Он слышал, как она разговаривает с попутчицей, сетует на плохую уборку улиц, на грязь и разруху коммунального хозяйства. Говорила больше попутчица — а женщина отвечала доброжелательно, но односложно и как-то отстраненно. От нее по-прежнему веяло одиночеством.
Она сошла в Лигово и пошла дворами, петляя по кривым дорожкам между домами. Дональд следовал за ней. В тамбуре он вывернул куртку обратной стороной, превратив ее из черной в зеленую, снял шапочку и одел на нос смешные очечки с простыми стеклами. Если на Балтийском вокзале он выглядел как молодой, утомленный ночной сменой мужчина, то на платформу Лигово ступил прогулявшим первый урок тинейджером. Чтобы пакет с фотоаппаратом не бросался в глаза, он спрятал его в пластиковый красный мешочек: порой, меняя типаж, разведчик забывает какую-нибудь второстепенную, но приметную деталь — и тем самым может выдать себя с головой.
Чувство отстраненности и одиночества, исходящее от женщины, захватило и его. У него не было своей личной цели — и это отделяло его от всех людей, спешащих и неспешно прогуливающихся. Он был свободен — и порабощен одновременно...
В молочной палатке женщина купила несколько упаковок йогурта — и Дональд подумал, что у нее, должно быть, есть дети. Андрей смутно представлял, чем именно следует кормить детей, но справедливо полагал, что уж йогурт дети должны есть обязательно. Чувствуя, что путешествие его подходит к концу, он перестал вести скрытое наблюдение, приблизился и вошел в подъезд дома на улице Партизана Германа вслед за женщиной, поднявшись с ней в лифте и выйдя этажом выше. Вблизи она оказалась не столь привлекательной, стали видны морщины и отсутствие одного зуба — но спокойный, равнодушный и чуть насмешливый взгляд оставался все столь же завораживающим.
Андрей вышел из лифта и услыхал, как этажом ниже захлопнулась дверь. Он на цыпочках спустился, прислушался: женщина возилась за дверью, снимая пальто; потом раздались ребячьи голоса. Теперь он знал ее точный адрес.
Старуха из квартиры напротив приняла его за наркомана и погнала прочь. Он вышел на улицу, прозвонил с мобильника на базу, доложил о результатах, в надежде, что его отпустят. Он еще успевал на зачет... Однако Лерман развеял его надежды, велев дожидаться посланного на подмену Сникерса.
Усталый Дональд, про себя браня Лермана, заглянул в магазинчик с крошечным кафе, взял два двойных кофе, несколько бутербродов и устроился за столиком у окна. Он проголодался за ночное дежурство.
За этим же столиком сидел дурно пахнущий человек бомжеватого вида, соседство с которым нисколько не прибавляло аппетита. Можно было пересесть за другой, пустующий столик, — но оттуда Андрею не виден был подъезд, — так что выбирать не приходилось.
Лехельт кусал бутерброд и поглядывал в окно на контролируемый подъезд. Человек по соседству бесцеремонно и с любопытством разглядывал Андрея. Вдруг задергавшись, заерзав под столом ногами, точно собираясь бежать прочь, и приподнявшись в пластиковом креслице, неприятный сосед спросил:
— Пасешь?
Андрей косо глянув, не ответил.
— Я ведь знаю, чего ты тут сидишь... — неприятно ухмыльнувшись, сказал мужчина. — Я и сам ведь... в свои годы-то... да-а! Спуску не давал! А как иначе? Иначе с нашими нельзя... забалуются! Глаз да глаз нужен, верно?!
Он засмеялся, наклонился и попытался похлопать Лехельта по плечу.
— Что — не веришь? Это я сейчас такой стал. А был когда-то — ой-ой! офицер! Почище тебя... Давай-давай, паси, не тушуйся! Хорошее дело делаешь! Ничего, что молодой!.. Бабы — они контроля требуют! Они...
Тут Лехель увидел, как из подъезда торопливо вышла его женщина в сопровождении мужчины. Они сели в синюю “четверку”-пикап, которая незадолго до этого остановилась у подъезда. Андрюха тогда разглядел мужчину, но снимать не стал.
Подхватив пакет с фотоаппаратом, мысленно кляня последними словами невесть где запропавшую смену, разведчик Дональд выскочил из кафе, сопровождаемый гоготом и улюлюканьем бомжа, и побежал наперерез, пытаясь перехватить машину на выезде со двора и увидеть хотя бы номера. Выписывая ногами пируэты на скользком льду, он вывернул за угол и едва не наскочил на маленького мальчика, ведущего на тоненьком поводке громадного пса без намордника. Глаза псины налились кровью, черная слюнявая губа приподнялась с глухим рыком, обнажив желтые клыки.
Андрей замешкался.
— Вы не бойтесь! — доброжелательно и вежливо улыбнулся мальчик. — Проходите! Она добрая!
