Для того чтобы у них остался шанс догнать неприятельский корабль, следовало отдать приказ распустить стаксели. Однако коварный капитан «фрегата», вероятно, дожидался завершения их маневра, чтобы повернуть самому и пройти в крутом бейдвинде. Он понимал, что их преследователю понадобится время, чтобы переставить обратно стаксели и снова погнаться за ним. Но с другой стороны, если ничего не сделать, преследуемое судно могло спокойно ускользнуть.
– Мистер Хэмбли, будьте добры, проверьте, какой ход у преследуемого судна.
Штурман взял секстан и измерил угол между верхушкой мачты и ватерлинией, через пару минут он повторил измерение.
– Боюсь, мы уступаем около двух узлов, сэр.
– Стоит ли нам суетиться, – прошептал мрачно Адамc на ухо Кидду. – Мы поставим побольше парусов, и на фрегате сделают то же, а я еще не знаю случая, чтобы двухдечный корабль смог бы удержаться за фрегатом. К закату фрегат скроется за горизонтом.
Француз явно уходил от них. Было видно, как из презрения он даже не поставил дополнительных парусов. Хоугтон долго рассматривал врага в подзорную трубу. Внезапно он сложил трубу и скомандовал:
– Сообщите мистеру Бэмптону и мистеру Ренци, что мы меняем курс. По команде открыть по нему огонь всем бортом.
Вахтенный мичман невозмутимо отдал честь. Даже он понимал, пушечный залп – последний жест в сторону ускользавшего противника. Выполнение приказа Хоугтона тормозило и без того их небыстрый ход. Юноша стремглав сбежал вниз, тотчас же послышался шум и стук. Кидд представил себе, как выдвигаются вперед длинноствольные пушки, матросы длинными гандшпугами изо всех сил подпихивают их вплотную к борту, как наводчики выглядывают из открытых портов, чтобы разглядеть цель.
Хоугтон нетерпеливо шагал по квартердеку, посматривая в сторону неприятеля и ожидая возвращения мичмана. Услышав о готовности, капитан приготовился отдать приказ и тем самым нанести заключительный удар. Хоугтон еле заметно улыбнулся стоявшим на квартердеке офицерам и спокойно сказал Хэмбли:
– Залп левым бортом.
«Крепкий» медленно развернулся указанным бортом, что позволило артиллеристам прицелиться получше. Как только прозвучал приказ «огонь», сразу прогремел залп. Пороховой дым рассеялся, море возле вражеского корабля опоясалось всплесками от ядер, на пушечной палубе «Крепкого» раздались воинственные крики. Рулевой завертел штурвал, и «Крепкий» совершил разворот, повернувшись к вражескому судну другим бортом. Над безмятежными волнами прозвучал второй залп. Снова все на миг окуталось пороховым дымом, потом стали видны всплески воды, еще ближе к вражескому кораблю, и вдруг на нем сломалась бизаньмачта.
– Господи, – выдохнул Адамc.
Вне всякого сомнения, неприятелю был нанесен сокрушающий удар. На его бизань-мачте не осталось ни одного паруса, что, конечно, отразится на его скорости. Казалось, теперь «Крепкий» мог спокойно подойти и захватить его. Все словно замерли, глядя вперед и надеясь увидеть, как, скорее всего, неровно будет двигаться преследуемое судно, но не тут-то было. Несмотря на сломанную мачту и безжалостно обрубленные мешавшие снасти, французское судно шло вперед, как ни в чем не бывало.
– Конечно, там не будут слишком жалеть о потерянной мачте, – хмуро сказал Кидд. – Чтобы увеличить ход, они возьмут на гитовы грот-парус. Они понимают, все, что им остается, – продолжать уходить от нас, и им это удается.
– Может быть, и так, – заметил Адамc. – Но как они повернут против ветра? Ведь корабль с трудом сможет идти в крутом бейдевинде.
– А с какой стати им поворачивать? – донеслось сзади язвительное замечание Бэмптона, которое почти никто не услышал из-за раздавшегося пушечного залпа со стороны неприятеля.
– Они огрызаются, – спокойно отметил Адамc.
Пушечный залп с кормы, когда исключен бортовой залп, был испытанием для нервов. Последовал еще один залп. Ядра свистели над их головами. Некоторые офицеры пригнулись, потом сконфуженно выпрямились.
– Офицеры, вниз. Здесь, на шкафуте, останется один мистер Брайант, – скомандовал Хоугтон.
В ответ раздавались залпы из орудий, стрелявших шестифунтовыми ядрами, однако случайное попадание могло наделать немало бед. Еще двадцать минут шло преследование, корма неприятельского судна снова начала удаляться. К капитану подошел первый лейтенант:
– Сэр, боюсь, нам не удастся нагнать его. Это бессмысленно.
