серый костюм, голубая сорочка и галстук в красную и черную полоску. Поверх костюма плащ с погончиками. Без шляпы. Правильные черты лица, острый орлиный нос, мужественный подбородок, широкий рот.
С ним приехал полицейский Ион Андерсен – девяностопятикилограммовая туша, потеющая, как кит; с грязным воротником рубашки; с сальными волосами и перхотью; с приветливой улыбкой, обнажавшей ряд испорченных зубов. Мы были старыми знакомыми – это были немногие из моих хороших друзей в уголовной полиции.
Распоряжался всеми Хамре. Он поздоровался со мной и спросил:
– Где труп, Веум?
Это прозвучало нейтрально, по-деловому, я бы даже сказал – дружелюбно. Я кивнул на дверь. Он вопросительно посмотрел на Венке Андресен.
– Это его… – начал он.
– Это его жена, – поспешно закончил я. – Она и нашла его здесь.
Хамре изучающе посмотрел на Венке Андресен. Та потупилась.
– Естественно, это был шок для нее, – сказал я.
Он перевел на меня свои острые светло-голубые глаза.
– Разумеется. Мы к этому вернемся немного позже, – проговорил он. – Сначала осмотрим труп. Я думаю, нам лучше войти в квартиру и спокойно поговорить.
– Еще одно обстоятельство, – сказал я. – Ее сын… их сын… Роар. Он может в любую минуту вернуться домой. Мне кажется, что ему не нужно видеть отца – так… – я покосился на дверь. – Нельзя ли поставить внизу полицейского, чтобы вовремя остановить мальчика?
– Непременно, – ответил Хамре и дал указание Иону Андерсену выполнить эту просьбу.
А мы вошли в квартиру.
Как только Венке увидела Юнаса, она снова начала всхлипывать. Глухие тяжелые рыдания шли откуда-то из глубины.
– Пожалуйста, кто-нибудь вызовите женщину-полицейского, проводите госпожу Андресен в комнату и дайте ей что-нибудь попить. Думаю, в доме найдется чай или что-нибудь в этом роде, – распорядился Хамре.
Ион Андерсен и еще один полицейский провели Венке в квартиру, а Хамре и я остались в прихожей. Я услышал, как Андерсен звонит в полицейский участок.
Хамре присел на корточки и пощупал пульс у Юнаса.
– Слишком поздно, – сказал я. – Он давно уже мертв.
Я проверял.
Якоб утвердительно сжал губы и поднялся. Он заметил на комоде нож.
– Орудие убийства? – спросил он.
– Да, – ответил я.
– Он так и лежал, когда ты пришел?
Я помедлил. Пауза чуть-чуть затянулась. Якоб Э. Хамре выразительно смотрел на меня. Он был слишком проницателен, чтобы играть с ним в прятки. Он будет исследовать малейшие нюансы. Он как ходячий детектор лжи. Я был в этом так же уверен, как и в том, что Юнас, лежащий здесь на полу, – мертв.
– Нет, – ответил я.
– А где он был?
– Она стояла и держала нож в руке.
Хамре кивнул, будто это было именно то, что он и ожидал услышать.
– Она сказала, что сама вынула нож из тела, – поспешно добавил я. – Она поднялась из подвала с банкой варенья, той, что валяется здесь разбитая, и нашла его на полу, истекающего кровью. Она его не ждала, они жили отдельно, но у него был свой ключ, так что он мог войти сам, когда она была в подвале. Я в это время стоял внизу около дома и видел, как он шел по балкону к двери.
Хамре взглянул на меня почти веселым взглядом.
– Мы выясним, как развивались события, но я думаю, ты согласишься, что все это выглядит весьма однозначно. Пока. На данном этапе. Но в любом случае: ничто не предрешено. Есть много неясностей. Как ты, к примеру, оказался здесь?
– Это сложная история, связанная с ее сыном, с ней самой и с ее мужем, – начал я, – я все подробно изложу. Но ничего важного и имеющего отношение к делу в этом нет.
– Вот как? Это уж позволь решать нам.
Я почувствовал, как по спине у меня пробежал холодок. Я знал, что Хамре очень способный следователь, н невольно спрашивал себя: а может, он прав и все это важно? Это было похоже на сложную шараду, но я до сих пор не представлял себе игру в целом. Какие неисповедимые пути и повороты судьбы привели к тому, что этот несчастный человек лежит теперь мертвый в прихожей? Кто виноват? Венке и Юнас Андресен? Сольвейг Мангер? Джокер? О чем мне следует рассказать полиции, а о чем лучше умолчать?
