Сзади раздался голос:
– Вот ты где!
Её тётка в соломенной шляпе с такими широкими полями, что они задевали за плечи, стояла внизу на дорожке в обществе двух садовников.
– Я за тобой. Босуэл и Джонсон, вы можете идти. Портулаком займёмся после обеда.
Леди Монт подняла голову и выглянула из-под своей огромной шляпы:
– Такие носят на Майорке. Отлично защищает от солнца.
– Босуэл и Джонсон, тётя?
– Сначала у нас служил один Босуэл, но твой дядя не успокоился до тех пор, пока не подыскал Джонсона. Он требует, чтобы они всюду ходили вместе. Ты веришь доктору Джонсону, Динни?
– Я считаю, что он слишком часто употребляет слово "сэр".
– Флёр унесла мои садовые ножницы. Что это у тебя, Динни?
– Дневник Хьюберта.
– Тяжело читать?
– Да.
– Я следила за профессором Халлорсеном. Его следовало бы кое от чего отучить.
– Прежде всего от самоуверенности, тётя Эм.
– Надеюсь, наши подстрелят пару зайцев. Суп с зайчатиной был бы прекрасным добавлением к меню. Уилмет и Хенриет Бентуорт уже разошлись во мнениях.
– По какому поводу?
– Не знаю. Я была занята. Не то насчёт премьер-министра, не то насчёт портулака. Они вечно спорят. Хен, видишь ли, всегда была принята при дворе.
– Это так опасно?
– Хен – прелестное создание. Люблю её, хотя она вечно кудахчет. Зачем ты привезла дневник?
– Хочу показать его Майклу и посоветоваться с ним.
– Не делай этого, – сказала леди Монт. – Майкл – хороший мальчик, но ты этого не делай. У него масса каких-то странных знакомых – издатели там и прочие.
– Потому-то я и хочу с ним посоветоваться.
– Посоветуйся лучше с Флёр: она человек с головой. А у вас в Кондафорде тоже такие циннии? Знаешь, Динни, мне кажется, что Эдриен скоро сойдёт с ума.
– Тётя Эм!
– Он ходит как во сне. Я думаю, если его уколоть булавкой, он и то не заметит. Конечно, не следовало бы говорить с тобой об этом, но он должен на ней жениться.
– Согласна, тётя.
– Но он этого не сделает.
– Или она не захочет.
– Они оба не захотят. Словом, не понимаю, чем всё это кончится. Ей уже сорок.
– А дяде Эдриену?
– Он ещё совсем мальчик. Моложе его один Лайонел. Мне пятьдесят девять, – решительно объявила леди Монт. – Мне пятьдесят девять, я знаю, а твоему отцу шестьдесят. Твоя бабушка была очень чадолюбива. Она непрерывно рожала. Что ты думаешь насчёт детей?
Пузырёк поднялся на поверхность, но Динни успела проглотить его и ответила только:
– Ну, раз люди женаты, это неплохо – в меру, конечно.
– У Флёр будет ещё один в марте. Плохой месяц – какой-то легкомысленный. А ты, Динни, когда собираешься замуж?
– Когда заговорят мои юные чувства, не раньше.
– Весьма благоразумно! Не за американца, надеюсь?
Динни покраснела, улыбнулась – в улыбке было что-то опасное – и ответила:
– С какой стати мне выходить за американца?
– Не зарекайся, – возразила леди Монт, обрывая увядшую астру. – Когда я выходила за Лоренса, он так за мной ухаживал!
– И сейчас ещё" ухаживает, тётя Эм. Замечательно, правда?
– Перестань смеяться!
И леди Монт так глубоко погрузилась в воспоминания, что, казалось, окончательно исчезла под шляпой – ещё более необъятной, чем раньше.
– Кстати, раз уж мы заговорили о браке, тётя Эм, – я хотела бы подыскать Хьюберту девушку. Ему нужно отвлечься.
– Твой дядя посоветовал бы ему отвлечься с какой-нибудь танцовщицей, – заметила леди Монт.
