За это время Дональд сумел выпить три чашки чая, набросать планы двух корреспонденции, раз сто перекинуть телефонную трубку из правой руки в левую и только дважды вставить: «Да, Крис!» Тем временем и сам Марфи умудрился открыть дверь почтальону, попрощаться с секретаршей, которой диктовал с утра главу из своей новой книги, сбегать в кухню, чтобы перевернуть «этот проклятый бифштекс». Все это – не прекращая односторонней беседы с Дональдом о проблемах английского футбола.
Марфи успел выложить все. Это был сочный салат из комментариев, мнений, извлечений из истории и теории спорта. Одним словом, Марфи пользовался телефоном, как аппаратом-распылителем, чтобы рассеивать вокруг свои мысли и соображения, из которых он никогда не делал секрета.
Многие хорошо знавшие Марфи дважды не набирали номер, услышав короткие гудки. В «Гадюшнике» пошла гулять легенда, будто репортер, которому срочно потребовалось интервью с Марфи, нанял такси и отправился к нему домой, услышав, что телефон Наполеона менаджеров занят. Он проехал в часы «пик» десять миль до домика, где жил Марфи, и вошел к нему раньше, чем тот закончил разговор со своим собеседником.
Когда правительство ввело плату за пользование телефоном, исходя из времени работы аппарата, Дональд первым послал старому Крису телеграмму с «выражением своего искреннего соболезнования», за что Наполеон менаджеров при встрече дружески накрутил ему ухо.
Монолог Криса оборвался на полуслове, будто воспроизводился магнитофоном и внезапно закончилась пленка. Крис посмотрел на часы и направился к двери, приглашая Дональда следовать за собой.
Пока они шли вниз по крутой, мореного дуба лестнице, Дональд выяснил, что Уинстона Мейсла в клубе сегодня нет. Он в Лондоне, но ожидается с часу на час. В последнее время размеренный распорядок рабочего дня президента совета директоров полетел насмарку. Он нервничает, часто не в духе и весь ушел в подготовку к процессу.
– Ты, конечно, слышал о том, что Мейсл собирается судиться? – Марфи спросил, совершенно не интересуясь ответом. – Юристы у нас в клубе сейчас самые частые гости. Как, в сезон большой распродажи игроков.
– И вы спокойно говорите об этом? Процесс обольет грязью доброе имя клуба, которому вы отдали столько лет жизни, – и вы спокойны?! – Дональд поразился равнодушному тону Криса.
– Забота менаджера – поддерживать технический уровень команды, а не соваться в финансовые дела. – Марфи, говоря о себе в третьем лице, невольно высказал свое отношение к процессу, хотя, как Дональд почувствовал, Марфи не хотел этого.
Дональд не удержался:
– Разве вам, учившему жить и играть тех, за трупы которых завтра будут торговаться, безразлично все это?
Марфи промолчал.
И если еще вчера в Дональде зародился протест против процесса, больше основывавшийся на эмоциональном потрясении, то с каждым новым разговором о предстоящем судилище мысль о неприятии его все прочнее захватывала сознание Дональда.
Они спустились в гимнастический зал, расположенный прямо под главным холлом. Команда в сине-белых тренировочных костюмах уже сидела на низких скамейках, расставленных вдоль стен, и приветствовала Марфи дружным криком.
Спортивный зал, эта мастерская атлетизма, был одним из основных рабочих мест Марфи. Сила и выносливость ковались в этих стенах так же буднично и кропотливо, как в сельской кузне отбивается подкова.
Крису пришлось выдержать жестокий бой с руководством клуба, пока он не доказал, что нужен гимнастический зал, оборудованный по последнему слову спортивной техники. И Уинстон Мейсл, у него был отличный нюх на выгодные дела, согласился с Марфи. Совет директоров отпустил денег значительно больше, чем требовал Крис.
С тех пор «Манчестер Рейнджерс» обладал едва ли не самым совершенным спортивным залом во всей Англии. Он одновременно напоминал стеклянный аквариум и строгий деловой кабинет. Широкие двери зала вели на тщательно ухоженную территорию Рейнджерс-парка, в котором находились тренировочные поля и центральный стадион клуба.
В тенистых аллеях и на великолепных зеленых полях мужчины прокладывали себе дорогу к футбольному Олимпу. Самые удачливые и талантливые занимали одиннадцать почетных мест в составе первой команды. Многие пришли сюда школьниками.
