Каролина с удивлением отметила про себя, что та часть плана, которая казалась ей особенно сложной, была так легко приведена в исполнение. Она настороженно прислушалась. Шаги охранников звучали в том же ритме, что и прежде. Она еще немного повернула щипцы. С тихим щелчком дверь приоткрылась. Каролина быстро потушила лампу и взяла чашу с ядом. Следующий шаг решит все. Он может принести свободу… или смерть.
С неистово бьющимся сердцем она отделилась от двери. На цыпочках быстро прокралась к бочкам с водой. Она бережно приподняла крышку первой и сдвинула ее. Ее обдало прохладой. Вода! Как хорош был ее план, она окончательно поняла теперь, когда, склонившись над бочкой, она зачерпнула воду рукой и выпила несколько глотков. Вода была тепловатой, но ее пересохшему горлу она показалась божественно освежающей. Она наполнила мерный стаканчик ядом и медленно высыпала порошок в воду. Он опустился белой пленкой и растворился. Вода была такой же прозрачной, как прежде, и никак не пахла. Она довольно плотно закрыла бочку крышкой. Пока она переходила от бочки к бочке, бесшумно открывая каждую и высыпая в воду яд, ее душа переполнялась пьянящим ликованием. Она начала наслаждаться опасностью, сознанием, что осуществляет месть.
Она как раз открыла последнюю бочку, как вдруг ее рука замерла в воздухе. Из темноты донесся звук, прямо за ее спиной, совсем близко. Не в силах пошевельнуться и как-то среагировать, она оцепенела.
– He надо! – прошептал чей-то голос. – Подождите!
Каролина повернула голову. Голос исходил из закутка прямо за ней. Но там было слишком темно, чтобы она могла хоть что-то различить. Тихо зазвенела цепь. Через доски просунулась рука.
– Это я!
Каролина подошла ближе. Закуток был таким тесным, что человек мог сидеть в нем, лишь подобрав под себя ноги. С тяжелыми цепями на руках и ногах, он сидел на корточках на соломенном тюфяке.
– Я наблюдал за вами… – Он запнулся. Застывшее, словно маска, лицо женщины дало ему вдруг понять, что она пережила минуты смертельного ужаса. – Это я… – зашептал он. – Вы не узнаете меня? Извините, если я вас напугал. Я лишь хотел остановить вас, чтобы вы не отравили всю воду. Нам тоже надо пить!
Каролина все еще не могла произнести ни слова. Она лишь постепенно приходила в чувство. Ее не обнаружили! Мужчина был таким же пленником, как она сама: Чарльз Тарр! Все что угодно могло прийти ей в голову, только не это.
– Дорога длинная, – продолжал он. – Без воды мы их не одолеем. – Его рука показала в сторону полок. – Там висят пустые бурдюки. Если бы вы наполнили два и один принесли мне…
Каролина проследила направление, куда указывал плененный норвежец, увидела бурдюки и сняла пару. Она едва не поскользнулась на мокром полу. В воздухе стоял запах красного вина. В метре от нее крепко привязанная тросами к стене, стояла винная бочка. Когда брали вино, вероятно, пролили немного. «Вино для Эреры», – промелькнула мысль.
Прижав к себе левой рукой, она все еще держала серебряную чашу с остатками яда. Каролина не раздумывала. Приподняв крышку, она высыпала белый порошок в вино. С тех пор как она знала, что Тарр здесь, она чувствовала себя абсолютно уверенно. Без спешки она наполнила два бурдюка водой из последней бочки. С улыбкой подошла к закутку и протянула бурдюк Тарру.
– Завтра ночью я приду снова.
Чарльз Тарр протестующе поднял руку.
– Нет. Не делайте этого! Не рискуйте! Мы должны выждать. С водой я продержусь много дней. – Колодки на его ногах стукнулись друг о друга. – Вот если бы у вас нашлось что-то от этого…
– Думаю, что есть! Я сейчас вернусь.
Каролина юркнула в свою каюту. Она точно знала, где лежали разные инструменты. Она прихватила все. Тарру они пригодятся. Когда она просовывала ему через загородку всю связку, напильник со звоном упал на пол. Теперь больше испугался Тарр, чем она. Он умоляюще поднял руки, чтобы Каролина скорее вернулась в каюту.
– Приятно осознавать, что вы рядом, – пробормотала она. Потом быстро подхватила с пола свой бурдюк, серебряную чашу и мерный стаканчик и нырнула обратно в свою темницу.
Нервное напряжение спало, и Каролина чувствовала себя такой обессиленной, что еле держалась на ногах. Но она не позволила себе расслабиться. Снова привинтила ручку и устранила все следы своей ночной вылазки. Под конец поставила чашу и стаканчик на старое место в нишу с лекарствами и спрятала там же бурдюк с водой.
