– Вот список ваших ребят, которых успели достать. Кто погиб и кого отправили в больницу…
– А не могли бы вы сказать, что все-таки произошло с самолетом? – спросил Дональд, тупо уставившись на лист бумаги, разделенный надвое жирной красной линией: слева – мертвые, справа – раненые.
– Сейчас трудно сказать. Наблюдатель с контрольного пункта видел, как машина оторвалась от земли футов на шестьдесят и упала. Рация передала лишь два слова: «Бог мой!…» Наблюдатель сразу же дал сигнал тревоги. Техническая группа – в ней прекрасные специалисты нашего гражданского авиационного института – сейчас обследует мотор и машину в целом. То, что от нее осталось. Маловероятно в таком хаосе сразу найти причину аварии. Возможно, что-нибудь разъяснит командир корабля Джеймс Пейн, если я не ошибаюсь. Он почти не пострадал.
Между тем к месту катастрофы все прибывали и прибывали журналисты. Кощунственно вспыхивали импульсные лампы. Мальчики-курьеры хватали кассеты и бросались к машинам, унося первые снимки в экстренные выпуски газет. А фотокорреспонденты продолжали бродить по площадке, заговорщически перемигиваясь синими всполохами.
– Боже, Дон… В хвостовом отсеке все мертвые… Понимаешь?! И Дэвид Сеттерс и Джордж Эвардс… Они тоже…
Роуз положил руку на плечо Тони.
– Я пойду к врачам. Может быть, кто-то лишь ранен… Сейчас нелегко разобраться.
Через несколько минут Дональд вернулся как-то сразу осунувшийся.
– Они погибли… – Он говорил, с трудом выжимая из себя слова. – Я видел их своими глазами… У Бэна Солмана тяжелая контузия. У Роджера Комптона помяты ребра, перелом ноги. А насчет Дункана Тейлора ошиблись – он пока жив. Его отправили в больницу… – Дональд заглянул в блокнот, – «Рехтс дер изар». Это в центре города.
Но говорят, он безнадежен – увезли в кислородной камере. И Джо Гест с ним… Ты знаешь его, отличный парень из «Дейли уоркер». Тоже плох, но считают, что есть слабая надежда.
Дональд мельком взглянул на часы.
– Через пятнадцать минут можешь идти передавать: на проводе будет твоя газета.
– Спасибо. Я совсем растерялся и забыл, что надо работать. Шеф не простит мне молчания. Коль я все-таки выжил…
– Звони, а я вернусь к самолету… В машине еще осталось несколько человек.
Дональд разыскал членов комиссии безопасности английской авиационной компании, которые только что прибыли и со скрупулезной точностью устанавливали степени увечий и имена погибших. Страховые полисы не любят неточностей! А врачи давали противоречивые сведения. Ганс Ритшель был едва ли не единственным, кто представлял себе все размеры катастрофы.
– Я пока ничего не могу добавить к тому, что вы видите, – сдержанно сказал представитель БЕА. – Спросите капитана Пейна. Может быть, он вам сообщит что-нибудь интересное.
Подойдя к капитану, безучастно взиравшему на все, что творилось вокруг, Дональд попытался вытянуть из него дополнительные сведения для Тони. Капитан стоял, засунув руки в карманы брюк и покачиваясь с носков на пятки, туда и обратно. Туда и обратно. Как маятник.
– Часа через три состоится пресс-конференция экипажа и пассажиров, которые смогут на ней присутствовать. Там узнаете все, что вас интересует, – нехотя ответил командир корабля.
Но не успел Роуз возмутиться, как тот, смягчившись, а скорее чтобы отвести душу, заговорил вновь:
– Извините… Кажется, у меня сдают нервы… Я летаю много лет, но… Самое чудовищное – в непонятности происшедшего. Вчера, когда я заводил моторы на Белградском аэродроме, оба работали с полной нагрузкой. Правда, мне не понравился звук одного из них. Я немедленно вернул машину на профилактический осмотр. Но ничего не было обнаружено – осматривал лучший механик авиакомпании. До этого «Лорд Беверли» пробыл в воздухе более восьми тысяч часов и спокойно мог продержаться еще столько же. Думаю, подобное несчастье могло произойти с любой машиной.
– Это ужасно! Пожалуй, с этой катастрофой сравнится лишь итальянская трагедия. Если помните, самолет, на борту которого летела футбольная команда «Торино», врезался в кафедральный собор в самом центре города.
– Я помню эту историю… Но здесь нет ничего общего. Даже кафедрального собора. И столько смертей сразу!… Бедняга Рейнмент! Это был его первый полет в качестве старшего офицера. И последний…
«Ему жаль своего офицера… А что делать, когда ты знал близко почти всех погибших, когда со многими из них ты провел рядом не один час?…»
Подошел Тони.