Псина удивленно и заботливо оглянулась на своего несмышленого хозяина и снова зарычала на Лехельта.
Заслышав за углом шум мотора отъезжающей неизвестной машины, Андрюха отчаянно ломанулся в кусты, едва не разорвал казенное спецобмундирование, упал — и все лишь для того, чтобы увидать мелькнувшую вдали корму синего пикапа, увозящего его объект. Стараясь не расстраиваться, он сказал себе:
“Ну и что ж! Подумаешь — грохнул! С кем не бывает! Пойду, доем бутерброды...”
Но в кафе его подстерегал еще один щелчок судьбы. Его столик пустовал, а на нем, среди крошек от бутербродов, сиротливо стояли пустая тарелка да две чашки из-под кофе. Говорливого соседа и след простыл. Лехельт покачал головой, направился было к стойке — и тут увидал дежурный автомобильчик “наружки”, неторопливо заруливший во двор. Не теряя ни секунды, Андрей помчался навстречу долгожданной смене.
— Быстро, быстро! Они только что отъехали! Туда! Синяя “четверка”-пикап!
Он вскочил на заднее сиденье и лишь потом толком разглядел сменщиков, поздоровался.
За рулем устроился известный всей “наружке” Цаца. Толстый добродушный Сникерс из группы Снегиря сидел рядом. Сникерс улыбнулся:
— Ну у тебя и видок!
— Где вы болтались так долго?! — возмущенно спросил Лехельт, тяжело дыша. — Из-за вас грохнем сейчас объект!
— Понимаешь, такие пробки с утра! — озабоченно сказал Цаца. — Не проехать! Прут прямо по тротуарам!
— А это что?! — Лехельт ткнул пальцем в свертки и пакеты.
— Эй! Ты поосторожнее! — оглянулся Цаца, забыв про дорогу. — Мы заехали в один магазинчик на минуту... Чего ты кривишься?! Ты сам объект грохнул! Номера не засек! Небось в кафешке пропадал, да? Я так и думал! Все Зимородку расскажу! Вот оно, молодое пополнение!
Андрей махнул рукой. Цаца славился своим склочным характером. Ему стукнуло сорок пять, и он вот-вот должен был уйти на пенсию. Когда-то он был неплохим разведчиком, но в последние годы “стравил пар”, бегать ленился и типажи выбирал себе больше все статичные — инвалидов с переломанными ногами. Эта привычка и подвела его однажды, когда объект, вместо того чтобы присесть на лавочку, как предполагал Цаца, неожиданно вскочил в троллейбус. Троллейбус отъехал от остановки — и пассажиры привстали с мест, с изумленным гулом потянувшись к окнам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Она сошла в Лигово и пошла дворами, петляя по кривым дорожкам между домами. Дональд следовал за ней. В тамбуре он вывернул куртку обратной стороной, превратив ее из черной в зеленую, снял шапочку и одел на нос смешные очечки с простыми стеклами. Если на Балтийском вокзале он выглядел как молодой, утомленный ночной сменой мужчина, то на платформу Лигово ступил прогулявшим первый урок тинейджером. Чтобы пакет с фотоаппаратом не бросался в глаза, он спрятал его в пластиковый красный мешочек: порой, меняя типаж, разведчик забывает какую-нибудь второстепенную, но приметную деталь — и тем самым может выдать себя с головой.
Чувство отстраненности и одиночества, исходящее от женщины, захватило и его. У него не было своей личной цели — и это отделяло его от всех людей, спешащих и неспешно прогуливающихся. Он был свободен — и порабощен одновременно...
В молочной палатке женщина купила несколько упаковок йогурта — и Дональд подумал, что у нее, должно быть, есть дети. Андрей смутно представлял, чем именно следует кормить детей, но справедливо полагал, что уж йогурт дети должны есть обязательно. Чувствуя, что путешествие его подходит к концу, он перестал вести скрытое наблюдение, приблизился и вошел в подъезд дома на улице Партизана Германа вслед за женщиной, поднявшись с ней в лифте и выйдя этажом выше. Вблизи она оказалась не столь привлекательной, стали видны морщины и отсутствие одного зуба — но спокойный, равнодушный и чуть насмешливый взгляд оставался все столь же завораживающим.
Андрей вышел из лифта и услыхал, как этажом ниже захлопнулась дверь. Он на цыпочках спустился, прислушался: женщина возилась за дверью, снимая пальто; потом раздались ребячьи голоса. Теперь он знал ее точный адрес.
Старуха из квартиры напротив приняла его за наркомана и погнала прочь. Он вышел на улицу, прозвонил с мобильника на базу, доложил о результатах, в надежде, что его отпустят. Он еще успевал на зачет... Однако Лерман развеял его надежды, велев дожидаться посланного на подмену Сникерса.
Усталый Дональд, про себя браня Лермана, заглянул в магазинчик с крошечным кафе, взял два двойных кофе, несколько бутербродов и устроился за столиком у окна. Он проголодался за ночное дежурство.
