Играли из "Роберта".
"Кто же это играет? - думал Иван Савич. - Уж конечно она, молоденькая. Где той... месить пироги и играть на фортепиано?"
Он взял скрипку и тоже заиграл. Там перестали играть.
"Вот и видно, что она женщина строгой нравственности! - подумал Иван Савич. - Иная бы пуще заиграла". - Он посмотрелся в зеркало и причесал бакенбарды.
Вскоре дверь там отворилась побольше и наконец почти совсем.
- У нас труба дымит, - сказала старуха Авдею. - Летом всё отворяем дверь. Вот другой год твердим хозяину, чтобы переделал... нет! их дело только деньги брать.
Прошло дня два. Иногда соседка не очень быстро мелькала сквозь двери. Она приостанавливалась и как будто улыбалась, потом вдруг пряталась. На третий день дворник принес паспорт из части.
- Что это, любезный, - спросил Иван Савич, - у соседок-то не видать мужей: где ж они?
- В командировке-с, где-то далече.
- А! - сказал Иван Савич, - тем лучше. А кто еще в доме у вас живет? там, по парадной лестнице, в больших квартирах?
Дворник назвал несколько известных фамилий.
- А вон там, во втором этаже, где еще такие славные занавесы в окнах?
- Там-с одна знатная барыня, иностранка Цейх.
- Знатная! - говорил Иван Савич Авдею, - что это у него значит?.. Она может быть знатная потому, что в самом деле знатная, и потому, что, может быть, дает ему знатно на водку, или знатная собой?..
- Не могу знать, - отвечал Авдей.
- Посмотрим, посмотрим: может быть, и ее увидим, - примолвил Иван Савич и погладил бакенбарды.
Он продолжал переглядываться с соседкой. Однажды у ней на пороге появилась девочка лет шести.
- Уж не дочь ли это ее, Авдей?
- Не могу знать, - отвечал Авдей.
- Ты никогда ничего не знаешь: что ни спросишь о деле. За что ты хлеб ешь?.. Да нет, быть не может: это не дочь ее. Она слишком молода: верно, старуха испекла этот пирог. Но та кажется уж слишком стара для этого.
Он узнал, что девочка - племянница соседки, зазвал малютку к себе, дал ей конфект и таким образом завязал сношения. Они взаимно присылали друг другу поклоны. Однажды малютка принесла розан.
- Хотите, я вам подарю? - сказала она.
- Подари. А кто тебе дал?
- Хорошая тетенька.
- Что она сказала тебе?
- Она сказала, поди подари цветок вон тому дяденьке. Скажи, что ты даришь от себя, да смотри не говори, что я велела, а то в угол поставлю.
- Вот тебе, душенька, конфект, а эту пряжечку отнеси к тетеньке и подари ей да скажи, что я подарил тебе, а ты даришь ей; слышишь?
- Слышу.
- Ну, как ты скажешь?
- Скажу: дяденька подарил тебе и велел сказать, чтоб ты подарила мне.
Вдруг в комнату вбежал какой-то юноша.
- Здравствуй, Ваня, - сказал он, - насилу сыскал тебя. Ба! что это значит, Ваня? - вдруг спросил он, поглядывая на розу, на девочку и на брошку.
- Ничего, Вася, так... - хвастливо, с улыбкой говорил Иван Савич, поди, душенька, домой.
Девочка побежала и отворила дверь. В это время мелькнула головка соседки.
- Э! э! приятель! так-то ты скрываешься! - заговорил Вася, - хорошо же! давно ли? да какая хорошенькая! ах ты, злодей! ах, варвар! ну-ка, ну-ка, покажи!
Он пошел к дверям.
- Нет, mon cher, постой! нехорошо! не гляди! - говорил Иван Савич, загораживая дорогу. - Ну что она подумает? это совсем не из таких... После я всё расскажу.
- Нет, нет, пусти... не верю!
- Нет, братец, нельзя! пожалуйста, не ходи.
