– У меня есть прекрасная комната, сэр, впору для самого адмирала. Оставьте свои вещи. Вечером я вам постелю постель, вашим ребрам не на что будет жаловаться.
Кидд решил, что больше ему не на что надеяться. Сразу по возвращении на «Крепкий» он напишет письмо, писать же сейчас у него не было ни малейшей охоты. Кроме того, царившие на острове покой и безмятежность действовали на него самым успокаивающим образом. Надвигалась весна, на земле, там, где сильнее пригревало солнце, уже зеленела травка, сквозь нежные ростки которой проглядывали головки цветов. Вокруг стояла такая тишина, такой покой был разлит в воздухе, что даже не верилось, что где-то шла война, страдали и погибали люди.
– Мы живем вдали от Старой Англии, – сказала миссис Беквит, когда крепкий на вид юноша подал обед Кидду. – Это мистер Каннэбл, он тоже живет и столуется у меня.
– Да. Отсюда до Англии далекий путь.
– Ну, давайте ешьте, мистер Кидд. Вот ваша соленая треска, здесь ее больше чем картошки. А потом не расскажете ли вы мне, какие прически у дам в Лондоне в моде в этом году? Слышно, что волосы больше не пудрят и не смазывают жиром, и не подкладывают турнюры.
– Благодарю вас, миссис Беквит. Соленая треска мне очень понравилась. Ах, да, я полагаю, благородные леди убирают волосы наверх и укрепляют их на затылке. Чертовски вкусная рыба, никогда не ел ничего подобного. Но что это за листья, не могу вспомнить, чтобы их подавали к столу в Англии.
– Кислый щавель и овечий щавель. Зимой очень вкусен как приправа. Значит, вы морской офицер! В таком случае вы обязательно будете посещать балы и банкеты, устраиваемые принцем Эдвардом! Поговаривают, что собираются изменить название нашего острова в его честь.
– Наш корабль стоит здесь очень недолго, да и адмирал отплыл на Ньюфаундленд. Однако полагаю, нас вскоре пригласят.
Кидд поднес стакан к губам и осторожно попробовал его содержимое на вкус. Золотисто-коричневый напиток оказался обычным элем, сильно приправленным солодом и пряностями.
– Сама делала из пшеницы. А скажите мне, мистер Кидд, в Англии… – и нахмурилась, услышав внезапный стук в дверь. – Простите меня.
Том откусывал небольшие кусочки от хлебца, по всей видимости, испеченного из высушенных и заправленных перцем морских водорослей, и прислушивался к пронзительному высокому голосу миссис Беквит и другому, более тихому. Наконец хозяйка вернулась, вся раскрасневшаяся и раздраженная.
– Мне очень неприятно беспокоить вас, мистер Кидд. Но там женщина, она хочет во что бы то ни стало увидеть вас.
Кидд встал из-за стола.
– Она ирландка, – предупредила его миссис Беквит. – Если хотите, то я попрошу мистера Каннэбла спустить на нее собаку.
– Нет-нет, я выйду к ней.
Женщина в наброшенной на плечи длинной шали отступила в темноту и тихо поздоровалась:
– Добрый вечер, сэр. Вы тот самый джентльмен, который сегодня приплыл на остров, разыскивая своего дядю?
– Да, верно.
– Тогда вот что я вам скажу. Если вы завтра в полдень пойдете со мной, то встретите одного человека, которому известно, что случилось с ним.
На следующий день женщина поджидала его в условленном месте. Рассматривая ее, Кидд заметил: несмотря на избороздившие ее лицо глубокие морщины, держала она себя с достоинством. Не говоря ни слова, женщина повернулась и пошла прочь из города. Там, где река ближе всего подходила к дороге, женщина свернула и пошла по тропинке, ведущей прямо к реке. К берегу причалило каноэ из березовой коры, возле которого стоял индеец. Женщина что-то прошептала ему, он буркнул и оглядел Кидда своими черными глазами. Каноэ, сделанное из простой березовой коры, поразило Кидда своими размерами, – никак не меньше тридцати футов в длину. Остов каноэ составляли кедровые ребра, швы в лодке скреплялись черными корнями. В каноэ было с полдюжины скамеек и, к удивлению Кидда, совсем сухое дно. Посередине, где ширина достигала пяти футов, в кучу были свалены вещи.
– Будьте так добры, сэр, забирайтесь внутрь, – сказала женщина. Наклонившись, она удержала каноэ, затем, ухватившись за борта обеими руками и сохраняя равновесие, осторожно залезла в лодку.
– Садитесь посередине, – посоветовала она.
Кидд уселся позади нее, ближе к передней части каноэ. Индеец оттолкнулся от берега, прыгнул в лодку и начал ритмично грести веслом. Они быстро выбрались на стремнину и понеслись по реке. Он греб молча, его лицо казалось высеченным из камня, женщина тоже не отличалась разговорчивостью.
