Линда заметила наш разговор; я подал ей знак, чтобы она продолжала танцевать, и она кивнула. После того, как я все обду– мал, я сказал:
– Полагаете ли вы, что наши интересы не совпадут с вашими?
Он улыбнулся – снова стопроцентный дипломат – и хихикнул.
– Вам знакомы законы Мэрфи, господин Дрмстед? Я вернул ему усмешку.
– Ага. Но насколько вероятно это несовпадение?
– Я не думаю, что вероятно, -серьезно ответил он.-Но я полагаю, что Дмирова будет думать именно так. Возможно, Иезекииль. Возможно, ко– мандующий Кокс. Разумеется, Силвермен.
– И мы должны исходить из того, что любой из них тоже мог снабдить наши скафандры подслушивающим устройством.
– Скажите, как по-вашему: если результатом конференции будет какая– либо информация большого стратегического значения, попытается ли Силвермен единолично завладеть этой информацией?
Трепаться с Ченом было все равно что жонглировать дисковыми пилами. Я вздохнул. Говорить согласились честно.
– Да. Если у него окажется возможность, то наверняка он поступит именно так. Но это ему будет не так-то просто сделать.
– Кто-то один, имея необходимые ленты программ, может направить «Зигфрид» достаточно точно к Земле, чтобы вернуться туда, – сказал он, и я отметил, что он не сказал «один человек».
– Зачем вы мне это говорите? – Прямо сейчас я глушу любые возможные подслушивающие устройства в этом корабле. Я уверен, что Силвермен попытается поступить таким образом. Я это чую. Если он сделает это, я убью его сразу. Вы и ваши люди слишком быстро реагируете в невесомости; я хочу, чтобы вы понимали мои мотивы.
– И каковы же они?
– Сохранение цивилизации на Земле. Продолжение существования человеческой расы.
Я решил, в свою очередь, попробовать подбросить ему непростой вопрос:
– Будете стрелять в него из того пистолета?
Он проявил легкое неудовольствие.
– Нет, тот пистолет я выбросил из шлюза через две недели после того, как мы отправились в путь, – сказал он. – Нелепое оружие в невесомости, мне следовало понять это сразу. Нет, я скорее всего сломаю ему спину.
Не давайте этому парню возможности для сильной подачи мяча: он разит наповал.
– Какова будет ваша позиция в этом событии, господин Армстед?
– То есть?
– Силвермен – частично кавказец, частично североамериканец. У вас общая культурная основа. Может ли это оказаться более сильной связью, чем ваша связь с Homo caelestic?
– То есть? – снова спросил я.
– Ваш новый биологический вид долго не протянет, если голубую Землю разнесут на куски, – резко сказал Чей. – А именно этого добьется псих Силвермен. Я не знаю, как именно работает ваш мозг, господин Армстед. Как вы поступите?
– Я уважаю ваше право задавать вопрос, – сказал я медленно. – Я сделаю то, что покажется мне правильным в тот момент. У меня нет другого ответа.
Он внимательно всмотрелся в мое лицо и кивнул.
– Теперь я хотел бы выйти наружу.
– О Господи Иисусе! – взорвался я.
Он оборвал меня:
– Да, я знаю: я только что сказал, что не способен функционировать в свободном космосе, а теперь хочу попробовать. Он взмахнул шлемом.
– Господин Армстед, я предполагаю, что могу скоро умереть. Хотя бы один раз перед этим я должен повисеть в одиночестве среди вечности, не подверженный никакому ускорению, без прямых углов в качестве точек отсчета, в свободном космосе. Я мечтал о космосе большую часть своей жизни и боялся выйти в него. Теперь я должен. Насколько я могу выразить это в вашем языке, это звучит так: «Я должен встретиться один на один со своим Богом».
Мне хотелось сказать «да».
– Знаете ли вы, насколько это похоже на сенсорное голодание? – не уступал я. – Как бы вам понравилось потерять свое эго в космическом ска– фандре? Или даже всего лишь свой завтрак?
– Мне уже случалось терять свое эго. Когда-нибудь я потеряю его навсегда. А космической болезни я не подвержен. Он начал надевать шлем.
– Нет, черт возьми, не так! Следите за загубником! Дайте я помогу.
Через пять минут он подключил радио и нетвердо сказал:
– Я возвращаюсь.
После этого он не говорил ничего, пока мы не стали снимать скафандры нa причале шатглов «Зигфрида». Тогда он сказал очень мягко:
– Это я на самом деле – Homo excastra. И остальные.
Больше я не услышал от него ни слова до самого дня начала Второго Контакта. И я ответил:
– Вы всегда желанный гость в моем доме, доктор. Но он не отозвался.
