Обмывает голову, насаживает на штырь, подкрашивает лицо.
Сано возликовал, осознав, что Аои видит охотника за бундори:
— Где находится дом?
Ее глаза забегали, словно обшаривая даль.
— В болотах. Там, где пересекаются два канала. Он напоминает... шлем самурая.
Взор Аои начал проясняться, «Транс уходит», — понял Сано.
— Подождите! — взмолился он. — Убийца сейчас в доме? Вы видите его лицо? Чья у него голова? — От возбуждения он всем телом подался через алтарь к Аои.
— Завтра... — едва слышно выдохнула она. — Он придет в этот дом завтра вечером. В час собаки... — Она положила ярлык на алтарь.
Сано принял прежнее положение, колотящееся сердце забилось размереннее. Он провел рукой по лбу, и она увлажнилась от пота. Внизу живота ощущалась резкая боль, как бывает от неудовлетворенного желания; в голове бились вопросы, на которые он не знал ответов. И все же теперь он располагал ниточкой, ведущей к убийце.
— Мы с Хиратой поищем дом и завтра вечером попытаемся схватить убийцу.
— Вы не хотите обсудить со мной то, что вам удалось выяснить сегодня?
В хрипловатом голосе Аои звучало приглашение, от которого отказаться было невозможно. Сано с радостью поведал о своих открытиях — как для того, чтобы продлить встречу, так и для того, чтобы Аои еще раз продемонстрировала проницательность. Пристальное внимание и неподдельный интерес заставили выложить все до последней детали. Желание утратило остроту, пока он, увлеченный, рассказывал. Но не прошло.
— Мне кажется, враждебность генерала Фудзивары является ключом к разгадке убийств. Но я не смог понять причин его поведения в отношении Араки и Эндо или найти объяснение, почему убийца решил сводить кровавые счеты предка.
Последнюю фразу Аои с готовностью подхватила:
— Каибара был пожилым человеком и последним в роду.
Сано кивнул:
— Если бы убийца не поспешил, то Каибара умер бы естественной смертью, и род Фудзивара навсегда утратил шанс отомстить роду Араки. Почувствовав вкус победы, убийца сделал следующий логический шаг: напал на род Эндо.
Сано преисполнился благодарностью к Аои. Если бы не она, то разве он когда-нибудь обратил бы внимание на важность возраста и положения Каибары? Неожиданно для себя он сказал:
— Спасибо, Аои. Вы партнер, о котором можно только мечтать.
Неожиданно Аои приняла обиженный, даже пристыженный вид.
— Что-то не так? — изумился Сано.
Аои склонила голову, и Сано почувствовал, что она, как уже бывало, отдаляется от него. В чем причина? Опасаясь, что она глубже уйдет в себя, Сано не стал настаивать на объяснениях.
— Я думаю, вы правы, предположив, что убийца обезглавил Каибару из мести, — попытался он восстановить потерянную связь. — Если у вас есть еще идеи, то я бы с удовольствием выслушал.
— Простите, больше идей нет. — В низком голосе прозвучало напряжение. Аои переложила мечи и ярлык с алтаря на пол. — Позвольте уйти?
— Подождите. — Сано казалось, будто Аои что-то недоговаривает. Кроме того, ему не хотелось оставаться в одиночестве.
Аои подчинилась, вежливая бесстрастность была непроницаема. Сано подумал, что выдумал обоюдное влечение. Из гордости, а также из уважения к ее желаниям он не станет надолго задерживать Аои. Но поздний час и тихий дом будили потребность довериться кому-нибудь.
— Аои, я нуждаюсь в любой помощи, какую вы можете оказать. Это расследование очень важно для меня и не только потому, что охотника за бундори нужно передать в руки правосудия. — Он заметил ответный огонек в ее глазах. Ободренный, он продолжил исповедь. — Перед тем как умер отец, я... — На глаза набежали слезы. Сано помолчал, перебарывая волнение. — Я обещал ему совершить героический поступок, который обеспечит нашей семье почетное место в истории. Но теперь я опасаюсь, что навлеку позор на наше имя, а не прославлю его.
В глазах Аои мелькнуло отстраненное удивление. Сано зарделся от смущения. Настоящий самурай должен стойко хранить свои мысли при себе. Аои непостижимым образом удалось заставить его разоткровенничаться. Как приятно сбросить груз потаенных дум! Но не станет ли она презирать его за слабость?
— Мы часто даем обещания, которые трудно выполнить, — тихо промолвила женщина. — И порой главная помеха заключена в нас самих. Сумеем ли мы когда-нибудь преодолеть себя?
