Нет, большое спасибо.
Дороти . Я пойду. Не стану мешать вам.
Филип . Ты нам не мешаешь.
Дороти . Ты потом зайдешь ко мне?
Филип . Непременно.
Когда она проходит мимо Макса, тот говорит очень вежливо.
Макс . Salud, camarada.
Дороти . Salud.
Она закрывает дверь, соединяющую обе комнаты, и выходит в коридор.
Макс (как только они остаются одни) . Это — товарищ?
Филип . Нет.
Макс . Ты так назвал ее.
Филип . Это просто манера говорить. В Мадриде всех называют товарищами. Считается, что все работают для общего дела.
Макс . Не очень хорошая манера.
Филип . Да. Не очень. Помнится, я сам как-то говорил это.
Макс . Эта женщина, — как ты сказал… Бригес?
Филип . Бриджес.
Макс . Это очень серьезно?
Филип . Серьезно?
Макс . Да. Ты понимаешь, о чем я говорю.
Филип . Я бы не сказал. Пожалуй, скорее комично. В известном смысле.
Макс . Ты много времени с ней проводишь?
Филип . Немало.
Макс . Чье это время?
Филип . Мое.
Макс . А не время партии?
Филип . Мое время — время партии.
Макс . Вот это я и хотел сказать. Хорошо, что ты так быстро соображаешь.
Филип . О, я очень быстро соображаю.
Макс . Не стоит злиться из-за того, в чем ни ты, ни я не виноваты.
Филип . Я не злюсь. Но я не обязан быть монахом.
Макс . Филип, товарищ, ты никогда не был похож на монаха.
Филип . Нет?
Макс . И никто не требует, чтобы ты стал монахом.
Филип . Нет.
Макс . Все дело в том, чтобы это не мешало работе. Эта женщина — откуда она? Из какой среды?
Филип . Спроси ее.
Макс . Придется, очевидно.
Филип . Разве я плохо работаю? Кто-нибудь жаловался на мою работу?
Макс . До сих пор — нет.
Филип . А сейчас кто жалуется?
Макс . Я жалуюсь.
Филип . Вот как?
Макс . Да. Мы должны были встретиться у Чикоте. Раз ты не пришел туда, ты должен был оставить мне записку. Я прихожу к Чикоте вовремя. Тебя там нет. Записки тоже нет. Я прихожу сюда и застаю тебя mit einer ganzen Menagerie28 черно-бурых лисиц в объятиях.
Филип . А тебе никогда ничего такого не хочется?
Макс . Очень хочется. Постоянно.
Филип . И что же ты делаешь?
Макс . Иногда, если у меня выдается свободный час и я не слишком устал, я нахожу такую, которая соглашается побыть со мной, не глядя на меня.
Филип . И тебе постоянно этого хочется?
Макс . Я очень люблю женщин. Я не святой.
Филип . А есть святые?
Макс . Да. А есть и не святые. Но только я всегда очень занят. А теперь поговорим о чем-нибудь другом. Сегодня мы опять пойдем туда.
Филип . Хорошо.
Макс . Ты хочешь идти?
Филип . Послушай, я допускаю, что ты прав насчет этой женщины, но нечего оскорблять меня. По работе ты меня ни в чем упрекнуть не можешь.
Макс . Эта женщина — она не подозрительна?
Филип . Ни в коем случае. Может быть, мне это вредит и отнимает у меня время и тому подобное, но за нее я ручаюсь.
Макс . Ты уверен? Знаешь, я в жизни не видел столько лисиц.
Филип . Она, конечно, дура, но я ручаюсь за нее, как за себя.
Макс . А за себя ты еще ручаешься?
Филип . Надеюсь. А это видно, когда за себя нельзя ручаться?
Макс . Еще бы!
Филип . Сейчас посмотрим. (Становится перед зеркалом и с презрением смотрит на себя.)
Макс смотрит на него и улыбается. Потом кивает головой.
Макс . Я бы за тебя поручился.
Филип . Хочешь, пойди к ней и расспроси, из какой она среды и тому подобное.
