Когда же принял он царский скипетр и предпочтен был тому, кто имел на него естественное право (а таков был брат Михаила Дуки, Константин Порфирородный); тогда Алексей Комнин, видя всю неуместность этого порядка дел, так как тут и не уважен законный наследник, и не вспомнено право на престол рода Комниных, ради прежде царствовавшего дяди Алексея Исаака Комнина, которого (тогда при воцарении) с таким желанием все единодушно возвели на престол, и поставили над собой василевсом, так что казалось более справедливым быть избранным теперь кому-нибудь из тех, кто ведет род свой прямо от него, видя все это, Алексей Комнин скорбел, болезновал сердцем, сгорал ревностью по правде, всеми попранной, и не мог более переносить такого положения дел.
Между тем как получавшие в те время жребий владычества, достигнув своей цели, помышляли только о своей выгоде, а гибель ромейского царства вменяли ни во что, – он с пронзенным сердцем, показывая благородство своей души, не мог при таком ходе дел, оставаться в покое и терпеть, чтобы имеющий право на престол подчинялся другому, не имеющему на то права.
О том, как Комнин обращался к брату Михаила Дуки и своими усилиями и внушениями старался посадить на царском престоле Михайлова сына, как он, надев ему на ноги багряные сандалии, ввел его во дворец, как в то время, когда они проходили по главным улицам, народ будто одними устами громко кричал, что этого он не хочет иметь василевсом, и как упомянутое дитя, испуганное таким криком и устрашенное словами народа, отвратилось душой от сделанного ему предложения (просило и Комнина оставить это намерение и не неволить его более), – о всём том рассказ – в устах каждого, это подтверждают люди благомыслящие и все, кто не пил воды забвения и помнят бывшее. После этого Комнин решился идти к своей цели другим путем. Он привел юного Константина к Вотаниату и, напомнив последнему о естественном праве, принадлежащем этому дитяти по наследству, предложил ему благоразумный совет – поэкономнее пользоваться доставшейся ему властью, именно: принять благосклонно и с честью брата Дуки, как брата прежнего его господина и василевса, и дать ему титул лица царственного, на деле же управлять царством самому Вотаниату, до конца жизни, а потом возведет на престол этого наследника (то есть сына Михаила – Константина), могущего к тому времени сделаться уже способным управлять царством. Но и этот план не удался, и Комнин своей смелостью выиграл только то, что его стали подозревать – как Вотаниат с его приближенными, так и многие другие, особенно же два Вотаниатовы раба, Борил и Герман, – люди наемные, незнатного рода, ничего не смыслящие в делах, касающихся общественного блага. Последние задумали уже погубить Комнина, а вместе с тем устроить погибель и порфирородному брату Дуки, что, когда лишится он такого охранителя и останется без всякой защиты, было бы уже весьма сподручно клеветникам. С этой целью они посылают Комнину указ, предписывающий ему удалиться из столицы. Но как только этот указ дошёл до рук Комнина, – он сам лично явился с ним к василевсу, и объяснил ему все дело. Василевс, пристыженный чрезвычайным благородством и рассудительностью этого мужа, и помнивший о многих героических его подвигах, потупил глаза и, браня составителей указа, отменил это дело.