Вернувшись в каюту, она поставила лампу обратно на стол и погасила ее. Серые, как свинец, проплывали мимо иллюминатора море и небо. Лишь в рассыпающихся на мелкие кружевные брызги бурунах вспыхивали то там, то здесь краски приближающегося дня.
Может, это во сне она слышала скрежет ключа в замке и скрип открываемой двери? Однако, когда шаги приблизились, Каролина тут же проснулась. Она натянула на себя соскользнувшее ночью одеяло. Заставила себя, несмотря на слепящий утренний свет, открыть глаза.
Но человек, стоявший в каюте, был не Эрера, а один из двух метисов, всюду сопровождавших его. Не здороваясь, словно никого не было в каюте, он поставил на стол поднос. Вернувшись к двери, он на минуту остановился, его узкие глаза испытующе прошлись по комнате. Каролине стало жарко от этого взгляда. А что, если она все же что-то забыла убрать после ночной вылазки?
Но метис закрыл за собой дверь. Замок захлопнулся. Она подождала, пока стихнут его шаги. Облегченно вздохнув, она скользнула на край лежанки, где стоял стол, и склонилась над подносом с едой. В жестяной миске была пшенная каша, в другой, побольше, – смесь из рыбы, помидоров и белой фасоли. На тарелке лежали один сухарь, четыре финика и четвертушка лимона. К воде в жестяной кружке было примешано немного вина.
Только сейчас почувствовав, что просто умирает от голода, она зачерпнула пару ложек пшенной каши. Вдруг остановилась и выплюнула все изо рта обратно в миску.
Кашу ведь варили на воде! На той самой, которую она отравила. Не забыл ли об этом Тарр? Каролина отодвинула от себя поднос. Об этом она не подумала. Пока она на корабле, она не возьмет ничего в рот, кроме крошечного сухарика и пары фиников, которые ей принесли.
Она медленно жевала сухой сухарь, оставив финики про запас. Ее мучила жажда, но она не отваживалась прокрасться в свой тайник и попить из своих запасов. Каролина опустилась опять на свое ложе. Несмотря на жару, царящую в каюте, Каролина натянула до подбородка одеяло. Лежа лицом к стене, она сказала себе, что и эти дни минуют.
Ей показалось, что она вновь видит перед собой жерла пушек «Алюэта» и слышит голос Эреры: «Герцог слишком благоразумен». Почему он был благоразумным? Она бы не смогла быть такой на его месте. Но мужчины другие, и любовь их другая, чем любовь женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
С неистово бьющимся сердцем она отделилась от двери. На цыпочках быстро прокралась к бочкам с водой. Она бережно приподняла крышку первой и сдвинула ее. Ее обдало прохладой. Вода! Как хорош был ее план, она окончательно поняла теперь, когда, склонившись над бочкой, она зачерпнула воду рукой и выпила несколько глотков. Вода была тепловатой, но ее пересохшему горлу она показалась божественно освежающей. Она наполнила мерный стаканчик ядом и медленно высыпала порошок в воду. Он опустился белой пленкой и растворился. Вода была такой же прозрачной, как прежде, и никак не пахла. Она довольно плотно закрыла бочку крышкой. Пока она переходила от бочки к бочке, бесшумно открывая каждую и высыпая в воду яд, ее душа переполнялась пьянящим ликованием. Она начала наслаждаться опасностью, сознанием, что осуществляет месть.
Она как раз открыла последнюю бочку, как вдруг ее рука замерла в воздухе. Из темноты донесся звук, прямо за ее спиной, совсем близко. Не в силах пошевельнуться и как-то среагировать, она оцепенела.
– He надо! – прошептал чей-то голос. – Подождите!
Каролина повернула голову. Голос исходил из закутка прямо за ней. Но там было слишком темно, чтобы она могла хоть что-то различить. Тихо зазвенела цепь. Через доски просунулась рука.
– Это я!
Каролина подошла ближе. Закуток был таким тесным, что человек мог сидеть в нем, лишь подобрав под себя ноги. С тяжелыми цепями на руках и ногах, он сидел на корточках на соломенном тюфяке.
– Я наблюдал за вами… – Он запнулся. Застывшее, словно маска, лицо женщины дало ему вдруг понять, что она пережила минуты смертельного ужаса. – Это я… – зашептал он. – Вы не узнаете меня? Извините, если я вас напугал. Я лишь хотел остановить вас, чтобы вы не отравили всю воду. Нам тоже надо пить!
Каролина все еще не могла произнести ни слова. Она лишь постепенно приходила в чувство. Ее не обнаружили! Мужчина был таким же пленником, как она сама: Чарльз Тарр! Все что угодно могло прийти ей в голову, только не это.