Хоугтон недовольно уставился на него.
– Раскиньте мозгами! Неприятель не может уйти с подветренной стороны. Держа такой курс, он вскоре упрется в банку возле Трескового мыса. Тогда он окажется перед выбором: либо повернуть против ветра, обогнуть мыс с восточной стороны, чтобы попасть в залив Мэн, либо выбрать путь попроще – на запад, прямо в американские воды.
Я хочу прижать его к берегу. Вот поэтому «Рысь» должна взять право руля и преследовать врага, идя этим курсом. Наш шлюп таким образом отрежет неприятелю путь в залив Мэн. Перед французским капитаном сразу встанет нелегкая задача, открывать ли ему огонь по небольшому судну, зная, что проволочка, вызванная перестрелкой, может повлечь за собой схватку со спешащим на подмогу шлюпу военным кораблем.
– Так точно, сэр.
Хоугтон улыбнулся в первый раз:
– А если он захочет уйти в море, в подветренную сторону, то попадет прямо к нам в руки. Тогда посмотрим, кто кого…
В полдень неприятельское судно оторвалось далеко вперед вместе с «Рысью», забравшей право руля. Капитан был доволен, неприятель попадал на крючок, деваться ему было некуда, впереди лежала банка, отрезая ему путь на восток.
– Скорость течения воды пять узлов или около того. Слишком быстро, некогда промерять глубину лотом. Если упадет туман, тогда они точно окажутся в наших руках, – прибавил он взволнованно.
Ветер падал, пока совсем не стих, что позволило легкому французу немного оторваться от преследователей перед тем, как скорость судов совсем упала. Все три корабля из-за штиля остановились в надвигавшихся сумерках.
Когда Кидд заступил на вахту, положение вражеского судна оставалось прежним. В ночном мраке у преследуемой ими добычи появился шанс либо починить мачту при свете ночных фонарей, либо, не зажигая никаких огней, скрыться под покровом ночи. Неприятель выбрал второй вариант. Если бы не проявленная экипажем «Рыси» бдительность, может быть, добыче удалось бы ускользнуть. Как только совсем стемнело, на английском шлюпе специально для «Крепкого» зажгли временный сигнальный маяк – несколько ламп, собранных в один самодельный ящик, причем световые сигналы подавались с одной стороны, чтобы их могли видеть только на «Крепком».
Ночью «Рысь» с горящими сигнальными огнями все время держалась неподалеку от неприятеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
– Мистер Хэмбли, будьте добры, проверьте, какой ход у преследуемого судна.
Штурман взял секстан и измерил угол между верхушкой мачты и ватерлинией, через пару минут он повторил измерение.
– Боюсь, мы уступаем около двух узлов, сэр.
– Стоит ли нам суетиться, – прошептал мрачно Адамc на ухо Кидду. – Мы поставим побольше парусов, и на фрегате сделают то же, а я еще не знаю случая, чтобы двухдечный корабль смог бы удержаться за фрегатом. К закату фрегат скроется за горизонтом.
Француз явно уходил от них. Было видно, как из презрения он даже не поставил дополнительных парусов. Хоугтон долго рассматривал врага в подзорную трубу. Внезапно он сложил трубу и скомандовал:
– Сообщите мистеру Бэмптону и мистеру Ренци, что мы меняем курс. По команде открыть по нему огонь всем бортом.
Вахтенный мичман невозмутимо отдал честь. Даже он понимал, пушечный залп – последний жест в сторону ускользавшего противника. Выполнение приказа Хоугтона тормозило и без того их небыстрый ход. Юноша стремглав сбежал вниз, тотчас же послышался шум и стук. Кидд представил себе, как выдвигаются вперед длинноствольные пушки, матросы длинными гандшпугами изо всех сил подпихивают их вплотную к борту, как наводчики выглядывают из открытых портов, чтобы разглядеть цель.
Хоугтон нетерпеливо шагал по квартердеку, посматривая в сторону неприятеля и ожидая возвращения мичмана. Услышав о готовности, капитан приготовился отдать приказ и тем самым нанести заключительный удар. Хоугтон еле заметно улыбнулся стоявшим на квартердеке офицерам и спокойно сказал Хэмбли:
– Залп левым бортом.