Макс . Нет.
Филип . Она из той среды, к которой принадлежат все американки, приезжающие в Европу с некоторым запасом денег. Они все одинаковы. Колледж, лето на лоне природы, более или менее состоятельные родители, — в наше время чаще менее, чем более, — мужчины, романы, аборты, виды на будущее и наконец замужество и тихая пристань или тихая пристань без замужества. Одни открывают магазин или служат в магазине, другие пишут или занимаются музыкой, некоторые идут на сцену или в кино. У них есть какая-то организация, Лига молодежи, там, кажется, работают девственницы. Все для общего блага. Эта пишет. И даже неплохо, когда не ленится. Спроси ее сам, если хочешь. Но предупреждаю, все это очень скучно.
Макс . Меня это не интересует.
Филип . Мне показалось, что интересует.
Макс . Нет. Я подумал и решил все это предоставить тебе.
Филип . Что именно?
Макс . Все, что касается этой женщины. Поступай с ней, как знаешь.
Филип . Напрасно ты мне так доверяешь.
Макс . Я доверяю тебе.
Филип (с горечью) . Напрасно. Иногда я чувствую, что все это мне надоело. Вся моя работа. Просто опротивела.
Макс . Понятно.
Филип . Да. И разговорами ты мне не поможешь. Я на днях убил этого мальчишку Уилкинсона. Просто по неосторожности. Не говори, что это не так.
Макс . Ты мелешь вздор. Но ты действительно не был достаточно осторожен.
Филип . Я виноват, что его убили. Я оставил его в этой комнате, в моем кресле, при открытой двери. Я совсем не так хотел его использовать.
Макс . Ты же не нарочно оставил его здесь. Брось об этом думать.
Филип . Нет, не нарочно. Просто загнал в ловушку по неосторожности.
Макс . Рано или поздно его бы все равно убили.
Филип . Да, да. Конечно. Если так на это взглянуть, то все чудесно, правда? Совершенно замечательно. Вот об этом-то я и не подумал.
Макс . Мне уже случалось видеть тебя в таком настроении. Я отлично знаю, что это все пройдет и ты снова станешь самим собой.
Филип . Да. Но ты знаешь, что я сделаю, когда это пройдет? Накачаюсь виски и подхвачу какую-нибудь девчонку… Прекрасная картина. Это ты называешь стать самим собой?
Макс . Нет.
Филип . Мне все опротивело. Знаешь, где бы я хотел очутиться? В каком-нибудь славном местечке вроде Сен-Тропез на Ривьере, проснуться утром, и чтобы не было войны, и чтобы принесли на подносе кофе с настоящим молоком… и бриоши со свежим клубничным вареньем, и яичницу с ветчиной.
Макс . И эта женщина?
Филип . Да, и эта женщина. Ты совершенно прав, — эта женщина. Черно-бурые лисицы и прочее.
Макс . Я говорил, что тебе это вредно.
Филип . А может быть, и полезно. Я так давно на этой работе, что мне все опротивело. Все вообще.
Макс . Ты работаешь, чтобы у всех был такой хороший завтрак. Ты работаешь, чтобы никто не голодал. Ты работаешь, чтобы люди не боялись болезней и старости; чтобы они жили и трудились с достоинством, а не как рабы.
Филип . Да. Конечно. Я знаю.
Макс . Ты знаешь, ради чего ты работаешь. А если иногда у тебя немного сдают нервы, я это отлично понимаю.
Филип . На этот раз у меня основательно сдали нервы, и это тянется уже давно. С тех пор как я встретил ее. Ты не знаешь, что женщина может сделать с человеком.
Слышен приближающийся визг снаряда и грохот взрыва на улице. Слышен крик ребенка, сначала пронзительный, потом отрывистый, жалобный. Слышен топот бегущих ног. Еще снаряд. Филип распахнул окно настежь. После взрыва снова слышен топот ног.
Макс . Ты работаешь, чтобы навсегда прекратить это.
Филип . Скоты! Они дожидались окончания сеанса в кино!
