Это был Юнас Андресен. Так что я не удивился, когда он подошел ко мне и представился:
– Андресен. Вы хотели со мной поговорить?
Я пожал протянутую мне руку.
– Моя фамилия Веум, – и, понизив голос, добавил: – Я пришел по поручению вашей жены. Я в своем роде юрист.
Юнас тоже заговорил тише.
– Пойдемте ко мне.
Он повернулся, и я пошел следом за ним по коридору в его кабинет – небольшую комнатку с видом на колокольню собора святой Марии. Отсюда я мог увидеть даже крышу своего дома, и это меня очень растрогало.
На большом черном письменном столе аккуратными стопками были разложены бумаги, оттиски, эскизы объявлений. В коробке с надписью «Входящие» бумаг было больше, чем в другой с надписью «Исходящие». Тут же стоял пластмассовый человеческий череп, срезанный примерно на уровне лба. Из него торчали шариковые ручки и карандаши в цветовой гамме рекламного бюро: красные и зеленые. В дешевенькой вазочке стояла одинокая поблекшая роза с подсохшими лепестками, в зеленой пепельнице лежали окурки, пепел, обожженные спички. Если предположить, что утром здесь убирали и пепельница была пуста, Юнас был заядлым курильщиком.
На стенах развешаны плакаты, четыре большие любительские фотографии Роара (снятые года два назад) и доска с вырезками, газетными объявлениями, целыми страницами журналов и разными мелкими заметками.
Юнас Андресен сел за стол и показал мне на удобный, обитый кожей стул напротив. Из внутреннего кармана он достал пачку сигарет и протянул мне, а когда я отказался, закурил сам. Сигарета была длинная, белая, а рука Юнаса слегка дрожала, когда он закуривал.
Юнас вопросительно поглядел на меня.
– Я вас слушаю.
– Ваша жена просила меня… это касается денег, которые вы ей обещали, – выплата страховки. У нее сейчас трудности экономического порядка.
Ясными синими глазами он смотрел на меня сквозь свои прозрачные очки. Очки были большие в светло-коричневой оправе, слегка закругленной сверху и квадратной внизу, так что стекла имели форму колокольчика.
– Для начала, – сказал он, выпустив сквозь сомкнутые губы голубоватый сигаретный дымок, – выясним кое-что. Вы сказали, что вы своего рода юрист. Вы адвокат моей жены?
– Нет.
Он слегка наклонился вперед.
– Вы ее «друг»?
– Я вас уверяю… – начал я.
Он поднял обе руки вверх и, не вынимая изо рта сигареты, быстро заговорил:
– Успокойтесь. Я не вижу в этом ничего дурного. Наоборот, я был бы искренне за нее рад, если бы она нашла себе друга. Нового друга.
– Но в данном конкретном случае это не я. Во всяком случае, я не то, что вы имеете в виду. По профессии я частный сыщик.
Юнас помрачнел.
– Ваш сын Роар отыскал меня, когда у него украли велосипед.
– Роар? Он что, нанял частного сыщика, чтобы найти свой велосипед? Вот это ребенок! – Юнас рассмеялся.
– На следующий день, – спокойно продолжал я, – мне пришлось разыскивать самого Роара.
Теперь он смотрел на меня без улыбки.
Я коротко рассказал ему о Джокере с его компанией и о том, как я нашел связанного и похищенного Роара. Правда, я не сказал, как мне пришлось отбиваться и уходить и как я поцеловал его жену, хотя и бывшую.
Он бледнел на глазах, и голос его слегка сел, когда он наконец произнес:
– Ужасно. Эти подростки. Я должен…
. – Не заводитесь. Я уже все сделал. Так я и познакомился с вашей женой. А потом она попросила меня поговорить с вами об этих деньгах, потому что сама не в силах.
Юнас глубоко затянулся, и дым постепенно выходил из его легких, пока он говорил.
– Я… мне бы не хотелось говорить об этом здесь. Не лучше ли нам встретиться где-нибудь, скажем, через полчаса.
Я взглянул на часы, будто день мой был расписан по минутам.
– Это вас затруднит? – спросил Юнас.
Я проявил благородство.
– Нет, я готов с вами встретиться. Только где?
– В пивном баре?
– Договорились. Может, заодно и пообедаем там, по крайней мере я.
Он пожал плечами.
– Значит, через полчаса, хорошо? – закончил разговор Юнас.
Он поднялся, давая понять, что у него еще масса дел на оставшиеся полчаса. За время нашего разговора он выкурил по меньшей мере три сигареты, и медленная смерть, которая подстерегает каждого из нас с момента рождения, приблизилась к нему еще на полчаса. Он проводил меня до двери и попрощался. Женщина с африканской прической попробовала осторожно мне улыбнуться. Это означало, что она не была уверена, клиент я или нет. Но мне все-таки не было сорока, и она улыбнулась суховато.