– Я связывался с лорд-мэром Манчестера. Он потрясен. Он уже знает о трагедии. И знают семьи… К нему все время звонят. Он держит у телефона специального человека. Здесь журналисты пронюхали о разговоре, который якобы состоялся между контрольной вышкой аэродрома и пилотом перед роковой попыткой взлета. Но представитель БЕА категорически запретил сообщать прессе какие-либо подробности. Мне не удалось узнать ничего особенного. Судя по всему, БЕА отделается легким испугом и выплатой страховых полисов.
4
– Вам плохо? Простите, что я вас побеспокоила. Над ним склонилась стюардесса.
– Нет, ничего. – Дональд с трудом очнулся от воспоминаний.
Мюнхенская катастрофа, которую он уже столько раз мысленно переживал за эти три года, продолжала стоять перед глазами.
– Я чувствую себя вполне прилично. А мы еще летим?
– Да. – Стюардесса не могла понять скрытой иронии. Она улыбалась с профессиональным спокойствием, пока он внимательно осматривал ее.
– Ну, раз летим, тогда рюмочку коньяка. Если вас не затруднит.
Подавая коньяк, она сказала:
– Через час будем на месте.
– Возможно…
Но и на этот раз стюардесса не обратила внимания на мрачный подтекст.
– Вы давно летаете? – спросил Дональд, с удовольствием поглядывая на миловидную блондинку, которой очень шла темно-синяя с серебряными крыльями на рукавах форма.
– Два месяца, – зардевшись, ответила она. «Немного. В таком случае что ты можешь знать!
Ведь в школе стюардесс вряд ли рассказывают о погибших самолетах. Впрочем, какие-то инструкции на случай аварии им дают».
Остаток пути он пытался думать о встрече с Барбарой. Но мысли его невольно возвращались к мюнхенской катастрофе и к предстоящему, судя по всему, процессу. Он взял из кармана кресла первую попавшуюся газету. Пошелестел и бросил – читать не хотелось. Окинул взглядом пустой самолет.
«Пустой самолет… Пустой самолет? Ах, да!»
Вспомнил рассказ Джо Геста, бедного Джо, которого похоронили после Мюнхена…
Они встретились с Гестом в «Гадюшнике». Дональд до этого не был знаком с Джо, хотя много слышал о нем. У них была общая черта – оба не любили «Гадюшник» и редко бывали в этой журналистской таверне, где обычно собирались газетчики среднего калибра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– А не могли бы вы сказать, что все-таки произошло с самолетом? – спросил Дональд, тупо уставившись на лист бумаги, разделенный надвое жирной красной линией: слева – мертвые, справа – раненые.
– Сейчас трудно сказать. Наблюдатель с контрольного пункта видел, как машина оторвалась от земли футов на шестьдесят и упала. Рация передала лишь два слова: «Бог мой!…» Наблюдатель сразу же дал сигнал тревоги. Техническая группа – в ней прекрасные специалисты нашего гражданского авиационного института – сейчас обследует мотор и машину в целом. То, что от нее осталось. Маловероятно в таком хаосе сразу найти причину аварии. Возможно, что-нибудь разъяснит командир корабля Джеймс Пейн, если я не ошибаюсь. Он почти не пострадал.
Между тем к месту катастрофы все прибывали и прибывали журналисты. Кощунственно вспыхивали импульсные лампы. Мальчики-курьеры хватали кассеты и бросались к машинам, унося первые снимки в экстренные выпуски газет. А фотокорреспонденты продолжали бродить по площадке, заговорщически перемигиваясь синими всполохами.
– Боже, Дон… В хвостовом отсеке все мертвые… Понимаешь?! И Дэвид Сеттерс и Джордж Эвардс… Они тоже…
Роуз положил руку на плечо Тони.
– Я пойду к врачам. Может быть, кто-то лишь ранен… Сейчас нелегко разобраться.
Через несколько минут Дональд вернулся как-то сразу осунувшийся.
– Они погибли… – Он говорил, с трудом выжимая из себя слова. – Я видел их своими глазами… У Бэна Солмана тяжелая контузия. У Роджера Комптона помяты ребра, перелом ноги. А насчет Дункана Тейлора ошиблись – он пока жив. Его отправили в больницу… – Дональд заглянул в блокнот, – «Рехтс дер изар». Это в центре города.
Но говорят, он безнадежен – увезли в кислородной камере. И Джо Гест с ним… Ты знаешь его, отличный парень из «Дейли уоркер». Тоже плох, но считают, что есть слабая надежда.
Дональд мельком взглянул на часы.
– Через пятнадцать минут можешь идти передавать: на проводе будет твоя газета.
– Спасибо. Я совсем растерялся и забыл, что надо работать. Шеф не простит мне молчания. Коль я все-таки выжил…
– Звони, а я вернусь к самолету… В машине еще осталось несколько человек.