– Может быть, дядя Хилери знает что-нибудь подходящее?
– Динни, ты – испорченное существо. Я всегда это говорила. Погоди, дай подумать. У меня была одна девушка; нет, она вышла замуж.
– Может быть, она уже развелась.
– Нет, кажется, пока только разводится, но это долгая история. Очаровательное создание.
– Не сомневаюсь. Подумайте ещё, тётя.
– Это пчелы Босуэла, – ответила тётка. – Их привезли из Италии.
Лоренс говорит, что они – фашистки.
– Чёрные рубашки и никаких лишних мыслей. В самом деле, они производят впечатление очень агрессивных.
– О да! Стоит их потревожить, как они налетают целым роем и начинают тебя жалить. Но ко мне они относятся хорошо.
– Одна уже сидит у вас на шляпе, милая тётя. Согнать её?
– Подожди! – воскликнула леди Монт, сдвигая шляпу на затылок и слегка открыв рот. – Вспомнила одну.
– Кого это "одну"?
– Джин Тесбери, дочь здешнего пастора. Старинный род. Денег, разумеется, нет.
– Совсем?
Леди Монт покачала головой. Шляпа её заколыхалась.
– Разве у девушки с такой фамилией могут быть деньги? Но она хорошенькая. Немного похожа на тигрицу.
– Как бы мне познакомиться с ней, тётя? Я ведь знаю, какой тип не нравится Хьюберту.
– Я приглашу её к обеду. У них дома плохо питаются. Кто-то в нашем роду уже был женат на одной из Тесбери. Насколько я помню, это произошло при Иакове, так что они с нами в родстве, но страшно отдалённом. У неё есть ещё брат. Он моряк: у них все служат во флоте. Знаешь, он не носит усов. Сейчас, по-моему, он здесь, в увольнении.
– В отпуске, тётя Эм.
– Да, да, я чувствовала, что это не то слово. Сними пчелу с моей шляпы. Какая прелесть!
Динни обмотала носовым платком руку, сняла с огромной шляпы крохотную пчёлку и поднесла к уху.
– До сих пор люблю слушать, как они жужжат, – сказала она.
– Я его тоже приглашу, – отозвалась тётка. – Его зовут Ален. Славный мальчик.
Леди Монт взглянула на волосы Динни:
– Я назвала бы их каштановыми. Кажется, он не без перспектив, но какие они – не знаю. Во время войны взлетел на воздух.
– Приземлился, надеюсь, благополучно, тётя?
– Да. Даже что-то получил за это. Рассказывает, что во флоте сейчас очень строго. Всякие, знаешь, там азимуты, машины, запахи. Ты расспроси его.
– Вернёмся к девушке, тётя Эм. Что вы имели в виду, назвав её тигрицей?
– Понимаешь ли, она так смотрит на тебя, словно из-за угла вот-вот появится её детёныш. Мать её умерла. Она вертит всем приходом.
– Хьюбертом она тоже будет вертеть?
– Нет. Но справится с каждым, кто захочет им вертеть.
– Это лучше. Можно мне отнести ей записку с приглашением?
– Я пошлю Босуэла и Джонсона. – Леди Монт взглянула на ручные часы: Нет, они сейчас обедают. Всегда ставлю по ним часы. Сходим сами – туда всего четверть мили. Моя шляпа не очень неприлична?
– Напротив, милая тётя.
– Вот и прекрасно. Выйдем прямо здесь.
Они дошли до конца тисовой поросли, спустились в длинную заросшую травой аллею, миновали калитку и вскоре достигли дома пастора. Динни, полускрытая шляпой тётки, остановилась в увитой плющом подворотне. Дверь была открыта, в полутёмной отделанной панелями прихожей, словно приглашая войти в неё, гостеприимно пахло ветхим деревом. Из дома донёсся женский голос:
– А-лён!
Мужской голос ответил:
– Хэл-ло!
– Будешь завтракать?
– Звонка нет, – сказала племяннице леди Монт. – Придётся стучать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85