- Ну, познакомь меня. Вот тебе честное слово, не стану отбивать. То-то ты у меня! а я за тобой.
- Что такое?
- Мы впятером обедаем на Васильевском острову, в новой гостинице: говорят, телячьи ножки готовят божественно! проздравим! проздравим! а оттуда на Крестовский... покутим.
- Мне нельзя вечером.
- Отчего?
- Так! - значительно, с улыбкой сказал Иван Савич.
- А! понимаю! счастливец! Ну, завтра мы в театре? Асенкова в трех пьесах играет. Смотри, mon cher, нельзя не быть: что скажут наши? манкировать не должно, а то подумают, что ты хочешь отшатнуться. И то три офицера да вон тот статский, знаешь, что еще полы сюртука всё сзади расходятся, собрали, говорят, партию перехлопать нас, говорят, и в раек людей своих посадят; да где им! слушать любо, как наш угол захлопает: я однажды из коридора послушал - чудо! сначала мелкой дробью - па-па-па, точно ружейный огонь, а там и пошло, и пошло, так по коридорам гул и ходит... Даже капельдинер плюнул и отошел от дверей, а я не вытерпел да и сам давай - браво, браво, наши! Квартальный сердито поглядывал на меня... да пусть!.. Так едем? потом поужинаем, кутнем, а?
- Не знаю, mon cher!
- Чего не знаешь! на первых порах в полночь тебя не примут. Решено: завтра с нами. Ты не знаешь, ведь Шушин награду получил - полугодовой оклад; он обещал полдюжины, да ты на радостях столько же - вот и будет с нас! Смотри же, ждем.
И ушел. А Иван Савич уселся с книгой в руках на маленьком диванчике, как раз против дверей соседки, в живописном положении. Но если бы кто заглянул в книгу, то увидел бы, что он держал ее вверх ногами. Прошло недели три. Они уже кланялись друг другу и даже, стоя каждый в своих дверях, разговаривали. Когда в это время кто-нибудь шел, сверху или снизу, они поспешно прятались. Вдруг соседки не стало видно, и даже дверь была затворена. Иван Савич встревожился.
- Авдей! отчего у соседки затворена дверь?
- Не могу знать.
- Не уехала ли она куда-нибудь?
- Не могу знать.
- Никогда ничего не знает! Я не Суворов, а досадно! Так поди узнай: спроси, здоровы ли? что, мол, вас давно не видать?
Авдей принес ответ, что Анна Павловна нездоровы и приказали просить к себе: "Коли-де вам не скучно будет посидеть с больной".
- К себе! - воскликнул Иван Савич, вздрогнув от восторга, - ужели? а! наконец! Авдей! скорей бриться, одеваться!
Он второпях обрезал в двух местах бороду и щеку и залепил царапины английским пластырем, полагая, что так он интереснее, нежели с царапинами или даже нежели просто без царапин: это очень обыкновенно, она уж его так видала. Он не пожалел на голову пятирублевой помады. Бакенбарды смочил квасом и минут на пять крепко перевязал платком, чтоб придать им лоск и заставить лежать смирно. В носовой платок налил лучших духов. На шею небрежно повязал голубую косынку и выпустил воротнички рубашки. К довершению всего, надел лакированные сапоги и, таким образом, блестя, лоснясь и благоухая, предстал пред соседкой. Она сидела на софе, поджав ноги, окутанная в большую шаль, с подвязанным горлом.
Квартира Анны Павловны была убрана, как убирают почти все квартиры о двух комнатах, с передней и кухней. Диван красного дерева, обитый полинялой шерстяной материей с пятнами, другой клеенчатый диван, полдюжины стульев под красное дерево, старый комод, а на нем туалет, который, в случае нужды, легко можно переносить с места на место. На окнах несколько горшков гераниума и две клетки с канарейками.
У Ивана Савича на подобные визиты давно обдуман был и поклон, и приветствие, и даже мина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19