— Он протянул золотую монету в десять долларов.
Нолан Сэкетт, которого трудно было удивить, стоял пораженный. Его тронул поступок старого пастуха.
— Ты не знаешь меня, старик. И я могу никогда больше не приехать сюда.
Старик пожал плечами.
— Я на это и не рассчитывал.
— Меня называют Сэкетт — Каменная Хватка. Под этим именем живут люди с жестким характером. Я не задумываюсь, откуда пришли деньги, пока они у меня в кармане, но никто не ссужал меня деньгами, и я никогда их не возвращал. — Он затянул подпругу и вскочил в седло. — Спасибо, старик. Если кто-нибудь проедет, скажи им, чтобы они по высокогорной тропе добрались до Моры и передали Тайрелу и всем остальным, что в Моголлоне Сэкетт попал в беду.
Дробь лошадиных копыт постепенно замирала в неподвижном горном воздухе. Старый мексиканец долго смотрел вслед удаляющемуся всаднику и, перекрестив его, сказал:
— Храни тебя Бог!
В прохладной столовой дома на ранчо в Мора-Крик стол был накрыт на десятерых, и пока мексиканские девушки быстро и бесшумно суетились вокруг него, делая последние приготовления к обеду, их юбки шуршали от волнения. Обед давали в честь Оррина Сэкетта, который только что возвратился из Вашингтона.
Тайрел Сэкетт, в черном свободном костюме, сидел в большом, обтянутом кожей кресле и слушал Оррина.
Они устроились в огромной гостиной высотой в два этажа, вдоль трех стен которой тянулся балкон с красивой лестницей, ведущей на верхний этаж. В прохладной комнате мебели было мало.
— Кэп должен быть здесь с минуты на минуту, Оррин. Он выехал сегодня утром проверить, как дела на южной границе.
— Как он?
— Что ему сделается? Он всю жизнь живет на говядине, бобах и оружейном дыме. Если его не застрелят, будет жить вечно.
— Слышно что-нибудь о Телле?
— Ни слова с тех пор, как они уехали в Аризону. Я специально держал у себя стадо, которое только ждало его распоряжений. Но ты знаешь Телля… Он не любит писать писем.
— Послушай, Ти, я не могу передать тебе, насколько важна эта встреча. Олли Шеддок скоро прибудет. Его люди хотят, чтобы я баллотировался в сенат Соединенных Штатов. Это серьезный шаг, и я бы не прочь попытаться.
— А что они ждут от меня?
— Ти, избиратели-мексиканцы могут выбрать меня. Большинство не доверяет выходцам из Англии — они просто мало их знают. Они знают кое-что обо мне… Или о тебе. Что очень важно, они верят тебе, любят тебя. Люди, которые стоят за моей спиной, хотят, чтобы ты дал им гарантию, что поддержишь меня. И они были бы не против, если бы ты поговорил с некоторыми из твоих друзей-мексиканцев.
Тайрел засмеялся.
— Черт побери, Оррин, кого же еще мне поддерживать, как не тебя? Ты не только мой брат, но и честный человек. Будь уверен, я замолвлю за тебя словечко, но в этом нет необходимости. Они помнят тебя и они доверяют тебе. Поверь мне, единственная ошибка, которую допускают твои друзья, состоит в том, что недооценивают политическую сознательность мексиканцев. Ими нелегко руководить, но, что совершенно точно, их нелегко заставить обратиться в бегство.
— Мне нужна помощь, Ти. Сейчас много говорят против того, чтобы в сенат или на другую общественную должность избирали человека, который слывет стрелком-драчуном.
— Ты хочешь сказать, что они забыли об Энди Джексоне? — спросил Тайрел. — Или о Томасе Хате Бентоне? Или о Кассиусе Клэе, нашем после в России? — Он закинул ногу на ногу. — Как бы то ни было, Оррин, ты не единственный, кто попадал в драки и перестрелки. Я тоже такой.
Открылась дверь, и на пороге показалась Друсилья, потрясающе красивая женщина.
— Ти, вернулся Кэп, — произнесла она. — У него плохие новости.
Следом за ней в комнату вошел Кэп Раунтри.
— Ти, только что приехал мексиканский мальчик. Говорят, Телль попал в беду. Вся шайка «Ленивой А» гонится за ним. Они загнали его в ущелье у гребня Моголлон и собираются повесить.
Тайрел Сэкетт стряхнул пепел со своей сигары и осторожно положил ее в пепельницу.
— Кэп, скажи, чтобы мне приготовили седло и коня. — Он повернулся к Оррину: — Мне очень жаль. Можешь передать им, что я с тобой… всегда… когда вернусь.
— Дру передаст им это. Я еду с тобой.
— Ти, — перебил Кэп, — все это намного хуже, чем ты думаешь. Кто-то убил Энджи, а все те ребята, которые раньше были у «Ленивой А», ушли оттуда. Сейчас это шайка настоящих бандитов.
— Нас трое, — сказал Оррин, обращаясь к брату: — Ты, я и Телль.
— Четверо, — поправил Кэп. — С каких это пор я пропускал драки, в которых участвовали Сэкетты?