Прибыл медицинский эксперт – небольшого роста, лысоватый, в очках без оправы, с поджатыми губами, большим вздернутым носом и маленькими усиками. В глазах его отражался спокойный, привычный, рабочий интерес к трупу.
Вошли сотрудники технического отдела. Один из них остановился, глядя на нож.
– Отпечатки пальцев? – спросил он, обращаясь к Хамре.
Тот кивнул.
– Там будут отпечатки пальцев Венке Андресен и мои – мои на лезвии у самой рукоятки. Я должен был отобрать у нее нож. Не знаю, найдете ли вы что-нибудь еще.
– Хорошо, – сказал Хамре, – теперь пройдем в комнату. Пошли, Веум, дадим людям возможность спокойно работать.
Я бросил последний взгляд на Юнаса Андресена. Я еще слышал его голос, видел его печальные глаза, когда он рассказывал мне о своей семейной жизни, о женщине по имени Сольвейг Мангер.
Юнас не изменился, а если и изменился, то не очень. Разница состояла лишь в том, что он был мертв. Я повернулся к нему спиной и следом за Якобом Э. Хамре пошел в гостиную.
24
Полицейский, сидевший на диване рядом с Венке, выглядел как человек, получивший ответственное задание – стеречь нечто очень ценное. Его квадратное лицо светилось гордостью. Он сидел молча, чинно положив крупные ладони на колени. Он был размера на два великоват для этого дивана, как, впрочем, и для всех диванов в мире. Когда он встал, я прикинул, что рост его был около двух метров. Я не хотел бы участвовать в товарищеской встрече по футболу, если бы нам пришлось играть в разных командах.
Ион Андерсен сидел, глядя на улицу, словно пытаясь выведать у безутешной серой погоды за окном правду о марте.
Венке, обхватив обеими руками белую чашку с горячим чаем, сидела согнувшись, неотрывно глядя в чашку, как бы прижимаясь к ней, чтобы согреться. Но ей уже не суждено было согреться. Где-то глубоко внутри у нее навсегда останется холодящая льдинка.
Когда мы вошли в комнату, Венке посмотрела на нас. Хамре вежливо кивнул ей.
– Еще чай есть? – спросил он Иона Андерсена.
– Да, есть, – ответил тот и принес из кухни две чашки и полупустой чайник.
– Там в буфете есть лимон, – тихо сказала Венке и подняла голову, как бы прислушиваясь.
– Спасибо, я не хочу, – ответил Хамре.
– Неплохая идея, – в свою очередь заметил я. – И немножко сахару, если можно. По крайней мере будет чем заняться – помешивать чай ложечкой.
– Весьма сожалею, что мы вынуждены вас побеспокоить, – обратился Хамре к Венке, – но нам необходимо как можно скорее прояснить кое-что. Надеюсь, вы меня понимаете. Я постараюсь сделать это как можно короче. Скажите, вы не хотели бы посоветоваться с адвокатом?
Она смотрела на него отсутствующим взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
С ним приехал полицейский Ион Андерсен – девяностопятикилограммовая туша, потеющая, как кит; с грязным воротником рубашки; с сальными волосами и перхотью; с приветливой улыбкой, обнажавшей ряд испорченных зубов. Мы были старыми знакомыми – это были немногие из моих хороших друзей в уголовной полиции.
Распоряжался всеми Хамре. Он поздоровался со мной и спросил:
– Где труп, Веум?
Это прозвучало нейтрально, по-деловому, я бы даже сказал – дружелюбно. Я кивнул на дверь. Он вопросительно посмотрел на Венке Андресен.
– Это его… – начал он.
– Это его жена, – поспешно закончил я. – Она и нашла его здесь.
Хамре изучающе посмотрел на Венке Андресен. Та потупилась.
– Естественно, это был шок для нее, – сказал я.
Он перевел на меня свои острые светло-голубые глаза.
– Разумеется. Мы к этому вернемся немного позже, – проговорил он. – Сначала осмотрим труп. Я думаю, нам лучше войти в квартиру и спокойно поговорить.
– Еще одно обстоятельство, – сказал я. – Ее сын… их сын… Роар. Он может в любую минуту вернуться домой. Мне кажется, что ему не нужно видеть отца – так… – я покосился на дверь. – Нельзя ли поставить внизу полицейского, чтобы вовремя остановить мальчика?
