Видимо, обстановка в районе по другим правонарушениям была настолько спокойной, что иных дел у патрульных не было.
Три дня поиски велись безрезультатно, только на четвертую ночь одинокий участковый наткнулся-таки на деяние, находящееся в процессе совершения. Разбуженные дикими криками жильцы окрестных домов вызвали наряд, и те обнаружили коллегу, привязанного веревкой к столбу с «обновленным» указателем, в двух метрах от земли и с табличкой на груди «Не влезай — убьет!», сорванной с соседнего электрощита.
Глюк с Антифашистом считали шутку очень остроумной и давились от хохота в парадном напротив.
После пережитого участковый еще час страдал глоссолалией, и угомонить его было сложно. Дело о нападении на сотрудника милиции было передано следователю прокуратуры Поляковой и находилось под контролем прокурора района Дедкина, но расследовать его было практически невозможно. Показания потерпевшего о появлении из мрака ночи двух «культуристов-ниндзей» не лезли ни в какие ворота. К тому же следователь не всегда понимала захлебывающуюся речь «терпилы», ставшего отчего-то нервным и раздражительным.
В результате следствие пришло к выводу, что сам несчастный участковый и виноват — нажрался как свинья и «самопривязался к столбу». Несмотря на идиотизм заключения, оно было подписано районным прокурором, и дело отправилось в архив. Участковому влепили выговор, он не стерпел, уволился и уехал к себе на родину, в далекий Алтайский поселок.
Полякова же продолжила свою нелегкую работу на ниве охраны Закона от посягательств на него граждан.
К слову сказать, «наркобарон», проживавший по соседству, тоже не был в восторге от новаторов, переименовывавших улицы. Объяснения с клиентами, как к нему добраться, теперь походили на форменное издевательство. Уже несколько человек за глаза называли его «педагогом».
* * *
В субботу Денис обошел дворы неподалеку от Казанского собора, полазал по подвалам и в одном из них обнаружил вожделенный люк. Тот явно вел в теплотрассу или еще какой-нибудь подземный ход. Судя по расположению дома, система коммуникаций у него должна была быть общей с собором. Рыбаков подумал, что под землей ему бы не помешали крепкие высокие ботинки, и поехал за ними в магазин к Виталику Жордания.
Увидев приятеля, тот страшно обрадовался и потащил Дениса обедать в «Пиццу-Экспресс». Ни о каких ботинках до трапезы гостеприимный «обувной король» говорить не желал.
— Редко видимся, нехорошо это, — поднял бокал сока Виталий.
— Резонно, — согласился гость, — у меня дел — вагон, у тебя — тоже. Кто ж вместо нас семью кормить будет?
— Это да! Я тоже мечусь туда-сюда, в Турцию, Италию, не остановиться. Расширять дело хочу, помещение уже подыскал, филиал магазина открою.
— Опять обувь?
— Нет, на этот раз — костюмчики, рубашечки и аксессуары разные...
— Солидольно! Как жена, как мелкие?
— Замечательно. Ирине компьютер купил, хочу теперь детей на французский отдать, пусть второй язык изучают.
— Лучше на турецкий, тебе помощь на переговорах оказывать будут.
— А зачем? Мне английского хватает, все понимают...
— Ага. С жутким сухумским прононсом! Я представляю себе это общение — горячие носатые парни обсуждают достоинства обуви под сенью пальм... Палец между зубов для произнесения определенного артикля не засовываете?
— Почему это? — купился Виталик.
— Когда говоришь «the», нужно язык чуть высунуть, ты в курсе? Ну вот, а при вашей природной скорости общения вы на первой минуте себе во рту все пооткусываете! Придется руками разговаривать... Хотя чего это я, вы ж привычные.
— Зря ты так. Они нормально язык знают. Да и слов-то много не надо — качество обуви сразу видно...
— Боже мой, Жорик, да кто спорит? Обувь замечательная, я в твоих ботинках только и хожу. Тебе магазин не «Артемида» назвать надо было, а «Князь Жордания, крупные поставки из Стамбула». И не улыбайся! Кстати, на Руси были торговые дома дворян. Граф Гарахов, к примеру. Посудой торговал, даже клеймо обязательно на донышках ставил, у всех тарелок и чашек. У меня дома такая тарелка есть.
— Серьезно? — удивился Виталий. — И свое клеймо?
— В натуре. И тебе, между прочим, полезно бы иметь. Сделай штамп, у меня приятель есть. Три за это дело сидел, ба-альшой мастер по печатям, он тебе вмиг нарисует. Ну, к примеру, в центре — ботиночек крест-накрест с ятаганом и надпись по кругу «Янычар Жорик корпорейшн». Звучит? Символизирует нерушимую дружбу мелкого турецкого бизнеса и широкой грузинской души. Ты сок поставь, я не Немцов, и мы не на передаче «Один на один». Люди вокруг, не поймут...
— Иди ты... Ничего умнее придумать не мог?