Было уже заполночь, когда повозка подъехала к Найтс-Ренч и из нее бесшумно вышло несколько пассажиров. Высокий элегантный мужчина помог выйти из повозки своей красивой молодой жене. Он был аккуратно одет и причесан. По его виду никак нельзя было сказать, что он проделал долгое путешествие в холодную погоду и по пыльной дороге. Того же нельзя было сказать и о его жене.
— Лучше бы вы взяли с собой что-нибудь поесть, — сказал кучер. — Сомневаюсь, чтобы в этом, забытом Богом месте нашлось что-то достойное.
Высокий мужчина предложил руку своей жене, и вместе они вошли в дверь фермерского дома с толстыми стенами из необожженного кирпича, который одновременно являлся и станцией. Внутри было тепло и уютно. Стол только что накрыли. На нем лежала белая скатерть и салфетки… о которых и не слышали на станциях, находящихся на Западе.
Не успели они переступить порог, как раздался цокот копыт по хорошо утоптанной земле. Мужчина оглянулся и увидел двух всадников.
— Джин, ты спрашивала меня, как выглядят люди, живущие в горах, когда возвращаются домой.
Она повернулась и встала рядом с мужем, глядя на двух высоких худощавых парней, только что сошедших с лошадей. Обоим было не больше двадцати. Каждый держал винтовку, словно она являлась частью его самого. Одеты они были в поношенную домотканую одежду.
— Эти ребята приехали прямо с гор, Джин.
— Фэлкон, взгляни на них. На их лица.
— Да, понимаю. По крайней мере это возможно.
Когда парни вошли в комнату, Фэлкон повернулся к ним и сказал:
— Джентльмены, могу ли я предложить вам выпить?
Они остановились, изучая его с откровенным любопытством. Потом старший ответил:
— Это было бы очень любезно с вашей стороны, мистер, очень любезно.
Фэлкон повернулся к своей супруге:
— Ты извинишь нас, Джин?
Трое мужчин подошли к бару, а Джин Сэкетт смотрела на них с улыбкой и удивлением.
Из кухни вышла девушка и поставила перед ними бутылку и стаканы.
— Джентльмены, — сказал Фэлкон, когда они налили себе вина, — ваше здоровье! — После того как все поставили стаканы на стойку, он заметил:
— Прекрасный вкус, джентльмены, хотя это вино могло быть еще лучше.
Двое переглянулись.
— Я так и знал, — сказал один из них. — Определенно, человек с таким лицом должен быть Сэкеттом с холмов Теннесси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Нолан Сэкетт, которого трудно было удивить, стоял пораженный. Его тронул поступок старого пастуха.
— Ты не знаешь меня, старик. И я могу никогда больше не приехать сюда.
Старик пожал плечами.
— Я на это и не рассчитывал.
— Меня называют Сэкетт — Каменная Хватка. Под этим именем живут люди с жестким характером. Я не задумываюсь, откуда пришли деньги, пока они у меня в кармане, но никто не ссужал меня деньгами, и я никогда их не возвращал. — Он затянул подпругу и вскочил в седло. — Спасибо, старик. Если кто-нибудь проедет, скажи им, чтобы они по высокогорной тропе добрались до Моры и передали Тайрелу и всем остальным, что в Моголлоне Сэкетт попал в беду.
Дробь лошадиных копыт постепенно замирала в неподвижном горном воздухе. Старый мексиканец долго смотрел вслед удаляющемуся всаднику и, перекрестив его, сказал:
— Храни тебя Бог!
В прохладной столовой дома на ранчо в Мора-Крик стол был накрыт на десятерых, и пока мексиканские девушки быстро и бесшумно суетились вокруг него, делая последние приготовления к обеду, их юбки шуршали от волнения. Обед давали в честь Оррина Сэкетта, который только что возвратился из Вашингтона.
Тайрел Сэкетт, в черном свободном костюме, сидел в большом, обтянутом кожей кресле и слушал Оррина.
Они устроились в огромной гостиной высотой в два этажа, вдоль трех стен которой тянулся балкон с красивой лестницей, ведущей на верхний этаж. В прохладной комнате мебели было мало.
— Кэп должен быть здесь с минуты на минуту, Оррин. Он выехал сегодня утром проверить, как дела на южной границе.
— Как он?
— Что ему сделается? Он всю жизнь живет на говядине, бобах и оружейном дыме. Если его не застрелят, будет жить вечно.
— Слышно что-нибудь о Телле?
— Ни слова с тех пор, как они уехали в Аризону. Я специально держал у себя стадо, которое только ждало его распоряжений. Но ты знаешь Телля… Он не любит писать писем.
— Послушай, Ти, я не могу передать тебе, насколько важна эта встреча. Олли Шеддок скоро прибудет. Его люди хотят, чтобы я баллотировался в сенат Соединенных Штатов. Это серьезный шаг, и я бы не прочь попытаться.
— А что они ждут от меня?
