Кудреватых не решился открыто нарушить прокурорский запрет и, по одним сведениям, капитулировал. Это давало ему возможность списать на меня все огрехи с выполнением плана во втором квартале. По другим сведениям, слухи о капитуляции не имели под собой никакой почвы и делалось это для активизации против меня общественного мнения: невыполнение плана грозило потерей премии за полугодие и исключением комбината из списка предприятий, представленных к награждению знаменем ВЦСПС.
Один раз я хотел взять трубку, но не успел - Гезель появилась в дверях и сказала:
- Какое-то ЧП в заповеднике... Сейчас приедет директор... "Ответный удар не заставил себя ждать..." - подумал я.
Сувалдин буквально вбежал в мой кабинет - быстро, насколько позволяли ему костыли:
- Вам уже доложили об этих зверствах? Именно зверствах! Иначе это нельзя назвать!
У него были голос и лицо человека, побывавшего в аварии и внезапно лишившегося всех своих близких.
- Садитесь, пожалуйста.
Он сел, бросил на стол шляпу и бинокль.
- Кто-то разбросал отраву по территории заповедника. Это - конец качкалдакам... - На него было больно смотреть. - Мерзкое, бессмысленное истребление... Птице этой только и надо-то от нас - чтобы ей не мешали спокойно кормиться! Набрать сил для длинного перелета. Подлое убийство слабых! Кто заведомо не может за себя постоять... - Он всхлипнул.
- Много птиц погибло?
- Очень! Качкалдаки, они как дети! Они же не знают, что человек самое страшное животное, какого надо бояться. Я сам виноват, я их к этому приучил!
- Каким образом яд попал в воду?
- Это сделано с парома. Связь хорошо налажена. Восточнокаспийск не зря называют Малый Баку. Вы не знаете, когда возвращается секретарь обкома?
Я слышал, что Митрохин в Москве, на каких-то совещаниях, - об этом по телефону в дежурке говорил Агаев.
- В конце недели. - Постепенно мне удалось его если не успокоить, то хотя бы отвлечь. Пару раз он даже улыбнулся.
- Вы давно здесь живете? - поинтересовался я.
- В Восточнокаспийске? - У него был мягкий раскатистый голос, неторопливая речь, совсем не похожая на быструю, лишенную индивидуальности речь юристов. - Всю сознательную жизнь. Хотя начинал, как и вы, на том берегу...
Он снова заговорил о своих подопечных:
- В Красной книге записано: "Каждая нация перед лицом мира несет ответственность за сокровища своей природы". А нам говорят: "Мы не выполняем план, потому что птица поедает рыбу! Из-за нее пусты прилавки!"
Я тоже слышал об этом.
- Человек, к сожалению, опускается до своего биовида. Он подсознательно не допускает конкурента. Не хочет, чтобы кто-то еще питался тем же, что и он. А ведь говорить о вреде можно только в тех случаях, когда птица берет рыбу непосредственно у человека! То есть то, что человек создал сам, разводит и охраняет... Вы согласны?
Я был полностью с ним согласен.
- ...Бакланы и определенные виды чаек питаются и вредителями сельского хозяйства. Не только рыбой. Вы наверняка видели чаек на пахоте...
Его проблемы были так очевидны - бакланы, чирки, доверчивая птица качкалдак, которая без Сувалдина и его людей давно бы уже погибла.
- Вы кого-то подозреваете? - спросил я.
- Могу это сказать только вам... - Он заговорил сумбурно. - Это они... В отместку за сажевый комбинат. Я не политик, говорю, что думаю. Моя специальность - орнитология, там не надо хитрить...
Впервые я видел живого представителя этой редкой профессии. В сборниках военных приключений они фигурировали обычно в качестве кадровых иностранных разведчиков. Под предлогом наблюдения за птицами орнитологи следили за передвижением наших войск, а имидж чудаков, людей не от мира сего, служил прекрасной крышей.
- Это - за мою телеграмму в Москву о сбросе нефти. И за государственную комиссию, которая должна прибыть. Теперь они будут держать водоплавающих в качестве заложников...
Мы спустились к машине. Несмотря на костыли, Сувал-дин легко шагал впереди меня - высоченного роста, атлетического сложения. Джинсы, шляпа, первоклассная оптика и впрямь делали его похожим на кадрового разведчика, каким рисовались они на страницах шпионских книжек.
- Мне и моей семье, - он обернулся, - эти бандиты ничего не могут сделать - только птицам... И они этим пользуются!
Директор заповедника прошел во двор, я еще заскочил в дежурку.
- Вы в курсе происшедшего в заповеднике? - спросил я.
- Да, Игорь Николаевич. - Дежурил капитан Баранов, светлоголовый русак, уроженец здешних мест. - Принимаем меры... Какая-то тварь набросала с парома заразы. Качкалдак - глупая птица, ее и на крючок можно ловить, как рыбу. Нажралась!.. - Он говорил с ужасающим акцентом. Так и не овладев местным языком, он, похоже, свой родной утратил окончательно. - Сувалдин приучил ее не бояться плавсредств, вот и получается...
Ущерб, нанесенный заповеднику, оказался значительным, но все же меньшим, чем Сувалдин вначале представлял, и орнитолог понемногу успокоился.
На обратном пути мы на скорости проскочили дамбу через залив, нанесенный когда-то на все карты мира. Плотина не возвышалась над окружающей местностью, вся она была внизу, под ногами, с опущенным в ее тело городом. С умолкнувшими голосами, с призывами повышать, увеличивать, встречать успехами, рапортовать, единодушно отдавать голоса. Как все петли и удавки, она была куца, крайне уродлива и действенна. Мы миновали ее за несколько секунд, а чтобы прочитать все статьи, книги, публикации, посвященные целесообразности или нецелесообразности дамбы, понадобились бы годы.
Сувалдин сам вел машину - юркий "Москвич" последнего выпуска. Я сидел сзади - по диагонали, так нам было легче разговаривать.
- Как убийство рыбинспектора? Раскрыли? - спросил Сувалдин.
- Нет пока.
- Я очень надеюсь на начальника инспекции. На Цаххана Алиева. Энергичный товарищ. Жесткий.
- Большая власть делает таких людей весьма опасными. Сувалдин засмеялся:
- А другие на этой работе и не нужны. Вы считаете браконьерство узловой проблемой в деле защиты осетровых?
- Я человек новый, - отшутился я.
- Там есть отмель. - Директор заповедника показал куда-то вперед. Это отмель Зубкова. По фамилии прежнего начальника рыбинспекции. Портрет его как лучшего работника был помещен на обложку центрального журнала. А пока журнал печатался, сам Зубков предстал перед судом по обвинению во взяточничестве в крупных размерах и коррупции... - Сувалдин разговорился. Все находится в состоянии единства и борьбы противоположностей, то есть в соответствии с одним из основных законов диалектики. Но есть одно, что в нужную минуту сплачивает тут всех...
- Что же?
- Это звучит по меньшей мере странно. Красная рыба!..
Как мало я знал об этих краях. Моя жизнь только начиналась под знаком пухлогрудой, с полными короткими ногами, молодой синекуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55