Разрывается еще один снаряд, слышен визг собаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Дороти . Я пойду. Не стану мешать вам.
Филип . Ты нам не мешаешь.
Дороти . Ты потом зайдешь ко мне?
Филип . Непременно.
Когда она проходит мимо Макса, тот говорит очень вежливо.
Макс . Salud, camarada.
Дороти . Salud.
Она закрывает дверь, соединяющую обе комнаты, и выходит в коридор.
Макс (как только они остаются одни) . Это — товарищ?
Филип . Нет.
Макс . Ты так назвал ее.
Филип . Это просто манера говорить. В Мадриде всех называют товарищами. Считается, что все работают для общего дела.
Макс . Не очень хорошая манера.
Филип . Да. Не очень. Помнится, я сам как-то говорил это.
Макс . Эта женщина, — как ты сказал… Бригес?
Филип . Бриджес.
Макс . Это очень серьезно?
Филип . Серьезно?
Макс . Да. Ты понимаешь, о чем я говорю.
Филип . Я бы не сказал. Пожалуй, скорее комично. В известном смысле.
Макс . Ты много времени с ней проводишь?
Филип . Немало.
Макс . Чье это время?
Филип . Мое.
Макс . А не время партии?
Филип . Мое время — время партии.
Макс . Вот это я и хотел сказать. Хорошо, что ты так быстро соображаешь.
Филип . О, я очень быстро соображаю.
Макс . Не стоит злиться из-за того, в чем ни ты, ни я не виноваты.
Филип . Я не злюсь. Но я не обязан быть монахом.
Макс . Филип, товарищ, ты никогда не был похож на монаха.
Филип . Нет?
Макс . И никто не требует, чтобы ты стал монахом.
Филип . Нет.
Макс . Все дело в том, чтобы это не мешало работе. Эта женщина — откуда она? Из какой среды?
Филип . Спроси ее.
Макс . Придется, очевидно.
Филип . Разве я плохо работаю? Кто-нибудь жаловался на мою работу?
Макс . До сих пор — нет.
Филип . А сейчас кто жалуется?
Макс . Я жалуюсь.
Филип . Вот как?
Макс . Да. Мы должны были встретиться у Чикоте. Раз ты не пришел туда, ты должен был оставить мне записку. Я прихожу к Чикоте вовремя. Тебя там нет. Записки тоже нет. Я прихожу сюда и застаю тебя mit einer ganzen Menagerie28 черно-бурых лисиц в объятиях.
Филип . А тебе никогда ничего такого не хочется?
Макс . Очень хочется. Постоянно.
Филип . И что же ты делаешь?
Макс . Иногда, если у меня выдается свободный час и я не слишком устал, я нахожу такую, которая соглашается побыть со мной, не глядя на меня.
Филип . И тебе постоянно этого хочется?
Макс . Я очень люблю женщин. Я не святой.
Филип . А есть святые?
Макс . Да. А есть и не святые. Но только я всегда очень занят. А теперь поговорим о чем-нибудь другом. Сегодня мы опять пойдем туда.
Филип . Хорошо.
Макс . Ты хочешь идти?
Филип . Послушай, я допускаю, что ты прав насчет этой женщины, но нечего оскорблять меня. По работе ты меня ни в чем упрекнуть не можешь.
Макс . Эта женщина — она не подозрительна?
Филип . Ни в коем случае. Может быть, мне это вредит и отнимает у меня время и тому подобное, но за нее я ручаюсь.
Макс . Ты уверен? Знаешь, я в жизни не видел столько лисиц.
Филип . Она, конечно, дура, но я ручаюсь за нее, как за себя.
Макс . А за себя ты еще ручаешься?
Филип . Надеюсь. А это видно, когда за себя нельзя ручаться?
Макс . Еще бы!
Филип . Сейчас посмотрим. (Становится перед зеркалом и с презрением смотрит на себя.)
Макс смотрит на него и улыбается. Потом кивает головой.
Макс . Я бы за тебя поручился.
Филип . Хочешь, пойди к ней и расспроси, из какой она среды и тому подобное.
Макс . Нет.