— Ти, избиратели-мексиканцы могут выбрать меня. Большинство не доверяет выходцам из Англии — они просто мало их знают. Они знают кое-что обо мне… Или о тебе. Что очень важно, они верят тебе, любят тебя. Люди, которые стоят за моей спиной, хотят, чтобы ты дал им гарантию, что поддержишь меня. И они были бы не против, если бы ты поговорил с некоторыми из твоих друзей-мексиканцев.
Тайрел засмеялся.
— Черт побери, Оррин, кого же еще мне поддерживать, как не тебя? Ты не только мой брат, но и честный человек. Будь уверен, я замолвлю за тебя словечко, но в этом нет необходимости. Они помнят тебя и они доверяют тебе. Поверь мне, единственная ошибка, которую допускают твои друзья, состоит в том, что недооценивают политическую сознательность мексиканцев. Ими нелегко руководить, но, что совершенно точно, их нелегко заставить обратиться в бегство.
— Мне нужна помощь, Ти. Сейчас много говорят против того, чтобы в сенат или на другую общественную должность избирали человека, который слывет стрелком-драчуном.
— Ты хочешь сказать, что они забыли об Энди Джексоне? — спросил Тайрел. — Или о Томасе Хате Бентоне? Или о Кассиусе Клэе, нашем после в России? — Он закинул ногу на ногу. — Как бы то ни было, Оррин, ты не единственный, кто попадал в драки и перестрелки. Я тоже такой.
Открылась дверь, и на пороге показалась Друсилья, потрясающе красивая женщина.
— Ти, вернулся Кэп, — произнесла она. — У него плохие новости.
Следом за ней в комнату вошел Кэп Раунтри.
— Ти, только что приехал мексиканский мальчик. Говорят, Телль попал в беду. Вся шайка «Ленивой А» гонится за ним. Они загнали его в ущелье у гребня Моголлон и собираются повесить.
Тайрел Сэкетт стряхнул пепел со своей сигары и осторожно положил ее в пепельницу.
— Кэп, скажи, чтобы мне приготовили седло и коня. — Он повернулся к Оррину: — Мне очень жаль. Можешь передать им, что я с тобой… всегда… когда вернусь.
— Дру передаст им это. Я еду с тобой.
— Ти, — перебил Кэп, — все это намного хуже, чем ты думаешь. Кто-то убил Энджи, а все те ребята, которые раньше были у «Ленивой А», ушли оттуда. Сейчас это шайка настоящих бандитов.
— Нас трое, — сказал Оррин, обращаясь к брату: — Ты, я и Телль.
— Четверо, — поправил Кэп. — С каких это пор я пропускал драки, в которых участвовали Сэкетты?
Было уже заполночь, когда повозка подъехала к Найтс-Ренч и из нее бесшумно вышло несколько пассажиров. Высокий элегантный мужчина помог выйти из повозки своей красивой молодой жене. Он был аккуратно одет и причесан. По его виду никак нельзя было сказать, что он проделал долгое путешествие в холодную погоду и по пыльной дороге. Того же нельзя было сказать и о его жене.
— Лучше бы вы взяли с собой что-нибудь поесть, — сказал кучер. — Сомневаюсь, чтобы в этом, забытом Богом месте нашлось что-то достойное.
Высокий мужчина предложил руку своей жене, и вместе они вошли в дверь фермерского дома с толстыми стенами из необожженного кирпича, который одновременно являлся и станцией. Внутри было тепло и уютно. Стол только что накрыли. На нем лежала белая скатерть и салфетки… о которых и не слышали на станциях, находящихся на Западе.
Не успели они переступить порог, как раздался цокот копыт по хорошо утоптанной земле. Мужчина оглянулся и увидел двух всадников.
— Джин, ты спрашивала меня, как выглядят люди, живущие в горах, когда возвращаются домой.
Она повернулась и встала рядом с мужем, глядя на двух высоких худощавых парней, только что сошедших с лошадей. Обоим было не больше двадцати. Каждый держал винтовку, словно она являлась частью его самого. Одеты они были в поношенную домотканую одежду.
— Эти ребята приехали прямо с гор, Джин.
— Фэлкон, взгляни на них. На их лица.
— Да, понимаю. По крайней мере это возможно.
Когда парни вошли в комнату, Фэлкон повернулся к ним и сказал:
— Джентльмены, могу ли я предложить вам выпить?
Они остановились, изучая его с откровенным любопытством. Потом старший ответил:
— Это было бы очень любезно с вашей стороны, мистер, очень любезно.
Фэлкон повернулся к своей супруге:
— Ты извинишь нас, Джин?
Трое мужчин подошли к бару, а Джин Сэкетт смотрела на них с улыбкой и удивлением.
Из кухни вышла девушка и поставила перед ними бутылку и стаканы.
— Джентльмены, — сказал Фэлкон, когда они налили себе вина, — ваше здоровье! — После того как все поставили стаканы на стойку, он заметил:
— Прекрасный вкус, джентльмены, хотя это вино могло быть еще лучше.
Двое переглянулись.
— Я так и знал, — сказал один из них. — Определенно, человек с таким лицом должен быть Сэкеттом с холмов Теннесси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34