– Андрей Осипович понизил голос. – Не говоря уже о том, что овощи можно круглый год заказывать наложенным платежом. А жаба? На новый год можно попросить у них жабу напрокат, посадить под елку и напоить шампанским. Никогда не видел пьяную жабу. Можно Самого пригласить. Не устоит. Захочется жабу заиметь. Мы ей тогда закусить курочкой дадим, чтобы протрезвела, в тряпочку завернем и сунем ему в портфель. Посмотришь, все наши бумаги с ходу подписывать будет!
– Да, – сказал Красин. – С жабой это здорово… Но надо все обмозговать… Может быть, оранжерею сделать трехэтажной, а на верхнем этаже посадить тигра.
– Тигра! – ахнул Вьюнок. – Ну голова! Слышали? Вот какой у нас шеф!
– Я сейчас… На минутку… – Красин встал. Тут же поднялся человек с полотенцем, кувшином и фонариком, но Ярослав Петрович помахал ему рукой. – Не надо… Мне необходимо обдумать насчет тигра…
– Гений! – заревел Игнат. – Пью за то, чтобы ты прожил сто лет на благо всего человечества.
Ярослав Петрович шагнул в кусты. Голоса сразу стали глухими, словно доносились из-под земли.
– Прогрессивный…
– Любую идею на лету, как та жаба воробья.
– Посмотрите, лауреата отхватит.
– Жена вот только стерва… Из грязи, да в князи.
– А как ее узнаешь? Все девушки – ангелы.
– Хорошую жену найти – все равно что в клубке гремучих змей отыскать ужа.
– Не ценить такого великого человека! Я бы дал ей под зад коленкой!
Дальше Красин не слышал. Чего они взялись за его жену? У самих, что ли, лучше?
Он быстро шел по каменистой тропинке, которая петляла возле водопада, поднимаясь все выше и выше. Ярослав Петрович остановился передохнуть. Место, где он только что был, вдруг оказалось далеко внизу. Машины казались спичечными коробками, костер – колеблющимся под ветром пламенем спички, людей же совсем не было видно: так, мельтешили какие-то тени. Запах пищи исчез, изменился и запах водопада: водяная пыль смешалась с испарениями хвойного леса, с жаром, испускаемым раскаленными за день камнями, с теплым воздухом, поднявшимся из глубоких долин, в основном темных, но кое-где усыпанных яркими угольками, словно раздуваемыми дующим ветром. Но самое главное – отступило дыхание ледников, которое всегда странно тревожило Ярослава Петровича. Красину казалось, что он оставался один на один с вечностью. Он – существо из сети тонких нежных жилок и хрупких хрящиков; достаточно ветра или небольшого камня или ливня, и он перестанет существовать. И рядом Ледник – монолитное образование без жилок и хрящиков, без страданий и радости. Они противостоят друг другу. «Я тебя понимаю, а значит, я совершеннее и лучше», – шепчет Красин. Ледник же молчит. Потому что Вечность всегда молчит. Лишь холодное, необыкновенно чистое дыхание исходит от Ледника. Наверно, так дышала Земля, когда еще ничего не было: ни деревьев, ни трав, ни насекомых, ни животных, ни человека с его верными друзьями-механизмами; все, это наслоение изменило дыхание Ледника, и вот только здесь, у его подножия, можно узнать, что за запах исходит из легких Земли. Надо обязательно подняться на Ледник. Гордеев, конечно, это сможет организовать…
Темно. Камни. Ели. Звезды. Ничего лишнего. Он бы почувствовал, если бы здесь таилось что-нибудь лишнее, противоестественное. У Красина был такой дар – чувствовать, если среди однородного появлялось что-то из иного мира. Поэтому он очень удивился и даже испугался, когда из-за заросшего мхом и мелкими березами выступа появился монах. На монахе был длинный балахон с наброшенным на голову капюшоном. В одной руке монах держал какой-то узел, в другой – посох.
«Монастырь здесь, что ли, рядом? Вроде бы никто не говорил», – с недоумением подумал Красин.
Монах остановился поодаль и молчал.
– Эй, старче, ты из монастыря? Разве здесь есть монастырь? – спросил Ярослав Петрович.
– Ешть, голубчик, ешть, – прошепелявил монах и отбросил капюшон. – Здравствуй, странник. Однако тебе довольно быстро удалось удрать.
Он взял ее лицо в ладони. Лицо было холодным и влажным. На черных волосах бусинками переливались капельки росы, в капельках отражались звезды, и они были похожи на шевелящихся светлячков.
– Ты как сказочная принцесса. Долго ждала?
– Я смотрела, как садилось солнце. Это не скучно. А потом приехали вы. Я сразу узнала тебя. По тому, как они вокруг тебя суетились. Честно говоря, я думала, что ты заведешься и забудешь про меня.
– Ты мудра не по годам, но на этот раз ошиблась.
– Тебе просто захотелось романтического приключения, а то бы ты с великим удовольствием пропьянствовал всю ночь.
– Ну, ну, расфантазировалась. Какие планы?
– Во-первых, оденься. – Зоя развернула узел, и Гордеев увидел такой же балахон, какой был на ней. – Это одежда наших пастухов. Путь предстоит неблизкий.
– Ты хочешь сбросить меня со скалы и разом решить все проблемы?
– Мы пойдем к моему деду. Ему сто три года. Он живет один в сакле, разводит пчел и выращивает виноград.
– Что же я потом скажу своим? Поднимется страшный переполох. Гордеев ужасно инициативный. Он вызовет альпинистов, собак, вертолеты.
Зоя сдержанно рассмеялась.
– Ты все-таки считаешь меня дурой. Я все предусмотрела. К ним подойдет мой верный человек и скажет, что ты пошел гулять, заблудился и попал к пастухам в Змеиное ущелье. Это очень труднодоступный район. Конечно, никто из них туда не потащится и уж конечно не станут тревожить сон вертолетчиков и собак. Они примут самое мудрое решение: пьянствовать до утра. А человеку скажут, чтоб он доставил тебя на рассвете живым или мертвым. Но лучше, конечно, живым. Как ты считаешь, я права?
– Мудро, – не мог не согласиться Красин.
Он надел одежду пастуха, которая оказалась удобной и теплой. Зоя подала ему палку.
– Это я для тебя. Ты же новичок в горах. Будешь отбиваться от горных духов.
– Умница. – Он распахнул ее накидку и обнял. Тело Зои было горячим. Одежда скользкой, белой. – Ты надела то платье? – с изумлением спросил он.
– Конечно. Ты же просил. Я просидела над ним два месяца, а ты даже не смог как следует рассмотреть его.
– Однако… в макси по горам…
– Я подпояшусь… Отвернись…
Они шли по горным тропам около часа. Вернее, она скользила между камней, как белая ящерица, – верхнюю одежду Зоя несла в руках. Он же тяжело топал за ней, спотыкаясь о камни, нащупывая палкой дорогу впереди, так как насмотрелся фильмов об альпинистах и боялся провалиться в расщелину или оступиться и покатиться в туманную пропасть, постепенно превращаясь в мешок, набитый костями и мясом. (Ух! Как же они тогда его будут хоронить? В цинковом гробу? А смотреть через окошко? Довольно мерзкое зрелище. Хоронить его, Красина, надо красиво: в новом финском костюме, немецких разноцветных носках, английских лаковых туфлях:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37