Стали футболистами мирового класса. А потом бизнесменами: деньги, полученные в кассе клуба, позволили им по окончании футбольной карьеры открыть магазины и фирмы. Леонард Радефорд теперь солидный издатель – у него печатался первый роман Роуза. У Джо Стивенса – крупнейший магазин женского платья. Ну, а кто так и остался шустрым парнем с пустым карманом – не вина клуба. Просто у парня оказалась слаба деловая жилка.
Все сидящие сейчас в этом зале дружны и веселы. Клуб возглавляет таблицу высшей лиги, и нет причин огорчаться. Увы, бывает иначе.
Жители Манчестера тяжелей, чем лондонцы, воспринимают проигрыш любимой команды. Таков закон провинции. Ибо в городе все говорят только о двух вещах – футболе и деньгах. И самое яркое, что связано у них с двумя этими понятиями, непосредственно связано и с «Манчестер Рейнджерс». Когда клуб сразу же после войны неожиданно вылетел во вторую лигу, это вызвало, пожалуй, не меньший психологический шок, чем сигнал воздушной тревоги во время первой кровавой бомбардировки Манчестера немецкими самолетами.
Дональд мог бы безошибочно сказать, как будут вести себя эти ребята, переходящие от одного спортивного снаряда к другому, в минуты огорчения, в минуты торжества. Он почти написал книгу об истории клуба. До сдачи ее в набор осталось около двух месяцев. Дональд рассчитывал уложиться в срок, если ничто постороннее не отвлечет его от работы.
Вместе с командой, разобравшей мячи, Дональд вышел в парк и устроился на скамейке, глядя, как Марфи что-то доказывает главному тренеру Элмеру Бродбенту, кивая в сторону ворот. Потом Крис подозвал ассистента тренера Брайана Слейтора, сыгравшего за клуб в свое время более двухсот раз, и направился вместе с ним к вратарям.
Разбившись на группы, игроки трудились, как муравьи, до бесконечности перебрасывая мячи друг другу. Истинную цену этому бесхитростному занятию знал лишь один человек – Крис Марфи. Мальчишки непрерывной лентой вытянулись вдоль бровки поля. Сотни восхищенных, изучающих глаз…
«Сколько среди них Дунканов Тейлоров?» – думал Дональд, взирая на привычную, знакомую до мелочей картину.
Не дожидаясь конца тренировки и обещанного Марфи сюрприза, он отправился в кабинет Мейсла, но секретарша ответила, что «шефа нет и он даже не звонил. Его с утра разыскивают из городской регистратуры».
Оттого, что он второй день не может увидеть Уинстона Мейсла, Дональду стало тревожно, как солдату перед концом затянувшегося затишья:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Марфи успел выложить все. Это был сочный салат из комментариев, мнений, извлечений из истории и теории спорта. Одним словом, Марфи пользовался телефоном, как аппаратом-распылителем, чтобы рассеивать вокруг свои мысли и соображения, из которых он никогда не делал секрета.
Многие хорошо знавшие Марфи дважды не набирали номер, услышав короткие гудки. В «Гадюшнике» пошла гулять легенда, будто репортер, которому срочно потребовалось интервью с Марфи, нанял такси и отправился к нему домой, услышав, что телефон Наполеона менаджеров занят. Он проехал в часы «пик» десять миль до домика, где жил Марфи, и вошел к нему раньше, чем тот закончил разговор со своим собеседником.
Когда правительство ввело плату за пользование телефоном, исходя из времени работы аппарата, Дональд первым послал старому Крису телеграмму с «выражением своего искреннего соболезнования», за что Наполеон менаджеров при встрече дружески накрутил ему ухо.
Монолог Криса оборвался на полуслове, будто воспроизводился магнитофоном и внезапно закончилась пленка. Крис посмотрел на часы и направился к двери, приглашая Дональда следовать за собой.
Пока они шли вниз по крутой, мореного дуба лестнице, Дональд выяснил, что Уинстона Мейсла в клубе сегодня нет. Он в Лондоне, но ожидается с часу на час. В последнее время размеренный распорядок рабочего дня президента совета директоров полетел насмарку. Он нервничает, часто не в духе и весь ушел в подготовку к процессу.
– Ты, конечно, слышал о том, что Мейсл собирается судиться? – Марфи спросил, совершенно не интересуясь ответом. – Юристы у нас в клубе сейчас самые частые гости. Как, в сезон большой распродажи игроков.
– И вы спокойно говорите об этом? Процесс обольет грязью доброе имя клуба, которому вы отдали столько лет жизни, – и вы спокойны?! – Дональд поразился равнодушному тону Криса.