— Могу умнее... Сейчас... «Жорик унд Кэмел», «Жорик, гроза таможни» — фуру изобразить, пробивающую шлагбаум с полосочками, «Жорик унд Визирь», нечто в псевдоарабском стиле.
— А без Жорика можно?
— А как же! «Обувщик Жордания — великий и могучий»!
— Ты лучше пиццу ешь, остынет.
— Не нравятся названия? Жаль... Пицца подождет, друзьям помогать — святое дело. Ну что, не созрел еще? Может, рюмку примешь?
— Я вообще больше не употребляю. В зал три раза в неделю хожу.
— Качаться? — Виталик кивнул. — Так ведь это решение проблемы! «Виталий Шварцжорик и штанга»! Каково? Такого ни у кого никогда не будет, отвечаю... Твою обувь будет весь Питер носить! И вся страна — с таким-то лейблом! А популярность, цветы, поклонницы! «Кеттле» будет на коленях умолять, чтоб в рекламе снялся... Прославишься — процент не забудь заслать, я с этим строг!
Виталик покачал головой и улыбнулся.
— Опять не так! — Денис притворно расстроился. — На тебя, брат, не угодишь... Сидишь тут, потеешь, названия придумать пытаешься... Может, «Стероидный туфель» подойдет? А магазинчик новый назовешь «Анабол-подошва», а?
* * *
— Мы что смотреть вечером будем? — спросила Ксения.
— А что по программе? — Денис отвлекся от разгадывания кроссворда.
— Триллер есть американский. «Уличный мусор» называется...
— Не, про патрульных ментов не хочу.
— Ты опять за свое? Комедия вот наша, «Импотент»...
— Знаю, видел, это про начальника ГУВД...
Ксения улыбнулась.
— А новый фильм Рязанова не хочешь?
— Какой?
— «Привет, дуралеи».
— А-а, это, наверное, про празднование Дня милиции. Обращение прокурора города к собравшимся... — Денис ловко увернулся от брошенной зажигалки и обнял жену.
— Ну, милая, не обижайся...
— А ты по-другому комментировать не можешь?
— Могу, но не хочу. Настроение хорошее.
— Так ты любую передачу в пропаганду антимилицейскую превратишь.
— А то! Вот, смотри, — Денис взял газету. — Какой канал?
— Да любой!
— Хорошо... Так, «В мире животных» — это понятно... «Слово пастыря» — имеется в виду «летучка» у прокурора, дальше — «Человек в маске» — ОМОН, разумеется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Три дня поиски велись безрезультатно, только на четвертую ночь одинокий участковый наткнулся-таки на деяние, находящееся в процессе совершения. Разбуженные дикими криками жильцы окрестных домов вызвали наряд, и те обнаружили коллегу, привязанного веревкой к столбу с «обновленным» указателем, в двух метрах от земли и с табличкой на груди «Не влезай — убьет!», сорванной с соседнего электрощита.
Глюк с Антифашистом считали шутку очень остроумной и давились от хохота в парадном напротив.
После пережитого участковый еще час страдал глоссолалией, и угомонить его было сложно. Дело о нападении на сотрудника милиции было передано следователю прокуратуры Поляковой и находилось под контролем прокурора района Дедкина, но расследовать его было практически невозможно. Показания потерпевшего о появлении из мрака ночи двух «культуристов-ниндзей» не лезли ни в какие ворота. К тому же следователь не всегда понимала захлебывающуюся речь «терпилы», ставшего отчего-то нервным и раздражительным.
В результате следствие пришло к выводу, что сам несчастный участковый и виноват — нажрался как свинья и «самопривязался к столбу». Несмотря на идиотизм заключения, оно было подписано районным прокурором, и дело отправилось в архив. Участковому влепили выговор, он не стерпел, уволился и уехал к себе на родину, в далекий Алтайский поселок.
Полякова же продолжила свою нелегкую работу на ниве охраны Закона от посягательств на него граждан.
К слову сказать, «наркобарон», проживавший по соседству, тоже не был в восторге от новаторов, переименовывавших улицы. Объяснения с клиентами, как к нему добраться, теперь походили на форменное издевательство. Уже несколько человек за глаза называли его «педагогом».
* * *
В субботу Денис обошел дворы неподалеку от Казанского собора, полазал по подвалам и в одном из них обнаружил вожделенный люк. Тот явно вел в теплотрассу или еще какой-нибудь подземный ход. Судя по расположению дома, система коммуникаций у него должна была быть общей с собором. Рыбаков подумал, что под землей ему бы не помешали крепкие высокие ботинки, и поехал за ними в магазин к Виталику Жордания.
Увидев приятеля, тот страшно обрадовался и потащил Дениса обедать в «Пиццу-Экспресс». Ни о каких ботинках до трапезы гостеприимный «обувной король» говорить не желал.
— Редко видимся, нехорошо это, — поднял бокал сока Виталий.