Итак, замысел о высылке тогда не осуществился. Но Вотаниат снова подчинился влиянию упомянутых рабов и, всячески вводимый в заблуждение частыми их наущениями и подстрекательством, задумал ослепить Комнина. Впрочем, из уважения к справедливости и истине, не хотел он привести эту мысль в исполнение так прямо – с открытой бессовестностью, но изобрел иной способ подвергать невинного различным опасностям и под благовидным предлогом поставить его в затруднительные обстоятельства, чтобы потом вызвать против него обличение от лица самой истины. Для этого всякий раз, как встречалось какое-нибудь дело, требовавшее великого ума и сильной руки, или заставлявшее приняться за оружие, – дело, в совершении которого надлежало показать силу духа и подвергнуться неизбежной опасности, – тотчас выбор, преимущественно перед всеми, падал на Комнина, и такие великие и трудные дела всегда предлагались ему с той мыслью, что он – или послушается приказания, и с героическим мужеством, по своему обыкновению, совершая какое-нибудь из подобных дел, падет среди мечей и, получив опасную рану, падет в битве, особенно, если для предстоящего дела не дать ему достаточного количества войск; или, когда не послушается, либо совершит дело не так, как будет предписано, – подаст повод справедливо обвинить его и подвергнуть законной казни. Между тем от Вотаниата отложились уже Вриенний и Василаки – мужи, по происхождению, благородные и знаменитые, не могли сносить, что бы на царском престоле восседал тот, кто, как они знали, был подобно им, изменником василевсу Михаилу и виновен в одном с ними преступлении. Прежде они возмутились против Михаила, а теперь то же самое решились сделать и в отношении к Вотаниату, поэтому вооружились против него со множеством войск и немаловажными силами. Для отражения этих мужей, противовоителем и вождем, по указу василевса, тотчас назначается Комнин, имевший тогда сан великого доместика. И вот он выступает против них, отважно завязывает битву, схватывается с ними не один раз, не многократно, подвергая опасности свою жизнь, и, наконец, побеждает противников, приобретает славный трофей, берет в плен враждебных вождей и, приведя их в царственный город, отдает василевсу. Об этом знают все и эти события переходят из уст в уста, так что нет ни одного благомыслящего человека, которому они были бы неизвестны. Никогда Комнину, за эти и многие другие с истинным мужеством и героизмом совершенные им великие дела, не было никакого воздаяния и возмездия; всегда напротив он замечал одну злую зависть, интрига и козни, как бы воздать ему за добро злом, вырвать у него глаза и погубить его, а вместе с ним стереть с лица земли и Порфирородного: тогда это было для него уже невыносимым. Потому видя, что все его дела обращаются ему во зло, и, помня, что некогда его дядя добровольно передал другому свое наследство
[…]
нынешнему обладателю престола никто из царского рода не передал его, следовательно, в это наследие втиснулся другой – человек совсем посторонний, и вместе заботясь о собственной безопасности, как бы не потерпеть чего худого, ибо много уже было против него замыслов, он удалился из столицы и удалился в Адрианополь. Обнаружив, что собранные там войска большей частью недовольны царствованием Вотаниата, а ему преданы, так как под его предводительством совершили много доблестных подвигов, и заставляют его даже насильно провозгласить себя василевсом, Комнин пошёл навстречу их желанию и объявил о своем наследственном праве на престол после своего дяди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Между тем как получавшие в те время жребий владычества, достигнув своей цели, помышляли только о своей выгоде, а гибель ромейского царства вменяли ни во что, – он с пронзенным сердцем, показывая благородство своей души, не мог при таком ходе дел, оставаться в покое и терпеть, чтобы имеющий право на престол подчинялся другому, не имеющему на то права.
О том, как Комнин обращался к брату Михаила Дуки и своими усилиями и внушениями старался посадить на царском престоле Михайлова сына, как он, надев ему на ноги багряные сандалии, ввел его во дворец, как в то время, когда они проходили по главным улицам, народ будто одними устами громко кричал, что этого он не хочет иметь василевсом, и как упомянутое дитя, испуганное таким криком и устрашенное словами народа, отвратилось душой от сделанного ему предложения (просило и Комнина оставить это намерение и не неволить его более), – о всём том рассказ – в устах каждого, это подтверждают люди благомыслящие и все, кто не пил воды забвения и помнят бывшее. После этого Комнин решился идти к своей цели другим путем. Он привел юного Константина к Вотаниату и, напомнив последнему о естественном праве, принадлежащем этому дитяти по наследству, предложил ему благоразумный совет – поэкономнее пользоваться доставшейся ему властью, именно: принять благосклонно и с честью брата Дуки, как брата прежнего его господина и василевса, и дать ему титул лица царственного, на деле же управлять царством самому Вотаниату, до конца жизни, а потом возведет на престол этого наследника (то есть сына Михаила – Константина), могущего к тому времени сделаться уже способным управлять царством. Но и этот план не удался, и Комнин своей смелостью выиграл только то, что его стали подозревать – как Вотаниат с его приближенными, так и многие другие, особенно же два Вотаниатовы раба, Борил и Герман, – люди наемные, незнатного рода, ничего не смыслящие в делах, касающихся общественного блага. Последние задумали уже погубить Комнина, а вместе с тем устроить погибель и порфирородному брату Дуки, что, когда лишится он такого охранителя и останется без всякой защиты, было бы уже весьма сподручно клеветникам. С этой целью они посылают Комнину указ, предписывающий ему удалиться из столицы. Но как только этот указ дошёл до рук Комнина, – он сам лично явился с ним к василевсу, и объяснил ему все дело. Василевс, пристыженный чрезвычайным благородством и рассудительностью этого мужа, и помнивший о многих героических его подвигах, потупил глаза и, браня составителей указа, отменил это дело.