Филип . Она из той среды, к которой принадлежат все американки, приезжающие в Европу с некоторым запасом денег. Они все одинаковы. Колледж, лето на лоне природы, более или менее состоятельные родители, — в наше время чаще менее, чем более, — мужчины, романы, аборты, виды на будущее и наконец замужество и тихая пристань или тихая пристань без замужества. Одни открывают магазин или служат в магазине, другие пишут или занимаются музыкой, некоторые идут на сцену или в кино. У них есть какая-то организация, Лига молодежи, там, кажется, работают девственницы. Все для общего блага. Эта пишет. И даже неплохо, когда не ленится. Спроси ее сам, если хочешь. Но предупреждаю, все это очень скучно.
Макс . Меня это не интересует.
Филип . Мне показалось, что интересует.
Макс . Нет. Я подумал и решил все это предоставить тебе.
Филип . Что именно?
Макс . Все, что касается этой женщины. Поступай с ней, как знаешь.
Филип . Напрасно ты мне так доверяешь.
Макс . Я доверяю тебе.
Филип (с горечью) . Напрасно. Иногда я чувствую, что все это мне надоело. Вся моя работа. Просто опротивела.
Макс . Понятно.
Филип . Да. И разговорами ты мне не поможешь. Я на днях убил этого мальчишку Уилкинсона. Просто по неосторожности. Не говори, что это не так.
Макс . Ты мелешь вздор. Но ты действительно не был достаточно осторожен.
Филип . Я виноват, что его убили. Я оставил его в этой комнате, в моем кресле, при открытой двери. Я совсем не так хотел его использовать.
Макс . Ты же не нарочно оставил его здесь. Брось об этом думать.
Филип . Нет, не нарочно. Просто загнал в ловушку по неосторожности.
Макс . Рано или поздно его бы все равно убили.
Филип . Да, да. Конечно. Если так на это взглянуть, то все чудесно, правда? Совершенно замечательно. Вот об этом-то я и не подумал.
Макс . Мне уже случалось видеть тебя в таком настроении. Я отлично знаю, что это все пройдет и ты снова станешь самим собой.
Филип . Да. Но ты знаешь, что я сделаю, когда это пройдет? Накачаюсь виски и подхвачу какую-нибудь девчонку… Прекрасная картина. Это ты называешь стать самим собой?
Макс . Нет.
Филип . Мне все опротивело. Знаешь, где бы я хотел очутиться? В каком-нибудь славном местечке вроде Сен-Тропез на Ривьере, проснуться утром, и чтобы не было войны, и чтобы принесли на подносе кофе с настоящим молоком… и бриоши со свежим клубничным вареньем, и яичницу с ветчиной.
Макс . И эта женщина?
Филип . Да, и эта женщина. Ты совершенно прав, — эта женщина. Черно-бурые лисицы и прочее.
Макс . Я говорил, что тебе это вредно.
Филип . А может быть, и полезно. Я так давно на этой работе, что мне все опротивело. Все вообще.
Макс . Ты работаешь, чтобы у всех был такой хороший завтрак. Ты работаешь, чтобы никто не голодал. Ты работаешь, чтобы люди не боялись болезней и старости; чтобы они жили и трудились с достоинством, а не как рабы.
Филип . Да. Конечно. Я знаю.
Макс . Ты знаешь, ради чего ты работаешь. А если иногда у тебя немного сдают нервы, я это отлично понимаю.
Филип . На этот раз у меня основательно сдали нервы, и это тянется уже давно. С тех пор как я встретил ее. Ты не знаешь, что женщина может сделать с человеком.
Слышен приближающийся визг снаряда и грохот взрыва на улице. Слышен крик ребенка, сначала пронзительный, потом отрывистый, жалобный. Слышен топот бегущих ног. Еще снаряд. Филип распахнул окно настежь. После взрыва снова слышен топот ног.
Макс . Ты работаешь, чтобы навсегда прекратить это.
Филип . Скоты! Они дожидались окончания сеанса в кино!
Разрывается еще один снаряд, слышен визг собаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21