– Встретимся в следующий четверг за библиотекой, – подмигнул я ей и вышел.
18
Пивной бар был одним из немногих бергенских погребков, сумевших без фальши сохранить простоту и привлекательность старины. Расписанные Пером Швабом стены – с морскими мотивами, с изображениями старых домов, которых уж нет, и давно отслуживших свой век кораблей – переносят тебя куда-то вне времени. Публика здесь состоит не из крикливых студентов и полупьяной молодежи, как в большинстве ресторанов, а из обычных нормальных трудяг: продавцов, матросов, клерков – в основном мужчин. Сюда ходят не для того, чтобы подцепить девчонку. Сюда приходят, чтобы спокойно, в тишине выпить пива или хорошо и недорого поесть.
Я вошел и сел за один из столиков в глубине бара. Заказав пива и бифштекс из китового мяса, я ел и пил в тишине и покое.
Столы здесь были расставлены тремя параллельными рядами. Я сидел у дальней стены. Рядом со мной расположился крупный мужчина в сером пиджаке с большим животом, в котором спряталась пряжка от его ремня; он сидел, пытаясь выудить прошлое из своей кружки пива. А может, он просто дремал. На скамье у противоположной стены, сплетя пальцы рук, сидела молодая пара. Казалось, они никогда и ни за что не оторвутся друг от друга. Они, конечно, не знали, что это неизбежно произойдет после двух лет супружеской жизни.
Проникая сквозь витражи, с набережной доносился шум уличного движения. Мой китовый бифштекс был что надо.
Полчаса я наслаждался и чувствовал себя как никогда. Углубившись в свою вторую кружку приблизительно на полметра, я увидел, что в бар вошел Юнас Андресен. Он озирался, отыскивая меня. Я поднял палец, он кивнул и подошел. Из него получился бы хороший кельнер. Через одну его руку был переброшен плащ, в другой он держал «дипломат». И то и другое он положил рядом с собой на скамейку. Подошел кельнер, и Юнас заказал себе пол-литровую кружку, а когда ее принесли, сразу же заказал вторую.
– Я ведь прямо с работы, – пояснил он.
Мы молчали и пили: я – свое легкое пиво, он – тяжелое экспортное. Мы пили как старые друзья, которые встречаются ежедневно после работы и, когда бывают вместе, им не обязательно говорить о чем-либо.
Но нам все-таки было о чем поговорить.
Прикончив очередную кружку, Юнас уже начал запинаться на букве «с».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Андресен. Вы хотели со мной поговорить?
Я пожал протянутую мне руку.
– Моя фамилия Веум, – и, понизив голос, добавил: – Я пришел по поручению вашей жены. Я в своем роде юрист.
Юнас тоже заговорил тише.
– Пойдемте ко мне.
Он повернулся, и я пошел следом за ним по коридору в его кабинет – небольшую комнатку с видом на колокольню собора святой Марии. Отсюда я мог увидеть даже крышу своего дома, и это меня очень растрогало.
На большом черном письменном столе аккуратными стопками были разложены бумаги, оттиски, эскизы объявлений. В коробке с надписью «Входящие» бумаг было больше, чем в другой с надписью «Исходящие». Тут же стоял пластмассовый человеческий череп, срезанный примерно на уровне лба. Из него торчали шариковые ручки и карандаши в цветовой гамме рекламного бюро: красные и зеленые. В дешевенькой вазочке стояла одинокая поблекшая роза с подсохшими лепестками, в зеленой пепельнице лежали окурки, пепел, обожженные спички. Если предположить, что утром здесь убирали и пепельница была пуста, Юнас был заядлым курильщиком.
На стенах развешаны плакаты, четыре большие любительские фотографии Роара (снятые года два назад) и доска с вырезками, газетными объявлениями, целыми страницами журналов и разными мелкими заметками.
Юнас Андресен сел за стол и показал мне на удобный, обитый кожей стул напротив. Из внутреннего кармана он достал пачку сигарет и протянул мне, а когда я отказался, закурил сам. Сигарета была длинная, белая, а рука Юнаса слегка дрожала, когда он закуривал.
Юнас вопросительно поглядел на меня.
– Я вас слушаю.
– Ваша жена просила меня… это касается денег, которые вы ей обещали, – выплата страховки. У нее сейчас трудности экономического порядка.
Ясными синими глазами он смотрел на меня сквозь свои прозрачные очки. Очки были большие в светло-коричневой оправе, слегка закругленной сверху и квадратной внизу, так что стекла имели форму колокольчика.
– Для начала, – сказал он, выпустив сквозь сомкнутые губы голубоватый сигаретный дымок, – выясним кое-что. Вы сказали, что вы своего рода юрист. Вы адвокат моей жены?
– Нет.
Он слегка наклонился вперед.
– Вы ее «друг»?
– Я вас уверяю… – начал я.