– Дорога длинная, – продолжал он. – Без воды мы их не одолеем. – Его рука показала в сторону полок. – Там висят пустые бурдюки. Если бы вы наполнили два и один принесли мне…
Каролина проследила направление, куда указывал плененный норвежец, увидела бурдюки и сняла пару. Она едва не поскользнулась на мокром полу. В воздухе стоял запах красного вина. В метре от нее крепко привязанная тросами к стене, стояла винная бочка. Когда брали вино, вероятно, пролили немного. «Вино для Эреры», – промелькнула мысль.
Прижав к себе левой рукой, она все еще держала серебряную чашу с остатками яда. Каролина не раздумывала. Приподняв крышку, она высыпала белый порошок в вино. С тех пор как она знала, что Тарр здесь, она чувствовала себя абсолютно уверенно. Без спешки она наполнила два бурдюка водой из последней бочки. С улыбкой подошла к закутку и протянула бурдюк Тарру.
– Завтра ночью я приду снова.
Чарльз Тарр протестующе поднял руку.
– Нет. Не делайте этого! Не рискуйте! Мы должны выждать. С водой я продержусь много дней. – Колодки на его ногах стукнулись друг о друга. – Вот если бы у вас нашлось что-то от этого…
– Думаю, что есть! Я сейчас вернусь.
Каролина юркнула в свою каюту. Она точно знала, где лежали разные инструменты. Она прихватила все. Тарру они пригодятся. Когда она просовывала ему через загородку всю связку, напильник со звоном упал на пол. Теперь больше испугался Тарр, чем она. Он умоляюще поднял руки, чтобы Каролина скорее вернулась в каюту.
– Приятно осознавать, что вы рядом, – пробормотала она. Потом быстро подхватила с пола свой бурдюк, серебряную чашу и мерный стаканчик и нырнула обратно в свою темницу.
Нервное напряжение спало, и Каролина чувствовала себя такой обессиленной, что еле держалась на ногах. Но она не позволила себе расслабиться. Снова привинтила ручку и устранила все следы своей ночной вылазки. Под конец поставила чашу и стаканчик на старое место в нишу с лекарствами и спрятала там же бурдюк с водой.
Вернувшись в каюту, она поставила лампу обратно на стол и погасила ее. Серые, как свинец, проплывали мимо иллюминатора море и небо. Лишь в рассыпающихся на мелкие кружевные брызги бурунах вспыхивали то там, то здесь краски приближающегося дня.
Может, это во сне она слышала скрежет ключа в замке и скрип открываемой двери? Однако, когда шаги приблизились, Каролина тут же проснулась. Она натянула на себя соскользнувшее ночью одеяло. Заставила себя, несмотря на слепящий утренний свет, открыть глаза.
Но человек, стоявший в каюте, был не Эрера, а один из двух метисов, всюду сопровождавших его. Не здороваясь, словно никого не было в каюте, он поставил на стол поднос. Вернувшись к двери, он на минуту остановился, его узкие глаза испытующе прошлись по комнате. Каролине стало жарко от этого взгляда. А что, если она все же что-то забыла убрать после ночной вылазки?
Но метис закрыл за собой дверь. Замок захлопнулся. Она подождала, пока стихнут его шаги. Облегченно вздохнув, она скользнула на край лежанки, где стоял стол, и склонилась над подносом с едой. В жестяной миске была пшенная каша, в другой, побольше, – смесь из рыбы, помидоров и белой фасоли. На тарелке лежали один сухарь, четыре финика и четвертушка лимона. К воде в жестяной кружке было примешано немного вина.
Только сейчас почувствовав, что просто умирает от голода, она зачерпнула пару ложек пшенной каши. Вдруг остановилась и выплюнула все изо рта обратно в миску.
Кашу ведь варили на воде! На той самой, которую она отравила. Не забыл ли об этом Тарр? Каролина отодвинула от себя поднос. Об этом она не подумала. Пока она на корабле, она не возьмет ничего в рот, кроме крошечного сухарика и пары фиников, которые ей принесли.
Она медленно жевала сухой сухарь, оставив финики про запас. Ее мучила жажда, но она не отваживалась прокрасться в свой тайник и попить из своих запасов. Каролина опустилась опять на свое ложе. Несмотря на жару, царящую в каюте, Каролина натянула до подбородка одеяло. Лежа лицом к стене, она сказала себе, что и эти дни минуют.
Ей показалось, что она вновь видит перед собой жерла пушек «Алюэта» и слышит голос Эреры: «Герцог слишком благоразумен». Почему он был благоразумным? Она бы не смогла быть такой на его месте. Но мужчины другие, и любовь их другая, чем любовь женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52