Торможение принесло уйму всяческих злоключений. Если вы поселились в маленькой комнате (и никогда оттуда не выходите), то к концу года ваши вещи будут валяться повсюду. Невесомость усиливает эту тенденцию.
Упрятать по местам все без остатка было бы невозможно, даже если бы нам предстояло справиться всего лишь с одной сотой g за двадцать пять часов. Но даже самый прямой, проверенный лазером трубопровод имеет некоторое количество изгибов; а наша траектория была одним из самых длинных трубопроводов, когда-либо проложенных человеком (больше миллиарда километров). Поле тяготения Титана представляло собой мощную маленькую мишень в конце трубопровода, в которую мы должны были угодить очень точно. Прежде чем Скайфэк стал производить микросхемы для компьютеров, такой фокус нельзя было бы проделать. А так по дороге у нас были совсем небольшие исправления траектории. Но луна плыла быстро, и мы пару раз разгоняли корабль до одного g. Эти толчки, хотя были милосердно короткими, заставили меня сильно сомневаться, что мы сможем пережить даже двухлетнее обратное путешествие. Толчки также привели к множеству мелких, преимущественно незначительных повреждений по всему кораблю:
все внутренние помещения превратились в Чулан враля Мак-Джи. Однако худшим из повреждений оказался прорыв водопровода, ведущего к бакам для душа посредине корабля, и поломка кондиционеров воздуха там же.
Даже если вас предупреждают о землетрясении заранее, это не особенно, помогает.
С другой стороны, уборка почти не составляла проблемы – опять-таки благодаря невесомости. Все, что нам нужно было сделать, – это подождать, и рано или поздно весь хлам фактически сам собой скапливался на решетках кондиционеров. Поддержание порядка в доме в условиях невесомости сво– дится преимущественно к замене изношенных липучек и фильтров.
(Мы используем сети и коконы для сна, даже если все в квартире с невесомостью действительно хорошо закреплено. Отдыхаешь при этом не так полно – но если ничем себя не стеснять, то постоянно просыпаешься от того, что снова стукнулся о решетку воздушной системы. Один придурок-ученик пожелал спать в Городском Зале, который не был оборудован для сна, а чтобы не стукаться о решетку, он выключил систему вентиляции воздуха. К счастью, кто-то пришел раньше, чем он успел задохнуться в оболочке углекислого газа, который сам же выдыхал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Полагаете ли вы, что наши интересы не совпадут с вашими?
Он улыбнулся – снова стопроцентный дипломат – и хихикнул.
– Вам знакомы законы Мэрфи, господин Дрмстед? Я вернул ему усмешку.
– Ага. Но насколько вероятно это несовпадение?
– Я не думаю, что вероятно, -серьезно ответил он.-Но я полагаю, что Дмирова будет думать именно так. Возможно, Иезекииль. Возможно, ко– мандующий Кокс. Разумеется, Силвермен.
– И мы должны исходить из того, что любой из них тоже мог снабдить наши скафандры подслушивающим устройством.
– Скажите, как по-вашему: если результатом конференции будет какая– либо информация большого стратегического значения, попытается ли Силвермен единолично завладеть этой информацией?
Трепаться с Ченом было все равно что жонглировать дисковыми пилами. Я вздохнул. Говорить согласились честно.
– Да. Если у него окажется возможность, то наверняка он поступит именно так. Но это ему будет не так-то просто сделать.
– Кто-то один, имея необходимые ленты программ, может направить «Зигфрид» достаточно точно к Земле, чтобы вернуться туда, – сказал он, и я отметил, что он не сказал «один человек».
– Зачем вы мне это говорите? – Прямо сейчас я глушу любые возможные подслушивающие устройства в этом корабле. Я уверен, что Силвермен попытается поступить таким образом. Я это чую. Если он сделает это, я убью его сразу. Вы и ваши люди слишком быстро реагируете в невесомости; я хочу, чтобы вы понимали мои мотивы.
– И каковы же они?
– Сохранение цивилизации на Земле. Продолжение существования человеческой расы.
Я решил, в свою очередь, попробовать подбросить ему непростой вопрос:
– Будете стрелять в него из того пистолета?
Он проявил легкое неудовольствие.
– Нет, тот пистолет я выбросил из шлюза через две недели после того, как мы отправились в путь, – сказал он. – Нелепое оружие в невесомости, мне следовало понять это сразу. Нет, я скорее всего сломаю ему спину.
Не давайте этому парню возможности для сильной подачи мяча: он разит наповал.
– Какова будет ваша позиция в этом событии, господин Армстед?
– То есть?