Под маской таинственности Сано увидел человека, способного постичь конфликт между долгом и чувством. Похоже, Аои прошла через эту муку. В течение бесконечно долгого мгновения они пристально глядели друг на друга в полном исин-дэнсин. Дикая смесь восторга и страха захлестнула Сано.
Любовные похождения были распространенным явлением среди его класса. Сано знал на примере многих самураев: страсть способна разорить человека, отвлечь от исполнения долга, ослабить характер и лишить всяких перспектив на будущее. Сано подумал о финансовых и политических выгодах, которые получит, если он породнится с семьей судьи Уэда. То, что это показалось менее заманчиво, чем оказаться в постели с Аои, познать ее тело и душу, послужило сигналом опасности. Сано понял, что готов отпустить поводья своих чувств.
Аои встала. Ее глаза, заметил Сано, остекленели от ужаса. Значит, исин-дэнсин напугала их обоих. Испытывая обиду и одновременно воодушевление, Сано решил: в интересах расследования он должен вновь увидеться с настоятельницей; но ради собственного блага им никогда не следует пересекать границу между работой и любовью.
Глава 14
— Засим призываю, э-э, Совет старейшин соблюдать порядок, — проговорил сёгун с властным достоинством, сидя на помосте в передней части большого зала приемов. У него за спиной красовалась фреска, изображающая пейзаж, писанные золотом листья выгодно оттеняли великолепие его шелкового кимоно.
Зал состоял из двух уровней. На первом уровне располагались канцлер Янагисава и пятеро старейшин. Канцлер занимал место слева от сёгуна и был ближе всех к нему. Старейшины сидели двумя рядами под прямым углом к сёгуну и лицом друг к другу. Потомственные вассалы Токугавы из клана советников по вопросам государственной политики образовывали верхний эшелон бакуфу. Слуги незаметно подливали чай в чашки, стоящие на подносах, разносили табак и металлические корзиночки с горящими углями для разжигания трубок.
Второй уровень занимали чиновники, вызванные для доклада. Сано, напряженный от непреходящей тревоги, поеживаясь от прохлады, находился среди них. Он пытался повторять в уме свое сообщение, но разыгравшиеся нервы не позволяли сосредоточиться на тексте. Сано мысленно возвращался к минувшей ночи и к Аои.
По периметру зала за столами под окнами сидели служители, возглавляемые главным секретарем.
Токугава Цунаёси закончил вступительную речь и кивнул главному секретарю:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Сано возликовал, осознав, что Аои видит охотника за бундори:
— Где находится дом?
Ее глаза забегали, словно обшаривая даль.
— В болотах. Там, где пересекаются два канала. Он напоминает... шлем самурая.
Взор Аои начал проясняться, «Транс уходит», — понял Сано.
— Подождите! — взмолился он. — Убийца сейчас в доме? Вы видите его лицо? Чья у него голова? — От возбуждения он всем телом подался через алтарь к Аои.
— Завтра... — едва слышно выдохнула она. — Он придет в этот дом завтра вечером. В час собаки... — Она положила ярлык на алтарь.
Сано принял прежнее положение, колотящееся сердце забилось размереннее. Он провел рукой по лбу, и она увлажнилась от пота. Внизу живота ощущалась резкая боль, как бывает от неудовлетворенного желания; в голове бились вопросы, на которые он не знал ответов. И все же теперь он располагал ниточкой, ведущей к убийце.
— Мы с Хиратой поищем дом и завтра вечером попытаемся схватить убийцу.
— Вы не хотите обсудить со мной то, что вам удалось выяснить сегодня?
В хрипловатом голосе Аои звучало приглашение, от которого отказаться было невозможно. Сано с радостью поведал о своих открытиях — как для того, чтобы продлить встречу, так и для того, чтобы Аои еще раз продемонстрировала проницательность. Пристальное внимание и неподдельный интерес заставили выложить все до последней детали. Желание утратило остроту, пока он, увлеченный, рассказывал. Но не прошло.
— Мне кажется, враждебность генерала Фудзивары является ключом к разгадке убийств. Но я не смог понять причин его поведения в отношении Араки и Эндо или найти объяснение, почему убийца решил сводить кровавые счеты предка.
Последнюю фразу Аои с готовностью подхватила:
— Каибара был пожилым человеком и последним в роду.
Сано кивнул:
— Если бы убийца не поспешил, то Каибара умер бы естественной смертью, и род Фудзивара навсегда утратил шанс отомстить роду Араки. Почувствовав вкус победы, убийца сделал следующий логический шаг: напал на род Эндо.
Сано преисполнился благодарностью к Аои. Если бы не она, то разве он когда-нибудь обратил бы внимание на важность возраста и положения Каибары? Неожиданно для себя он сказал:
— Спасибо, Аои. Вы партнер, о котором можно только мечтать.