Быстро миновав пустые берега реки, они очутились среди окружавшей их с обеих сторон девственной природы. Наконец индеец перестал грести и резко повернул каноэ к берегу. Лодка пристала к отмели, вблизи от лесной опушки.
– Почти приехали, – сказала женщина. Оставив индейца переносить на берег багаж, они по тропинке направились в лес. Теперь Кидда со всех сторон окружала лесная чаща, густые зеленые кроны сосен и елей были усыпаны снегом. Среди подлеска в тишине под ногами хрустел снег, иногда раздавались крики незнакомых животных. Местный лес сильно отличался от лиственных лесов Англии. Том вспомнил, что его дядю задрал медведь, и ему вдруг стало не по себе. Как только он мог согласиться на такой безрассудный шаг? Внезапно из-за деревьев показалась водная гладь и поднимающийся к небу дымок костра.
– Сюда! – радостно указала женщина, и они вышли к нескольким бревенчатым хижинам на лесистом морском берегу. Она крикнула, и на пороге самой большой хижины появился высокий мужчина с длинными волосами и широкой грудью. Одет он был в одежду из шкуры лося, сшитую с помощью игл дикобраза.
– Мой муж, Джозеф Боурн, сэр.
Мужчина пожал руку Тому и бросил на него испытыющий взгляд. Рука у него была крепкой и сильной, как у настоящего мужчины.
– Мне передали, что вы знали моего дядю Мэтью Кидда, мистер Боурн, – сказал Кидд.
– Мы были очень близко знакомы, – сказал Боурн, растягивая слова с сильным канадским акцентом. – Проходите, присаживайтесь.
Внутри хижины было уютно и тепло, крыша из кедровой дранки круто поднималась вверх. Все щели между бревнами были тщательно законопачены. Шкуры и два медвежьих окорока свисали с высоких балок. Стены украшали циновки, сплетенные руками индейцев, над камином висели крест-накрест два длинноствольных ружья. Пахло жильем и дымом.
Возле камина стояли кресла-качалки. Мужчины уселись.
– Моя жена услышала о вашем появлении в городе, – проговорил тягуче и плавно Боурн. – И я подумал, что могу помочь.
Кидд пробормотал что-то в ответ, его смущал пристальный взгляд Боурна.
– Вы приплыли к нам из Старой Англии, – сказал Боурн. – Откуда именно вы родом?
– Из Гилдфорда, это в Сюррее.
– Как я слышал, там очень живописно.
– Мистер Боурн, вы обещали рассказать мне о моем дяде, – прервал его Кидд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Кидд решил, что больше ему не на что надеяться. Сразу по возвращении на «Крепкий» он напишет письмо, писать же сейчас у него не было ни малейшей охоты. Кроме того, царившие на острове покой и безмятежность действовали на него самым успокаивающим образом. Надвигалась весна, на земле, там, где сильнее пригревало солнце, уже зеленела травка, сквозь нежные ростки которой проглядывали головки цветов. Вокруг стояла такая тишина, такой покой был разлит в воздухе, что даже не верилось, что где-то шла война, страдали и погибали люди.
– Мы живем вдали от Старой Англии, – сказала миссис Беквит, когда крепкий на вид юноша подал обед Кидду. – Это мистер Каннэбл, он тоже живет и столуется у меня.
– Да. Отсюда до Англии далекий путь.
– Ну, давайте ешьте, мистер Кидд. Вот ваша соленая треска, здесь ее больше чем картошки. А потом не расскажете ли вы мне, какие прически у дам в Лондоне в моде в этом году? Слышно, что волосы больше не пудрят и не смазывают жиром, и не подкладывают турнюры.
– Благодарю вас, миссис Беквит. Соленая треска мне очень понравилась. Ах, да, я полагаю, благородные леди убирают волосы наверх и укрепляют их на затылке. Чертовски вкусная рыба, никогда не ел ничего подобного. Но что это за листья, не могу вспомнить, чтобы их подавали к столу в Англии.
– Кислый щавель и овечий щавель. Зимой очень вкусен как приправа. Значит, вы морской офицер! В таком случае вы обязательно будете посещать балы и банкеты, устраиваемые принцем Эдвардом! Поговаривают, что собираются изменить название нашего острова в его честь.
– Наш корабль стоит здесь очень недолго, да и адмирал отплыл на Ньюфаундленд. Однако полагаю, нас вскоре пригласят.
Кидд поднес стакан к губам и осторожно попробовал его содержимое на вкус. Золотисто-коричневый напиток оказался обычным элем, сильно приправленным солодом и пряностями.
– Сама делала из пшеницы. А скажите мне, мистер Кидд, в Англии… – и нахмурилась, услышав внезапный стук в дверь. – Простите меня.
Том откусывал небольшие кусочки от хлебца, по всей видимости, испеченного из высушенных и заправленных перцем морских водорослей, и прислушивался к пронзительному высокому голосу миссис Беквит и другому, более тихому. Наконец хозяйка вернулась, вся раскрасневшаяся и раздраженная.
