Он помолчал.
— А потом здесь что-то произошло. Хотел бы я знать — что именно…
— И для этого вы разбудили… того парня?
— Разумеется. Вернее, я взял его на пробу: понятно, что за столько лет анатомические изменения в организме могли переродиться в патологию, и пробуждение было чревато непредсказуемыми последствиями…
Начальник экспедиции криво усмехнулся.
— А него вы хотели? — раздраженно бросил неоантропсихофизиолог. — Чтобы я сразу рисковал жизнью кого-то из наших ученых?
— Каких еще ученых?
Караджани вздохнул. Присев на корточки возле Лили, он начал сматывать разбросанные вокруг нее провода. Заговорил, не поднимая головы:
— Вот вы считаете меня исчадием ада, биолог Брюни. Бесчеловечным экспериментатором над людьми, ведь правда? Вы и ваш братец, вся эта шатая так называемых настоящих ученых всегда вставляла палки в колеса подлинным новаторам, таким, как моя сестра. Лейла плакала по ночам из-за вас, запрещавших ей сделать хоть шаг в сторону от вашей «официальной науки»! Слава Богу, началась Эпоха Великих Свершений, и мы смогли открыть свой институт. Мы набрали людей, способных ради науки — истинной науки! — пойти на риск, даже на самопожертвование. В эксперименте, о котором я говорю, приняли участие более сотни наших сотрудников. Добровольно уснули здесь, среди этих ребят, сдвинутых на глупой книжке, чтобы стабилизировать общее биополе, сглаживая противоречия в их представлениях о мире СНА. Видите ли, все эти ролевики поголовно хотят быть рыцарями и принцессами, и никто — холопами, все хотят побеждать и никто — проигрывать… Представляю, что творится в их Великой Сталле сейчас, когда наши ребятки повырастали вместе со своими амбициями, когда сменилось несколько поколений…
Лили вздрогнула, подняла голову, шевельнула губами. Хотела что-то сказать — и не сказала. Надо увести ее отсюда, вдруг понял Джерри. Надо было увести ее с самого начала, пока она не слышала… Чтобы никогда не узнала насквозь искусственную и жутковатую, как анатомический муляж, историю прекрасной страны, куда она случайно попала и где встретила своего сказочного принца…
Теперь поздно. Хотя, может быть, и к лучшему. Этот Габриэл Караджани, кажется, хотел задавать ей какие-то вопросы. Нет. Может быть, когда-нибудь… но сейчас точно — нет. Он, Джерри, не позволит.
— Наши «стабилизаторы» изначально сохраняли некоторую связь с внешним мифом, — продолжал Караджани. — Они могли бы хоть что-то… Но риск слишком велик.
— Настолько, чтобы вас остановить? — съязвил Брюни. — Да неужели?
Неоантропсихофизиолог медленно поднялся. Лицо — будто ноздреватая молочная пенка, белое с примесью желтизны. Нервные, жующие губы. Руки, теребящие моток разноцветных проводов…
И внезапно он сорвался:
— Вам легко говорить! Вы все на тот момент еще блаженно верили в иную цивилизацию и записывали в блокнотики типы корневой системы! А я — я уже увидел, понял, что мы… что нас… что это Земля. Но я не мог, не имел права ввергать вас в панику — я должен был точно ЗНАТЬ!!! Я в отличие от вас…
— Не ори.
В глазах Селестена Брюни были отвращение и презрение, даже брезгливость. Все это проступило внезапно, словно нервный срыв Караджани подцепил за край невидимую маску на лице начальника экспедиции. Он заговорил негромко, словно через силу выплевывая слова:
— Неприятно, я думаю. Узнать, что оба твоих грандиозных эксперимента полетели коту под хвост. Кое-что изменилось в мире за эти сто лет. Подопытные кролики — вот они: и те, и другие, — а толку?..
Габриэл Караджани умолк с открытым ртом. Недоуменно обвел взглядом всех присутствующих. И только потом пробормотал:
— Подождите… не понял.
— Лили… Она молчала.
Порыв ветра прошелестел в древесной листве. Небо в просветах стало низким и свинцовым, где-то вдали уже погромыхивало. Будет гроза. Давно пора — после двух недель иссушающего зноя…
Надо было пойти с Лили в ту беседку, в которой ночевали мы с Фрэнком, запоздало подумал Джерри. А теперь, чтобы туда попасть, надо снова проходить мимо пруда, где, наверное, до сих пор выясняют отношения Селестен Брюни и Габриэль Караджани, два человека из чужой эпохи с чужими конфликтами и проблемами. Он не стал слушать, чем у них кончится. Феликс — тот остался; что ж, это, наверное, касается и его. Совершенно не ясно, какого черта завис там Фрэнк… но что с него возьмешь? А Лили позволила увести себя тихо и безропотно, и Джерри поначалу обрадовался, приняв это за признак доверия, дружбы, союза…
А ей просто было все равно.
Они медленно шли по бывшей главной парковой аллее, и трава доставала Лили до колен, а ему — до середины икр. То самое место, вдруг понял Джерри, где… А вот и он, тот спящий, — белое пятно за стеной зелени. «Твой красавчик, — нелепо и отчаянно кричал тогда Фрэнк. — Твой пр-р-рынц!» Давно.
Лили повернула голову, проследив за его взглядом. Впервые после пробуждения она хоть как-то отреагировала на действия Джерри, и он зачем-то улыбнулся — жалко, заискивающе:
— Помнишь?
— Да. — Она равнодушно кивнула. — Знаешь, это ведь он меня убил. То есть, конечно, не он сам, а какой-нибудь правнук по мужской линии… долго объяснять.
Джерри передернуло.
Это же сон, Боже мой, ну как ты не понимаешь, всего лишь сон… Пусть СОН — но ты же слышала, что он говорил, этот Караджани! Пущенный на самотек эксперимент, одичавшая ролевая игра, сто с лишним лет крутившаяся в коллективном биополе чужих сознаний. Все это не имеет никакого отношения к тебе — живой, настоящей! То, что с тобой там случилось… забудь, как забывают сны! И даже СНЫ…
Он, конечно, не сумел выдавить из себя ни слова. Молча развернулся на девяносто градусов и, обхватив запястье Лили, повлек ее за собой — в непролазную чащу. Ничего, зато как можно дальше от этого, с горбатым профилем и толстым корнем, вылезающим из сапога. Если тот мерзавец когда-нибудь проснется, он, Джерри, убьет его своими руками, независимо от того — он не очень-то разобрался в словах Лили, — кто там чей прадед.
По ассоциации он вспомнил о Феликсе и совсем не удивился, когда тот шагнул им навстречу из сплошной лиственной стены.
— Я вас искал. Я… мне надо поговорить с… — Он растерянно смотрел на Лили.
Они ведь так и не успели познакомиться, спохватился Джерри — и представил их друг другу полными именами, чуть ли не со светской церемонностью, смешной в этих девственных зарослях. Над головами громыхнул раскат грома; предгрозовая жара сконденсировалась в бисерные капельки на верхней губе Лили. Феликс, нагнувшись, пожал тонкую руку девушки; почему-то он стал обращаться к ней на «вы».
— — Я хочу, чтобы вы на нее посмотрели, — говорил он, раздвигая на ходу кустарник. — Просто… вы могли встречаться с ней, Лилиан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103