Он поднял обе руки вверх и, не вынимая изо рта сигареты, быстро заговорил:
– Успокойтесь. Я не вижу в этом ничего дурного. Наоборот, я был бы искренне за нее рад, если бы она нашла себе друга. Нового друга.
– Но в данном конкретном случае это не я. Во всяком случае, я не то, что вы имеете в виду. По профессии я частный сыщик.
Юнас помрачнел.
– Ваш сын Роар отыскал меня, когда у него украли велосипед.
– Роар? Он что, нанял частного сыщика, чтобы найти свой велосипед? Вот это ребенок! – Юнас рассмеялся.
– На следующий день, – спокойно продолжал я, – мне пришлось разыскивать самого Роара.
Теперь он смотрел на меня без улыбки.
Я коротко рассказал ему о Джокере с его компанией и о том, как я нашел связанного и похищенного Роара. Правда, я не сказал, как мне пришлось отбиваться и уходить и как я поцеловал его жену, хотя и бывшую.
Он бледнел на глазах, и голос его слегка сел, когда он наконец произнес:
– Ужасно. Эти подростки. Я должен…
. – Не заводитесь. Я уже все сделал. Так я и познакомился с вашей женой. А потом она попросила меня поговорить с вами об этих деньгах, потому что сама не в силах.
Юнас глубоко затянулся, и дым постепенно выходил из его легких, пока он говорил.
– Я… мне бы не хотелось говорить об этом здесь. Не лучше ли нам встретиться где-нибудь, скажем, через полчаса.
Я взглянул на часы, будто день мой был расписан по минутам.
– Это вас затруднит? – спросил Юнас.
Я проявил благородство.
– Нет, я готов с вами встретиться. Только где?
– В пивном баре?
– Договорились. Может, заодно и пообедаем там, по крайней мере я.
Он пожал плечами.
– Значит, через полчаса, хорошо? – закончил разговор Юнас.
Он поднялся, давая понять, что у него еще масса дел на оставшиеся полчаса. За время нашего разговора он выкурил по меньшей мере три сигареты, и медленная смерть, которая подстерегает каждого из нас с момента рождения, приблизилась к нему еще на полчаса. Он проводил меня до двери и попрощался. Женщина с африканской прической попробовала осторожно мне улыбнуться. Это означало, что она не была уверена, клиент я или нет. Но мне все-таки не было сорока, и она улыбнулась суховато.
– Встретимся в следующий четверг за библиотекой, – подмигнул я ей и вышел.
18
Пивной бар был одним из немногих бергенских погребков, сумевших без фальши сохранить простоту и привлекательность старины. Расписанные Пером Швабом стены – с морскими мотивами, с изображениями старых домов, которых уж нет, и давно отслуживших свой век кораблей – переносят тебя куда-то вне времени. Публика здесь состоит не из крикливых студентов и полупьяной молодежи, как в большинстве ресторанов, а из обычных нормальных трудяг: продавцов, матросов, клерков – в основном мужчин. Сюда ходят не для того, чтобы подцепить девчонку. Сюда приходят, чтобы спокойно, в тишине выпить пива или хорошо и недорого поесть.
Я вошел и сел за один из столиков в глубине бара. Заказав пива и бифштекс из китового мяса, я ел и пил в тишине и покое.
Столы здесь были расставлены тремя параллельными рядами. Я сидел у дальней стены. Рядом со мной расположился крупный мужчина в сером пиджаке с большим животом, в котором спряталась пряжка от его ремня; он сидел, пытаясь выудить прошлое из своей кружки пива. А может, он просто дремал. На скамье у противоположной стены, сплетя пальцы рук, сидела молодая пара. Казалось, они никогда и ни за что не оторвутся друг от друга. Они, конечно, не знали, что это неизбежно произойдет после двух лет супружеской жизни.
Проникая сквозь витражи, с набережной доносился шум уличного движения. Мой китовый бифштекс был что надо.
Полчаса я наслаждался и чувствовал себя как никогда. Углубившись в свою вторую кружку приблизительно на полметра, я увидел, что в бар вошел Юнас Андресен. Он озирался, отыскивая меня. Я поднял палец, он кивнул и подошел. Из него получился бы хороший кельнер. Через одну его руку был переброшен плащ, в другой он держал «дипломат». И то и другое он положил рядом с собой на скамейку. Подошел кельнер, и Юнас заказал себе пол-литровую кружку, а когда ее принесли, сразу же заказал вторую.
– Я ведь прямо с работы, – пояснил он.
Мы молчали и пили: я – свое легкое пиво, он – тяжелое экспортное. Мы пили как старые друзья, которые встречаются ежедневно после работы и, когда бывают вместе, им не обязательно говорить о чем-либо.
Но нам все-таки было о чем поговорить.
Прикончив очередную кружку, Юнас уже начал запинаться на букве «с».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76