«Крепкий» медленно развернулся указанным бортом, что позволило артиллеристам прицелиться получше. Как только прозвучал приказ «огонь», сразу прогремел залп. Пороховой дым рассеялся, море возле вражеского корабля опоясалось всплесками от ядер, на пушечной палубе «Крепкого» раздались воинственные крики. Рулевой завертел штурвал, и «Крепкий» совершил разворот, повернувшись к вражескому судну другим бортом. Над безмятежными волнами прозвучал второй залп. Снова все на миг окуталось пороховым дымом, потом стали видны всплески воды, еще ближе к вражескому кораблю, и вдруг на нем сломалась бизаньмачта.
– Господи, – выдохнул Адамc.
Вне всякого сомнения, неприятелю был нанесен сокрушающий удар. На его бизань-мачте не осталось ни одного паруса, что, конечно, отразится на его скорости. Казалось, теперь «Крепкий» мог спокойно подойти и захватить его. Все словно замерли, глядя вперед и надеясь увидеть, как, скорее всего, неровно будет двигаться преследуемое судно, но не тут-то было. Несмотря на сломанную мачту и безжалостно обрубленные мешавшие снасти, французское судно шло вперед, как ни в чем не бывало.
– Конечно, там не будут слишком жалеть о потерянной мачте, – хмуро сказал Кидд. – Чтобы увеличить ход, они возьмут на гитовы грот-парус. Они понимают, все, что им остается, – продолжать уходить от нас, и им это удается.
– Может быть, и так, – заметил Адамc. – Но как они повернут против ветра? Ведь корабль с трудом сможет идти в крутом бейдевинде.
– А с какой стати им поворачивать? – донеслось сзади язвительное замечание Бэмптона, которое почти никто не услышал из-за раздавшегося пушечного залпа со стороны неприятеля.
– Они огрызаются, – спокойно отметил Адамc.
Пушечный залп с кормы, когда исключен бортовой залп, был испытанием для нервов. Последовал еще один залп. Ядра свистели над их головами. Некоторые офицеры пригнулись, потом сконфуженно выпрямились.
– Офицеры, вниз. Здесь, на шкафуте, останется один мистер Брайант, – скомандовал Хоугтон.
В ответ раздавались залпы из орудий, стрелявших шестифунтовыми ядрами, однако случайное попадание могло наделать немало бед. Еще двадцать минут шло преследование, корма неприятельского судна снова начала удаляться. К капитану подошел первый лейтенант:
– Сэр, боюсь, нам не удастся нагнать его. Это бессмысленно.
Хоугтон недовольно уставился на него.
– Раскиньте мозгами! Неприятель не может уйти с подветренной стороны. Держа такой курс, он вскоре упрется в банку возле Трескового мыса. Тогда он окажется перед выбором: либо повернуть против ветра, обогнуть мыс с восточной стороны, чтобы попасть в залив Мэн, либо выбрать путь попроще – на запад, прямо в американские воды.
Я хочу прижать его к берегу. Вот поэтому «Рысь» должна взять право руля и преследовать врага, идя этим курсом. Наш шлюп таким образом отрежет неприятелю путь в залив Мэн. Перед французским капитаном сразу встанет нелегкая задача, открывать ли ему огонь по небольшому судну, зная, что проволочка, вызванная перестрелкой, может повлечь за собой схватку со спешащим на подмогу шлюпу военным кораблем.
– Так точно, сэр.
Хоугтон улыбнулся в первый раз:
– А если он захочет уйти в море, в подветренную сторону, то попадет прямо к нам в руки. Тогда посмотрим, кто кого…
В полдень неприятельское судно оторвалось далеко вперед вместе с «Рысью», забравшей право руля. Капитан был доволен, неприятель попадал на крючок, деваться ему было некуда, впереди лежала банка, отрезая ему путь на восток.
– Скорость течения воды пять узлов или около того. Слишком быстро, некогда промерять глубину лотом. Если упадет туман, тогда они точно окажутся в наших руках, – прибавил он взволнованно.
Ветер падал, пока совсем не стих, что позволило легкому французу немного оторваться от преследователей перед тем, как скорость судов совсем упала. Все три корабля из-за штиля остановились в надвигавшихся сумерках.
Когда Кидд заступил на вахту, положение вражеского судна оставалось прежним. В ночном мраке у преследуемой ими добычи появился шанс либо починить мачту при свете ночных фонарей, либо, не зажигая никаких огней, скрыться под покровом ночи. Неприятель выбрал второй вариант. Если бы не проявленная экипажем «Рыси» бдительность, может быть, добыче удалось бы ускользнуть. Как только совсем стемнело, на английском шлюпе специально для «Крепкого» зажгли временный сигнальный маяк – несколько ламп, собранных в один самодельный ящик, причем световые сигналы подавались с одной стороны, чтобы их могли видеть только на «Крепком».
Ночью «Рысь» с горящими сигнальными огнями все время держалась неподалеку от неприятеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93