— Резонно, — согласился гость, — у меня дел — вагон, у тебя — тоже. Кто ж вместо нас семью кормить будет?
— Это да! Я тоже мечусь туда-сюда, в Турцию, Италию, не остановиться. Расширять дело хочу, помещение уже подыскал, филиал магазина открою.
— Опять обувь?
— Нет, на этот раз — костюмчики, рубашечки и аксессуары разные...
— Солидольно! Как жена, как мелкие?
— Замечательно. Ирине компьютер купил, хочу теперь детей на французский отдать, пусть второй язык изучают.
— Лучше на турецкий, тебе помощь на переговорах оказывать будут.
— А зачем? Мне английского хватает, все понимают...
— Ага. С жутким сухумским прононсом! Я представляю себе это общение — горячие носатые парни обсуждают достоинства обуви под сенью пальм... Палец между зубов для произнесения определенного артикля не засовываете?
— Почему это? — купился Виталик.
— Когда говоришь «the», нужно язык чуть высунуть, ты в курсе? Ну вот, а при вашей природной скорости общения вы на первой минуте себе во рту все пооткусываете! Придется руками разговаривать... Хотя чего это я, вы ж привычные.
— Зря ты так. Они нормально язык знают. Да и слов-то много не надо — качество обуви сразу видно...
— Боже мой, Жорик, да кто спорит? Обувь замечательная, я в твоих ботинках только и хожу. Тебе магазин не «Артемида» назвать надо было, а «Князь Жордания, крупные поставки из Стамбула». И не улыбайся! Кстати, на Руси были торговые дома дворян. Граф Гарахов, к примеру. Посудой торговал, даже клеймо обязательно на донышках ставил, у всех тарелок и чашек. У меня дома такая тарелка есть.
— Серьезно? — удивился Виталий. — И свое клеймо?
— В натуре. И тебе, между прочим, полезно бы иметь. Сделай штамп, у меня приятель есть. Три за это дело сидел, ба-альшой мастер по печатям, он тебе вмиг нарисует. Ну, к примеру, в центре — ботиночек крест-накрест с ятаганом и надпись по кругу «Янычар Жорик корпорейшн». Звучит? Символизирует нерушимую дружбу мелкого турецкого бизнеса и широкой грузинской души. Ты сок поставь, я не Немцов, и мы не на передаче «Один на один». Люди вокруг, не поймут...
— Иди ты... Ничего умнее придумать не мог?
— Могу умнее... Сейчас... «Жорик унд Кэмел», «Жорик, гроза таможни» — фуру изобразить, пробивающую шлагбаум с полосочками, «Жорик унд Визирь», нечто в псевдоарабском стиле.
— А без Жорика можно?
— А как же! «Обувщик Жордания — великий и могучий»!
— Ты лучше пиццу ешь, остынет.
— Не нравятся названия? Жаль... Пицца подождет, друзьям помогать — святое дело. Ну что, не созрел еще? Может, рюмку примешь?
— Я вообще больше не употребляю. В зал три раза в неделю хожу.
— Качаться? — Виталик кивнул. — Так ведь это решение проблемы! «Виталий Шварцжорик и штанга»! Каково? Такого ни у кого никогда не будет, отвечаю... Твою обувь будет весь Питер носить! И вся страна — с таким-то лейблом! А популярность, цветы, поклонницы! «Кеттле» будет на коленях умолять, чтоб в рекламе снялся... Прославишься — процент не забудь заслать, я с этим строг!
Виталик покачал головой и улыбнулся.
— Опять не так! — Денис притворно расстроился. — На тебя, брат, не угодишь... Сидишь тут, потеешь, названия придумать пытаешься... Может, «Стероидный туфель» подойдет? А магазинчик новый назовешь «Анабол-подошва», а?
* * *
— Мы что смотреть вечером будем? — спросила Ксения.
— А что по программе? — Денис отвлекся от разгадывания кроссворда.
— Триллер есть американский. «Уличный мусор» называется...
— Не, про патрульных ментов не хочу.
— Ты опять за свое? Комедия вот наша, «Импотент»...
— Знаю, видел, это про начальника ГУВД...
Ксения улыбнулась.
— А новый фильм Рязанова не хочешь?
— Какой?
— «Привет, дуралеи».
— А-а, это, наверное, про празднование Дня милиции. Обращение прокурора города к собравшимся... — Денис ловко увернулся от брошенной зажигалки и обнял жену.
— Ну, милая, не обижайся...
— А ты по-другому комментировать не можешь?
— Могу, но не хочу. Настроение хорошее.
— Так ты любую передачу в пропаганду антимилицейскую превратишь.
— А то! Вот, смотри, — Денис взял газету. — Какой канал?
— Да любой!
— Хорошо... Так, «В мире животных» — это понятно... «Слово пастыря» — имеется в виду «летучка» у прокурора, дальше — «Человек в маске» — ОМОН, разумеется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86