За этим же столиком сидел дурно пахнущий человек бомжеватого вида, соседство с которым нисколько не прибавляло аппетита. Можно было пересесть за другой, пустующий столик, — но оттуда Андрею не виден был подъезд, — так что выбирать не приходилось.
Лехельт кусал бутерброд и поглядывал в окно на контролируемый подъезд. Человек по соседству бесцеремонно и с любопытством разглядывал Андрея. Вдруг задергавшись, заерзав под столом ногами, точно собираясь бежать прочь, и приподнявшись в пластиковом креслице, неприятный сосед спросил:
— Пасешь?
Андрей косо глянув, не ответил.
— Я ведь знаю, чего ты тут сидишь... — неприятно ухмыльнувшись, сказал мужчина. — Я и сам ведь... в свои годы-то... да-а! Спуску не давал! А как иначе? Иначе с нашими нельзя... забалуются! Глаз да глаз нужен, верно?!
Он засмеялся, наклонился и попытался похлопать Лехельта по плечу.
— Что — не веришь? Это я сейчас такой стал. А был когда-то — ой-ой! офицер! Почище тебя... Давай-давай, паси, не тушуйся! Хорошее дело делаешь! Ничего, что молодой!.. Бабы — они контроля требуют! Они...
Тут Лехель увидел, как из подъезда торопливо вышла его женщина в сопровождении мужчины. Они сели в синюю “четверку”-пикап, которая незадолго до этого остановилась у подъезда. Андрюха тогда разглядел мужчину, но снимать не стал.
Подхватив пакет с фотоаппаратом, мысленно кляня последними словами невесть где запропавшую смену, разведчик Дональд выскочил из кафе, сопровождаемый гоготом и улюлюканьем бомжа, и побежал наперерез, пытаясь перехватить машину на выезде со двора и увидеть хотя бы номера. Выписывая ногами пируэты на скользком льду, он вывернул за угол и едва не наскочил на маленького мальчика, ведущего на тоненьком поводке громадного пса без намордника. Глаза псины налились кровью, черная слюнявая губа приподнялась с глухим рыком, обнажив желтые клыки.
Андрей замешкался.
— Вы не бойтесь! — доброжелательно и вежливо улыбнулся мальчик. — Проходите! Она добрая!
Псина удивленно и заботливо оглянулась на своего несмышленого хозяина и снова зарычала на Лехельта.
Заслышав за углом шум мотора отъезжающей неизвестной машины, Андрюха отчаянно ломанулся в кусты, едва не разорвал казенное спецобмундирование, упал — и все лишь для того, чтобы увидать мелькнувшую вдали корму синего пикапа, увозящего его объект. Стараясь не расстраиваться, он сказал себе:
“Ну и что ж! Подумаешь — грохнул! С кем не бывает! Пойду, доем бутерброды...”
Но в кафе его подстерегал еще один щелчок судьбы. Его столик пустовал, а на нем, среди крошек от бутербродов, сиротливо стояли пустая тарелка да две чашки из-под кофе. Говорливого соседа и след простыл. Лехельт покачал головой, направился было к стойке — и тут увидал дежурный автомобильчик “наружки”, неторопливо заруливший во двор. Не теряя ни секунды, Андрей помчался навстречу долгожданной смене.
— Быстро, быстро! Они только что отъехали! Туда! Синяя “четверка”-пикап!
Он вскочил на заднее сиденье и лишь потом толком разглядел сменщиков, поздоровался.
За рулем устроился известный всей “наружке” Цаца. Толстый добродушный Сникерс из группы Снегиря сидел рядом. Сникерс улыбнулся:
— Ну у тебя и видок!
— Где вы болтались так долго?! — возмущенно спросил Лехельт, тяжело дыша. — Из-за вас грохнем сейчас объект!
— Понимаешь, такие пробки с утра! — озабоченно сказал Цаца. — Не проехать! Прут прямо по тротуарам!
— А это что?! — Лехельт ткнул пальцем в свертки и пакеты.
— Эй! Ты поосторожнее! — оглянулся Цаца, забыв про дорогу. — Мы заехали в один магазинчик на минуту... Чего ты кривишься?! Ты сам объект грохнул! Номера не засек! Небось в кафешке пропадал, да? Я так и думал! Все Зимородку расскажу! Вот оно, молодое пополнение!
Андрей махнул рукой. Цаца славился своим склочным характером. Ему стукнуло сорок пять, и он вот-вот должен был уйти на пенсию. Когда-то он был неплохим разведчиком, но в последние годы “стравил пар”, бегать ленился и типажи выбирал себе больше все статичные — инвалидов с переломанными ногами. Эта привычка и подвела его однажды, когда объект, вместо того чтобы присесть на лавочку, как предполагал Цаца, неожиданно вскочил в троллейбус. Троллейбус отъехал от остановки — и пассажиры привстали с мест, с изумленным гулом потянувшись к окнам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59