– Забота менаджера – поддерживать технический уровень команды, а не соваться в финансовые дела. – Марфи, говоря о себе в третьем лице, невольно высказал свое отношение к процессу, хотя, как Дональд почувствовал, Марфи не хотел этого.
Дональд не удержался:
– Разве вам, учившему жить и играть тех, за трупы которых завтра будут торговаться, безразлично все это?
Марфи промолчал.
И если еще вчера в Дональде зародился протест против процесса, больше основывавшийся на эмоциональном потрясении, то с каждым новым разговором о предстоящем судилище мысль о неприятии его все прочнее захватывала сознание Дональда.
Они спустились в гимнастический зал, расположенный прямо под главным холлом. Команда в сине-белых тренировочных костюмах уже сидела на низких скамейках, расставленных вдоль стен, и приветствовала Марфи дружным криком.
Спортивный зал, эта мастерская атлетизма, был одним из основных рабочих мест Марфи. Сила и выносливость ковались в этих стенах так же буднично и кропотливо, как в сельской кузне отбивается подкова.
Крису пришлось выдержать жестокий бой с руководством клуба, пока он не доказал, что нужен гимнастический зал, оборудованный по последнему слову спортивной техники. И Уинстон Мейсл, у него был отличный нюх на выгодные дела, согласился с Марфи. Совет директоров отпустил денег значительно больше, чем требовал Крис.
С тех пор «Манчестер Рейнджерс» обладал едва ли не самым совершенным спортивным залом во всей Англии. Он одновременно напоминал стеклянный аквариум и строгий деловой кабинет. Широкие двери зала вели на тщательно ухоженную территорию Рейнджерс-парка, в котором находились тренировочные поля и центральный стадион клуба.
В тенистых аллеях и на великолепных зеленых полях мужчины прокладывали себе дорогу к футбольному Олимпу. Самые удачливые и талантливые занимали одиннадцать почетных мест в составе первой команды. Многие пришли сюда школьниками.
Стали футболистами мирового класса. А потом бизнесменами: деньги, полученные в кассе клуба, позволили им по окончании футбольной карьеры открыть магазины и фирмы. Леонард Радефорд теперь солидный издатель – у него печатался первый роман Роуза. У Джо Стивенса – крупнейший магазин женского платья. Ну, а кто так и остался шустрым парнем с пустым карманом – не вина клуба. Просто у парня оказалась слаба деловая жилка.
Все сидящие сейчас в этом зале дружны и веселы. Клуб возглавляет таблицу высшей лиги, и нет причин огорчаться. Увы, бывает иначе.
Жители Манчестера тяжелей, чем лондонцы, воспринимают проигрыш любимой команды. Таков закон провинции. Ибо в городе все говорят только о двух вещах – футболе и деньгах. И самое яркое, что связано у них с двумя этими понятиями, непосредственно связано и с «Манчестер Рейнджерс». Когда клуб сразу же после войны неожиданно вылетел во вторую лигу, это вызвало, пожалуй, не меньший психологический шок, чем сигнал воздушной тревоги во время первой кровавой бомбардировки Манчестера немецкими самолетами.
Дональд мог бы безошибочно сказать, как будут вести себя эти ребята, переходящие от одного спортивного снаряда к другому, в минуты огорчения, в минуты торжества. Он почти написал книгу об истории клуба. До сдачи ее в набор осталось около двух месяцев. Дональд рассчитывал уложиться в срок, если ничто постороннее не отвлечет его от работы.
Вместе с командой, разобравшей мячи, Дональд вышел в парк и устроился на скамейке, глядя, как Марфи что-то доказывает главному тренеру Элмеру Бродбенту, кивая в сторону ворот. Потом Крис подозвал ассистента тренера Брайана Слейтора, сыгравшего за клуб в свое время более двухсот раз, и направился вместе с ним к вратарям.
Разбившись на группы, игроки трудились, как муравьи, до бесконечности перебрасывая мячи друг другу. Истинную цену этому бесхитростному занятию знал лишь один человек – Крис Марфи. Мальчишки непрерывной лентой вытянулись вдоль бровки поля. Сотни восхищенных, изучающих глаз…
«Сколько среди них Дунканов Тейлоров?» – думал Дональд, взирая на привычную, знакомую до мелочей картину.
Не дожидаясь конца тренировки и обещанного Марфи сюрприза, он отправился в кабинет Мейсла, но секретарша ответила, что «шефа нет и он даже не звонил. Его с утра разыскивают из городской регистратуры».
Оттого, что он второй день не может увидеть Уинстона Мейсла, Дональду стало тревожно, как солдату перед концом затянувшегося затишья:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77