– Силвермен – частично кавказец, частично североамериканец. У вас общая культурная основа. Может ли это оказаться более сильной связью, чем ваша связь с Homo caelestic?
– То есть? – снова спросил я.
– Ваш новый биологический вид долго не протянет, если голубую Землю разнесут на куски, – резко сказал Чей. – А именно этого добьется псих Силвермен. Я не знаю, как именно работает ваш мозг, господин Армстед. Как вы поступите?
– Я уважаю ваше право задавать вопрос, – сказал я медленно. – Я сделаю то, что покажется мне правильным в тот момент. У меня нет другого ответа.
Он внимательно всмотрелся в мое лицо и кивнул.
– Теперь я хотел бы выйти наружу.
– О Господи Иисусе! – взорвался я.
Он оборвал меня:
– Да, я знаю: я только что сказал, что не способен функционировать в свободном космосе, а теперь хочу попробовать. Он взмахнул шлемом.
– Господин Армстед, я предполагаю, что могу скоро умереть. Хотя бы один раз перед этим я должен повисеть в одиночестве среди вечности, не подверженный никакому ускорению, без прямых углов в качестве точек отсчета, в свободном космосе. Я мечтал о космосе большую часть своей жизни и боялся выйти в него. Теперь я должен. Насколько я могу выразить это в вашем языке, это звучит так: «Я должен встретиться один на один со своим Богом».
Мне хотелось сказать «да».
– Знаете ли вы, насколько это похоже на сенсорное голодание? – не уступал я. – Как бы вам понравилось потерять свое эго в космическом ска– фандре? Или даже всего лишь свой завтрак?
– Мне уже случалось терять свое эго. Когда-нибудь я потеряю его навсегда. А космической болезни я не подвержен. Он начал надевать шлем.
– Нет, черт возьми, не так! Следите за загубником! Дайте я помогу.
Через пять минут он подключил радио и нетвердо сказал:
– Я возвращаюсь.
После этого он не говорил ничего, пока мы не стали снимать скафандры нa причале шатглов «Зигфрида». Тогда он сказал очень мягко:
– Это я на самом деле – Homo excastra. И остальные.
Больше я не услышал от него ни слова до самого дня начала Второго Контакта. И я ответил:
– Вы всегда желанный гость в моем доме, доктор. Но он не отозвался.
Торможение принесло уйму всяческих злоключений. Если вы поселились в маленькой комнате (и никогда оттуда не выходите), то к концу года ваши вещи будут валяться повсюду. Невесомость усиливает эту тенденцию.
Упрятать по местам все без остатка было бы невозможно, даже если бы нам предстояло справиться всего лишь с одной сотой g за двадцать пять часов. Но даже самый прямой, проверенный лазером трубопровод имеет некоторое количество изгибов; а наша траектория была одним из самых длинных трубопроводов, когда-либо проложенных человеком (больше миллиарда километров). Поле тяготения Титана представляло собой мощную маленькую мишень в конце трубопровода, в которую мы должны были угодить очень точно. Прежде чем Скайфэк стал производить микросхемы для компьютеров, такой фокус нельзя было бы проделать. А так по дороге у нас были совсем небольшие исправления траектории. Но луна плыла быстро, и мы пару раз разгоняли корабль до одного g. Эти толчки, хотя были милосердно короткими, заставили меня сильно сомневаться, что мы сможем пережить даже двухлетнее обратное путешествие. Толчки также привели к множеству мелких, преимущественно незначительных повреждений по всему кораблю:
все внутренние помещения превратились в Чулан враля Мак-Джи. Однако худшим из повреждений оказался прорыв водопровода, ведущего к бакам для душа посредине корабля, и поломка кондиционеров воздуха там же.
Даже если вас предупреждают о землетрясении заранее, это не особенно, помогает.
С другой стороны, уборка почти не составляла проблемы – опять-таки благодаря невесомости. Все, что нам нужно было сделать, – это подождать, и рано или поздно весь хлам фактически сам собой скапливался на решетках кондиционеров. Поддержание порядка в доме в условиях невесомости сво– дится преимущественно к замене изношенных липучек и фильтров.
(Мы используем сети и коконы для сна, даже если все в квартире с невесомостью действительно хорошо закреплено. Отдыхаешь при этом не так полно – но если ничем себя не стеснять, то постоянно просыпаешься от того, что снова стукнулся о решетку воздушной системы. Один придурок-ученик пожелал спать в Городском Зале, который не был оборудован для сна, а чтобы не стукаться о решетку, он выключил систему вентиляции воздуха. К счастью, кто-то пришел раньше, чем он успел задохнуться в оболочке углекислого газа, который сам же выдыхал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78