– Мне очень неприятно беспокоить вас, мистер Кидд. Но там женщина, она хочет во что бы то ни стало увидеть вас.
Кидд встал из-за стола.
– Она ирландка, – предупредила его миссис Беквит. – Если хотите, то я попрошу мистера Каннэбла спустить на нее собаку.
– Нет-нет, я выйду к ней.
Женщина в наброшенной на плечи длинной шали отступила в темноту и тихо поздоровалась:
– Добрый вечер, сэр. Вы тот самый джентльмен, который сегодня приплыл на остров, разыскивая своего дядю?
– Да, верно.
– Тогда вот что я вам скажу. Если вы завтра в полдень пойдете со мной, то встретите одного человека, которому известно, что случилось с ним.
На следующий день женщина поджидала его в условленном месте. Рассматривая ее, Кидд заметил: несмотря на избороздившие ее лицо глубокие морщины, держала она себя с достоинством. Не говоря ни слова, женщина повернулась и пошла прочь из города. Там, где река ближе всего подходила к дороге, женщина свернула и пошла по тропинке, ведущей прямо к реке. К берегу причалило каноэ из березовой коры, возле которого стоял индеец. Женщина что-то прошептала ему, он буркнул и оглядел Кидда своими черными глазами. Каноэ, сделанное из простой березовой коры, поразило Кидда своими размерами, – никак не меньше тридцати футов в длину. Остов каноэ составляли кедровые ребра, швы в лодке скреплялись черными корнями. В каноэ было с полдюжины скамеек и, к удивлению Кидда, совсем сухое дно. Посередине, где ширина достигала пяти футов, в кучу были свалены вещи.
– Будьте так добры, сэр, забирайтесь внутрь, – сказала женщина. Наклонившись, она удержала каноэ, затем, ухватившись за борта обеими руками и сохраняя равновесие, осторожно залезла в лодку.
– Садитесь посередине, – посоветовала она.
Кидд уселся позади нее, ближе к передней части каноэ. Индеец оттолкнулся от берега, прыгнул в лодку и начал ритмично грести веслом. Они быстро выбрались на стремнину и понеслись по реке. Он греб молча, его лицо казалось высеченным из камня, женщина тоже не отличалась разговорчивостью.
Быстро миновав пустые берега реки, они очутились среди окружавшей их с обеих сторон девственной природы. Наконец индеец перестал грести и резко повернул каноэ к берегу. Лодка пристала к отмели, вблизи от лесной опушки.
– Почти приехали, – сказала женщина. Оставив индейца переносить на берег багаж, они по тропинке направились в лес. Теперь Кидда со всех сторон окружала лесная чаща, густые зеленые кроны сосен и елей были усыпаны снегом. Среди подлеска в тишине под ногами хрустел снег, иногда раздавались крики незнакомых животных. Местный лес сильно отличался от лиственных лесов Англии. Том вспомнил, что его дядю задрал медведь, и ему вдруг стало не по себе. Как только он мог согласиться на такой безрассудный шаг? Внезапно из-за деревьев показалась водная гладь и поднимающийся к небу дымок костра.
– Сюда! – радостно указала женщина, и они вышли к нескольким бревенчатым хижинам на лесистом морском берегу. Она крикнула, и на пороге самой большой хижины появился высокий мужчина с длинными волосами и широкой грудью. Одет он был в одежду из шкуры лося, сшитую с помощью игл дикобраза.
– Мой муж, Джозеф Боурн, сэр.
Мужчина пожал руку Тому и бросил на него испытыющий взгляд. Рука у него была крепкой и сильной, как у настоящего мужчины.
– Мне передали, что вы знали моего дядю Мэтью Кидда, мистер Боурн, – сказал Кидд.
– Мы были очень близко знакомы, – сказал Боурн, растягивая слова с сильным канадским акцентом. – Проходите, присаживайтесь.
Внутри хижины было уютно и тепло, крыша из кедровой дранки круто поднималась вверх. Все щели между бревнами были тщательно законопачены. Шкуры и два медвежьих окорока свисали с высоких балок. Стены украшали циновки, сплетенные руками индейцев, над камином висели крест-накрест два длинноствольных ружья. Пахло жильем и дымом.
Возле камина стояли кресла-качалки. Мужчины уселись.
– Моя жена услышала о вашем появлении в городе, – проговорил тягуче и плавно Боурн. – И я подумал, что могу помочь.
Кидд пробормотал что-то в ответ, его смущал пристальный взгляд Боурна.
– Вы приплыли к нам из Старой Англии, – сказал Боурн. – Откуда именно вы родом?
– Из Гилдфорда, это в Сюррее.
– Как я слышал, там очень живописно.
– Мистер Боурн, вы обещали рассказать мне о моем дяде, – прервал его Кидд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93