Итак, замысел о высылке тогда не осуществился. Но Вотаниат снова подчинился влиянию упомянутых рабов и, всячески вводимый в заблуждение частыми их наущениями и подстрекательством, задумал ослепить Комнина. Впрочем, из уважения к справедливости и истине, не хотел он привести эту мысль в исполнение так прямо – с открытой бессовестностью, но изобрел иной способ подвергать невинного различным опасностям и под благовидным предлогом поставить его в затруднительные обстоятельства, чтобы потом вызвать против него обличение от лица самой истины. Для этого всякий раз, как встречалось какое-нибудь дело, требовавшее великого ума и сильной руки, или заставлявшее приняться за оружие, – дело, в совершении которого надлежало показать силу духа и подвергнуться неизбежной опасности, – тотчас выбор, преимущественно перед всеми, падал на Комнина, и такие великие и трудные дела всегда предлагались ему с той мыслью, что он – или послушается приказания, и с героическим мужеством, по своему обыкновению, совершая какое-нибудь из подобных дел, падет среди мечей и, получив опасную рану, падет в битве, особенно, если для предстоящего дела не дать ему достаточного количества войск; или, когда не послушается, либо совершит дело не так, как будет предписано, – подаст повод справедливо обвинить его и подвергнуть законной казни. Между тем от Вотаниата отложились уже Вриенний и Василаки – мужи, по происхождению, благородные и знаменитые, не могли сносить, что бы на царском престоле восседал тот, кто, как они знали, был подобно им, изменником василевсу Михаилу и виновен в одном с ними преступлении. Прежде они возмутились против Михаила, а теперь то же самое решились сделать и в отношении к Вотаниату, поэтому вооружились против него со множеством войск и немаловажными силами. Для отражения этих мужей, противовоителем и вождем, по указу василевса, тотчас назначается Комнин, имевший тогда сан великого доместика. И вот он выступает против них, отважно завязывает битву, схватывается с ними не один раз, не многократно, подвергая опасности свою жизнь, и, наконец, побеждает противников, приобретает славный трофей, берет в плен враждебных вождей и, приведя их в царственный город, отдает василевсу. Об этом знают все и эти события переходят из уст в уста, так что нет ни одного благомыслящего человека, которому они были бы неизвестны. Никогда Комнину, за эти и многие другие с истинным мужеством и героизмом совершенные им великие дела, не было никакого воздаяния и возмездия; всегда напротив он замечал одну злую зависть, интрига и козни, как бы воздать ему за добро злом, вырвать у него глаза и погубить его, а вместе с ним стереть с лица земли и Порфирородного: тогда это было для него уже невыносимым. Потому видя, что все его дела обращаются ему во зло, и, помня, что некогда его дядя добровольно передал другому свое наследство
[…]
нынешнему обладателю престола никто из царского рода не передал его, следовательно, в это наследие втиснулся другой – человек совсем посторонний, и вместе заботясь о собственной безопасности, как бы не потерпеть чего худого, ибо много уже было против него замыслов, он удалился из столицы и удалился в Адрианополь. Обнаружив, что собранные там войска большей частью недовольны царствованием Вотаниата, а ему преданы, так как под его предводительством совершили много доблестных подвигов, и заставляют его даже насильно провозгласить себя василевсом, Комнин пошёл навстречу их желанию и объявил о своем наследственном праве на престол после своего дяди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32