Неожиданно Аои приняла обиженный, даже пристыженный вид.
— Что-то не так? — изумился Сано.
Аои склонила голову, и Сано почувствовал, что она, как уже бывало, отдаляется от него. В чем причина? Опасаясь, что она глубже уйдет в себя, Сано не стал настаивать на объяснениях.
— Я думаю, вы правы, предположив, что убийца обезглавил Каибару из мести, — попытался он восстановить потерянную связь. — Если у вас есть еще идеи, то я бы с удовольствием выслушал.
— Простите, больше идей нет. — В низком голосе прозвучало напряжение. Аои переложила мечи и ярлык с алтаря на пол. — Позвольте уйти?
— Подождите. — Сано казалось, будто Аои что-то недоговаривает. Кроме того, ему не хотелось оставаться в одиночестве.
Аои подчинилась, вежливая бесстрастность была непроницаема. Сано подумал, что выдумал обоюдное влечение. Из гордости, а также из уважения к ее желаниям он не станет надолго задерживать Аои. Но поздний час и тихий дом будили потребность довериться кому-нибудь.
— Аои, я нуждаюсь в любой помощи, какую вы можете оказать. Это расследование очень важно для меня и не только потому, что охотника за бундори нужно передать в руки правосудия. — Он заметил ответный огонек в ее глазах. Ободренный, он продолжил исповедь. — Перед тем как умер отец, я... — На глаза набежали слезы. Сано помолчал, перебарывая волнение. — Я обещал ему совершить героический поступок, который обеспечит нашей семье почетное место в истории. Но теперь я опасаюсь, что навлеку позор на наше имя, а не прославлю его.
В глазах Аои мелькнуло отстраненное удивление. Сано зарделся от смущения. Настоящий самурай должен стойко хранить свои мысли при себе. Аои непостижимым образом удалось заставить его разоткровенничаться. Как приятно сбросить груз потаенных дум! Но не станет ли она презирать его за слабость?
— Мы часто даем обещания, которые трудно выполнить, — тихо промолвила женщина. — И порой главная помеха заключена в нас самих. Сумеем ли мы когда-нибудь преодолеть себя?
Под маской таинственности Сано увидел человека, способного постичь конфликт между долгом и чувством. Похоже, Аои прошла через эту муку. В течение бесконечно долгого мгновения они пристально глядели друг на друга в полном исин-дэнсин. Дикая смесь восторга и страха захлестнула Сано.
Любовные похождения были распространенным явлением среди его класса. Сано знал на примере многих самураев: страсть способна разорить человека, отвлечь от исполнения долга, ослабить характер и лишить всяких перспектив на будущее. Сано подумал о финансовых и политических выгодах, которые получит, если он породнится с семьей судьи Уэда. То, что это показалось менее заманчиво, чем оказаться в постели с Аои, познать ее тело и душу, послужило сигналом опасности. Сано понял, что готов отпустить поводья своих чувств.
Аои встала. Ее глаза, заметил Сано, остекленели от ужаса. Значит, исин-дэнсин напугала их обоих. Испытывая обиду и одновременно воодушевление, Сано решил: в интересах расследования он должен вновь увидеться с настоятельницей; но ради собственного блага им никогда не следует пересекать границу между работой и любовью.
Глава 14
— Засим призываю, э-э, Совет старейшин соблюдать порядок, — проговорил сёгун с властным достоинством, сидя на помосте в передней части большого зала приемов. У него за спиной красовалась фреска, изображающая пейзаж, писанные золотом листья выгодно оттеняли великолепие его шелкового кимоно.
Зал состоял из двух уровней. На первом уровне располагались канцлер Янагисава и пятеро старейшин. Канцлер занимал место слева от сёгуна и был ближе всех к нему. Старейшины сидели двумя рядами под прямым углом к сёгуну и лицом друг к другу. Потомственные вассалы Токугавы из клана советников по вопросам государственной политики образовывали верхний эшелон бакуфу. Слуги незаметно подливали чай в чашки, стоящие на подносах, разносили табак и металлические корзиночки с горящими углями для разжигания трубок.
Второй уровень занимали чиновники, вызванные для доклада. Сано, напряженный от непреходящей тревоги, поеживаясь от прохлады, находился среди них. Он пытался повторять в уме свое сообщение, но разыгравшиеся нервы не позволяли сосредоточиться на тексте. Сано мысленно возвращался к минувшей ночи и к Аои.
По периметру зала за столами под окнами сидели служители, возглавляемые главным секретарем.
Токугава Цунаёси закончил вступительную речь и кивнул главному секретарю:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85