Дональд разыскал членов комиссии безопасности английской авиационной компании, которые только что прибыли и со скрупулезной точностью устанавливали степени увечий и имена погибших. Страховые полисы не любят неточностей! А врачи давали противоречивые сведения. Ганс Ритшель был едва ли не единственным, кто представлял себе все размеры катастрофы.
– Я пока ничего не могу добавить к тому, что вы видите, – сдержанно сказал представитель БЕА. – Спросите капитана Пейна. Может быть, он вам сообщит что-нибудь интересное.
Подойдя к капитану, безучастно взиравшему на все, что творилось вокруг, Дональд попытался вытянуть из него дополнительные сведения для Тони. Капитан стоял, засунув руки в карманы брюк и покачиваясь с носков на пятки, туда и обратно. Туда и обратно. Как маятник.
– Часа через три состоится пресс-конференция экипажа и пассажиров, которые смогут на ней присутствовать. Там узнаете все, что вас интересует, – нехотя ответил командир корабля.
Но не успел Роуз возмутиться, как тот, смягчившись, а скорее чтобы отвести душу, заговорил вновь:
– Извините… Кажется, у меня сдают нервы… Я летаю много лет, но… Самое чудовищное – в непонятности происшедшего. Вчера, когда я заводил моторы на Белградском аэродроме, оба работали с полной нагрузкой. Правда, мне не понравился звук одного из них. Я немедленно вернул машину на профилактический осмотр. Но ничего не было обнаружено – осматривал лучший механик авиакомпании. До этого «Лорд Беверли» пробыл в воздухе более восьми тысяч часов и спокойно мог продержаться еще столько же. Думаю, подобное несчастье могло произойти с любой машиной.
– Это ужасно! Пожалуй, с этой катастрофой сравнится лишь итальянская трагедия. Если помните, самолет, на борту которого летела футбольная команда «Торино», врезался в кафедральный собор в самом центре города.
– Я помню эту историю… Но здесь нет ничего общего. Даже кафедрального собора. И столько смертей сразу!… Бедняга Рейнмент! Это был его первый полет в качестве старшего офицера. И последний…
«Ему жаль своего офицера… А что делать, когда ты знал близко почти всех погибших, когда со многими из них ты провел рядом не один час?…»
Подошел Тони.
– Я связывался с лорд-мэром Манчестера. Он потрясен. Он уже знает о трагедии. И знают семьи… К нему все время звонят. Он держит у телефона специального человека. Здесь журналисты пронюхали о разговоре, который якобы состоялся между контрольной вышкой аэродрома и пилотом перед роковой попыткой взлета. Но представитель БЕА категорически запретил сообщать прессе какие-либо подробности. Мне не удалось узнать ничего особенного. Судя по всему, БЕА отделается легким испугом и выплатой страховых полисов.
4
– Вам плохо? Простите, что я вас побеспокоила. Над ним склонилась стюардесса.
– Нет, ничего. – Дональд с трудом очнулся от воспоминаний.
Мюнхенская катастрофа, которую он уже столько раз мысленно переживал за эти три года, продолжала стоять перед глазами.
– Я чувствую себя вполне прилично. А мы еще летим?
– Да. – Стюардесса не могла понять скрытой иронии. Она улыбалась с профессиональным спокойствием, пока он внимательно осматривал ее.
– Ну, раз летим, тогда рюмочку коньяка. Если вас не затруднит.
Подавая коньяк, она сказала:
– Через час будем на месте.
– Возможно…
Но и на этот раз стюардесса не обратила внимания на мрачный подтекст.
– Вы давно летаете? – спросил Дональд, с удовольствием поглядывая на миловидную блондинку, которой очень шла темно-синяя с серебряными крыльями на рукавах форма.
– Два месяца, – зардевшись, ответила она. «Немного. В таком случае что ты можешь знать!
Ведь в школе стюардесс вряд ли рассказывают о погибших самолетах. Впрочем, какие-то инструкции на случай аварии им дают».
Остаток пути он пытался думать о встрече с Барбарой. Но мысли его невольно возвращались к мюнхенской катастрофе и к предстоящему, судя по всему, процессу. Он взял из кармана кресла первую попавшуюся газету. Пошелестел и бросил – читать не хотелось. Окинул взглядом пустой самолет.
«Пустой самолет… Пустой самолет? Ах, да!»
Вспомнил рассказ Джо Геста, бедного Джо, которого похоронили после Мюнхена…
Они встретились с Гестом в «Гадюшнике». Дональд до этого не был знаком с Джо, хотя много слышал о нем. У них была общая черта – оба не любили «Гадюшник» и редко бывали в этой журналистской таверне, где обычно собирались газетчики среднего калибра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77