На карте розовым пунктиром были обозначены маленькие стрелочки предполагаемых ударов СССР. Вдоль побережья на Штетин, от Познани на Берлин, от Бреслау на Дрезден, от Вены – вдоль Дуная на Мюнхен.
Эти стрелочки были пересечены толстыми, четко прорисованными синими стрелами контрударов, которые, по мысли чиновников ОКБ, должны будут окружить и уничтожить советские стрелочки.
– Масштаб! Да, как художник говорю, – вслух возмутился Гитлер, – масштаб не соблюден! Почему немецкие стрелки такие жирные, а советские такие тонкие? Ведь всем известно, что немецкий солдат воюет не числом, а уменьем, а недочеловеки из Азии всегда побеждали, заваливая нас горами трупов!
Он выбежал в приемную.
– Дитрих! Пишите! ОКВ! Отныне соблюдать масштаб стрелочек на картах. Этим они не введут меня в заблуждение. А почему не прорисованы действия авиации?
– Мой фюрер, рейхсмаршал сейчас в Париже, а ОКВ не с кем согласовывать действия авиации.
– Да? – не поверил Гитлер, – а что вы раньше молчали? Геринга мне к телефону!
Голиков сидел в своем кабинете и напряженно думал. Сломал карандаш, исчеркал несколько листков бумаги, несколько раз звонил дежурному оперативного управления. Но нужная мысль все не приходила.
Что-то было неправильно. Когда они в генштабе планировали проведение операции, какая-то зацепочка мелькнула, но ухватить ее за хвостик он не успел. И вот именно она сейчас не дает ему покоя. Что?
Он в десятый раз прокручивал в голове разговор с Шапошниковым, пытаясь вернуть пролетевшее мгновение, вспомнить интонации, фразы, цвет обоев, наконец.
Что? Что не так?
Телефонный звонок прозвучал внезапно, и главный разведчик страны вздрогнул.
– Голиков у аппарата.
– Филипп Иванович, оперативный дежурный капитан Сергиенко.
– Слушаю.
– Радиоперехват. Гитлер вызывает Геринга в Берлин, но тот не хочет туда возвращаться. Гитлер настоял. Геринг через пять дней вылетает в Берлин на личном самолете.
– Подробности перелета есть?
– Наши разведчики уже запрошены, ожидаем ответа с минуты на минуту.
– Понял. Жду. – Голиков положил трубку и понял, что решил мучившую его головоломку. Он быстро связался со Сталиным и попросил принять его немедленно, невзирая на поздний час.
Геринг с трудом вынул свое роскошное тело из ванны, специально заказанной для его габаритов, и воды в ней осталось на четверть объема. Аккуратно протер все складочки мягким полотенцем, побрызгался парижскими духами. Глядя в зеркало, задумчиво поскреб щетину пятерней. Облачившись в синий шелковый халат, прошел в первую приемную.
Адъютант, молодой смазливый офицер в форме Люфтваффе, подскочил по стойке «смирно».
– Что там? – поинтересовался рейхсмаршал.
– К вам пробивается на прием некий господин Браун.
– Это не тот ли Браун, с которым нас как-то знакомил проныра Шпеер?
– Нет, мой рейхсмаршал, это какой-то совсем другой господин Браун.
– Ладно. Через полчаса я буду готов. Пусть подождет. Я его приму.
Геринг вернулся в свои покои. Прошел в гардеробную. На никелированной стойке висело с десяток мундиров рейхсмаршала. На каждом – комплект боевых (и не очень) наград. На каждом – особый золотой партийный значок.
Рейхсмаршал выбрал белый мундир с зеленым воротом, синие бриджи с белыми лампасами, красные ботфорты с золотыми шпорами. Оглядел себя в зеркале, довольно хмыкнул, мол, знай наших. Вдохнул с ногтя порошок, в общем, подготовился к приему посетителей.
Когда он расположился за огромным столом в огромном, под стать себе, кресле, в кабинет, сутулясь, вошел герр Браун.
«Точно, коричневый», – подумал Геринг, беззастенчиво разглядывая посетителя. Коричневый, в тонкую полоску, костюм, карие глаза, коричневые, какие-то пыльные на вид, волосы, даже кожа имеет какой-то коричневый оттенок.
– Что ты хочешь, Браун? – грубо спросил рейхсмаршал.
– Показать тебе, особь, свою силу и твое место.
От такой наглости у Геринга отвисла челюсть.
– Ты! Ты!..
– Молчи, особь. – Браун махнул рукой, и Геринг лишился дара речи и застыл, как статуя.
– Молчи и слушай. Слишком уж долго ты готовился ко встрече со мной, поэтому я ничего объяснить тебе уже не успеваю. Сейчас позвонит Адольф, проси у него пять дней отсрочки для возвращения в Рейх. Понял?
Рейхсмаршал с трудом, полупарализованно, кивнул головой.
– Бери трубку, – кивнул Браун, и, едва рука Геринга коснулась телефона, тот пронзительно зазвонил.
– Рейхсмаршал? Зепп Дитрих у аппарата. С вами хочет переговорить фюрер…
– Товарищ Сталин, в наших предположениях, возможно, скрыт просчет, который может помешать успешному осуществлению операции «Гроза».
– Говорите.
– Товарищ Сталин, планируя и осуществляя информационное и политическое обеспечение операции, мы внушили всему миру, что войну мы ведем с преступным фашистским гитлеровским режимом…
– И что?
– А то, что если Гитлера завтра свергнут, формально у нас не будет больше причины для похода. Мы ведь исходили из предположения, что власть Гитлера обладает достаточным запасом прочности, но все нацистское окружение Гитлера уже во Франции, он сейчас один среди военных. Мы только что получили сведения, что Геринг собирается вернуться в Берлин. До этого ходили отрывочные слухи о том, что он снюхался с американцами, а они планируют, свергнув Гитлера, остановить нас и совместно с англичанами оккупировать всю Европу. Толстый отсрочил возвращение на пять дней. Видимо, пытается довести все приготовления до конца. После этого – переворот.
Сталин подошел к окну и углубился в собственные мысли. Постояв, глядя в окна на начинающее светлеть небо, тихо спросил:
– А какие ваши предложения?
– Перехват. Сбить Толстого на подлете к Берлину.
– А почему он не хочет ехать поездом?
– Видно, времени у него действительно мало, а поездка по железной дороге еще больше его сократит.
– Как вы себе видите операцию по перехвату Геринга и что будет, если она не удастся?
– Я прошу у вас разрешения срочно вылететь в Польшу, к Павлову, и полномочий для взаимодействия с ВВС.
– Они у вас уже есть.
– Там я соберу всех асов со всех фронтов, поставлю задачу. Оттуда буду держать связь с Парижем, и мы узнаем точное время вылета и маршрут самолета Геринга.
– Хоть он и «Толстый», как вы его называете, но найти самолет в воздушном пространстве Германии – не такое уж легкое дело. Немножко напоминает поиск иголки в стогу сена.
– Спалим к черту весь стог. Будем валить все, что в воздухе. Опять же, это наверняка не одиночный самолет, а целый эскорт. Подключим радиоразведку, организуем радионаведение.
– Позволит ли дальность истребителей провести столь глубокую операцию?
– Выкинем все лишнее, поставим дополнительные баки вдобавок к штатным и подвесным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93