Впрочем, об этом еще пойдет речь. Сейчас важно вдуматься в тезис о том, что «Тихий Дон» предстает как сама мощно заявившая о себе жизнь; Петр Палиевский жестко, но и основательно сказал еще, что другие повествования о революции и гражданской войне предстают — при их сравнении с «Тихим Доном» — так, как будто их написали какие-либо из персонажей , героев этого эпоса…
Вспомним, что Дон породил в ту же самую эпоху двух известных писателей — большевика Александра Серафимовича и белого генерала Петра Краснова. И их повествования о гражданской войне могли бы, скажем, написать хорунжий большевик Бунчук и белый есаул Листницкий… Но не так легко представить себе человека, который смог создать мир «Тихого Дона», где каждый из многочисленных героев — нередко абсолютно несовместимых, начисто отрицающих друг друга — полнокровно осуществляет свою волю, свое деяние и свое слово.
Автора «Тихого Дона» различные критики пытались представить и совершенно «красным» писателем, и, напротив, «белым» (иные советские критики при этом его, естественно, клеймили, а зарубежные и эмигрантские — хвалили), но и то, и другое было явно неосновательно. Автор «Тихого Дона» как бы не поддается четким определениям, и не только политическим, но даже и чисто личным, индивидуально-человеческим…
В высшей степени примечательно, что уже в наши дни (то есть через двадцать лет после того, как вышеизложенные соображения о «Тихом Доне» были высказаны) нам стало известно прямо-таки удивительное высказывание Шолохова, обращенное к начинающему писателю:
«…За каждым абзацем у тебя стоит сам автор — неповторимый и оригинальный… А избежать этого — первейшая задача писателя и главнейшая трудность. Иначе это уже не художественная литература, а «художественное» назидательство…»86
Эти слова идут совершенно вразрез с общепринятыми нынешними «рецептами» художественности, которые требуют от писателя как раз индивидуальной «неповторимости» и «оригинальности» в каждом абзаце. Но если сопоставлять «Тихий Дон» с книгами уже упомянутых Серафимовича и Краснова, да и с остальными книгами о той эпохе, станет ясно, что все они в самом деле окажутся более или менее «назидательными». А в «Тихом Доне» действительно как бы говорит о себе сама жизнь, что заставляет вспомнить о Гомере и Шекспире. Творец художественного мира «Тихого Дона» словно полностью растворился в этом мире…
И теперь уместно обратиться к вопросу об «авторстве», вокруг которого идут ныне острые, подчас просто яростные споры. Скажу прежде всего, что споры эти сопровождаются одной заведомой неправдой, даже своего рода помрачением, ибо в глазах и самих спорщиков, и тех, кто их читает и слушает, они почему-то всегда бросают тень на сам по себе «Тихий Дон», как-то принижают и дискредитируют само это творение. Между тем, если спокойно вдуматься, станет ясно, что вопрос об авторстве не может затрагивать «Тихий Дон» как таковой. Ну допустим, что его и впрямь создал не Шолохов, а кто-то другой. Разве это приводит к каким-либо существенным изменениям? Ведь сам-то «Тихий Дон» налицо — вот же он, в твоих руках, перед твоими глазами, перед твоим разумом и сердцем!
Но и на этом не следует останавливаться. Есть своего рода закон: хула, обращенная на что-либо истинно великое, как правило, неожиданно оборачивается хвалой. Углубленное осмысление «Тихого Дона» естественно побуждает вспомнить о Гомере и Шекспире. Но, как оказывается, и в «специальном» вопросе об авторстве «Тихий Дон» встает именно в этот ряд. Ведь с очень давних времен идут нескончаемые споры о том, кто же действительно создал «Илиаду» и «Гамлета»! Поскольку в этих творениях словно сама жизнь столь мощно заявляет о себе, как бы невозможно поверить, что их создали некий странствующий слепой сказитель и второстепенный актер театральной труппы, называвшейся «Слуги лорда-камергера»…
И длящийся уже почти семьдесят лет спор об авторстве «Тихого Дона» — это третий подобный «случай» в истории мировой литературы (хотя, впрочем, случайности здесь нет), третий после Гомера и Шекспира, что, понятно, до предела поднимает статус русской казацкой эпопеи!
На этом можно бы, как говорится, закрыть тему, но я предвижу, что часть читателей все же будет неудовлетворенно спрашивать: а что же думать о самом Михаиле Александровиче Шолохове? Является ли он автором «Тихого Дона» или нет? Тем более что на этот вопрос отвечает отрицательно такой авторитетнейший (и вполне заслуженно авторитетнейший) писатель, как А. И. Солженицын. От этого не отмахнешься.
Александр Исаевич вспоминает, что версия, согласно которой Шолохов-де нашел чужую готовую рукопись «Тихого Дона», стала известна ему еще в 1930 году. Об этом тогда, как он пишет, «говорили настолько уверенно, что и я, 12-летним мальчиком, отчетливо запомнил эти разговоры взрослых».
Тем не менее через три десятилетия Солженицын после своей встречи с Шолоховым на приеме у Хрущева 17 декабря 1962 года отправил ему письмо, в котором сообщал: «Я очень сожалею, что вся обстановка встречи 17 декабря, совершенно для меня необычная, и то обстоятельство, что как раз перед Вами я был представлен Никите Сергеевичу, помешали мне выразить Вам тогда мое неизменное чувство: как высоко я ценю автора бессмертного «Тихого Дона»… (выделено мною. — В. К. )».
Однако позднее Солженицын вновь соприкоснулся с людьми, отрицавшими авторство Шолохова, и написал статью, в которой собрал целый ряд доводов в пользу этого мнения. Главные из них — они повторяются во многих сочинениях на эту тему — следующие (цитирую ключевые фразы Солженицына):
1. «Двадцатитрехлетний дебютант создал произведение на материале, далеко превосходящем свой жизненный опыт и свой уровень образования…»
2. Невероятно, что «сам происхождением и биографией „иногородний“ (то есть не казак. — В. К. ), молодой автор направил пафос романа против чуждой «иногородности», губящей донские устои»; более того, на деле Шолохов был, мол, «верен психологии продотрядов и ЧОНа» (Части особого назначения, формировавшиеся из коммунистов и комсомольцев).
3. «…последующей 45-летней жизнью никогда не были подтверждены и повторены ни эти высоты, ни этот темп».
4. «…не хранятся ни в одном архиве, никому никогда не предъявлены черновики и рукописи романа…»
5. «…В самом „Тихом Доне“ более внимательный взгляд может обнаружить многие странности» (имеются в виду разного рода «неряшливость», разнородность отдельных частей и звеньев и т. п.).
Многое здесь опирается на биографические сведения о Шолохове. Между тем в силу различных обстоятельств, о которых не скажешь коротко, сколько-нибудь достоверной биографии писателя пока просто не существует;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178