– Непременно, – ответил Хамре и дал указание Иону Андерсену выполнить эту просьбу.
А мы вошли в квартиру.
Как только Венке увидела Юнаса, она снова начала всхлипывать. Глухие тяжелые рыдания шли откуда-то из глубины.
– Пожалуйста, кто-нибудь вызовите женщину-полицейского, проводите госпожу Андресен в комнату и дайте ей что-нибудь попить. Думаю, в доме найдется чай или что-нибудь в этом роде, – распорядился Хамре.
Ион Андерсен и еще один полицейский провели Венке в квартиру, а Хамре и я остались в прихожей. Я услышал, как Андерсен звонит в полицейский участок.
Хамре присел на корточки и пощупал пульс у Юнаса.
– Слишком поздно, – сказал я. – Он давно уже мертв.
Я проверял.
Якоб утвердительно сжал губы и поднялся. Он заметил на комоде нож.
– Орудие убийства? – спросил он.
– Да, – ответил я.
– Он так и лежал, когда ты пришел?
Я помедлил. Пауза чуть-чуть затянулась. Якоб Э. Хамре выразительно смотрел на меня. Он был слишком проницателен, чтобы играть с ним в прятки. Он будет исследовать малейшие нюансы. Он как ходячий детектор лжи. Я был в этом так же уверен, как и в том, что Юнас, лежащий здесь на полу, – мертв.
– Нет, – ответил я.
– А где он был?
– Она стояла и держала нож в руке.
Хамре кивнул, будто это было именно то, что он и ожидал услышать.
– Она сказала, что сама вынула нож из тела, – поспешно добавил я. – Она поднялась из подвала с банкой варенья, той, что валяется здесь разбитая, и нашла его на полу, истекающего кровью. Она его не ждала, они жили отдельно, но у него был свой ключ, так что он мог войти сам, когда она была в подвале. Я в это время стоял внизу около дома и видел, как он шел по балкону к двери.
Хамре взглянул на меня почти веселым взглядом.
– Мы выясним, как развивались события, но я думаю, ты согласишься, что все это выглядит весьма однозначно. Пока. На данном этапе. Но в любом случае: ничто не предрешено. Есть много неясностей. Как ты, к примеру, оказался здесь?
– Это сложная история, связанная с ее сыном, с ней самой и с ее мужем, – начал я, – я все подробно изложу. Но ничего важного и имеющего отношение к делу в этом нет.
– Вот как? Это уж позволь решать нам.
Я почувствовал, как по спине у меня пробежал холодок. Я знал, что Хамре очень способный следователь, н невольно спрашивал себя: а может, он прав и все это важно? Это было похоже на сложную шараду, но я до сих пор не представлял себе игру в целом. Какие неисповедимые пути и повороты судьбы привели к тому, что этот несчастный человек лежит теперь мертвый в прихожей? Кто виноват? Венке и Юнас Андресен? Сольвейг Мангер? Джокер? О чем мне следует рассказать полиции, а о чем лучше умолчать?
Прибыл медицинский эксперт – небольшого роста, лысоватый, в очках без оправы, с поджатыми губами, большим вздернутым носом и маленькими усиками. В глазах его отражался спокойный, привычный, рабочий интерес к трупу.
Вошли сотрудники технического отдела. Один из них остановился, глядя на нож.
– Отпечатки пальцев? – спросил он, обращаясь к Хамре.
Тот кивнул.
– Там будут отпечатки пальцев Венке Андресен и мои – мои на лезвии у самой рукоятки. Я должен был отобрать у нее нож. Не знаю, найдете ли вы что-нибудь еще.
– Хорошо, – сказал Хамре, – теперь пройдем в комнату. Пошли, Веум, дадим людям возможность спокойно работать.
Я бросил последний взгляд на Юнаса Андресена. Я еще слышал его голос, видел его печальные глаза, когда он рассказывал мне о своей семейной жизни, о женщине по имени Сольвейг Мангер.
Юнас не изменился, а если и изменился, то не очень. Разница состояла лишь в том, что он был мертв. Я повернулся к нему спиной и следом за Якобом Э. Хамре пошел в гостиную.
24
Полицейский, сидевший на диване рядом с Венке, выглядел как человек, получивший ответственное задание – стеречь нечто очень ценное. Его квадратное лицо светилось гордостью. Он сидел молча, чинно положив крупные ладони на колени. Он был размера на два великоват для этого дивана, как, впрочем, и для всех диванов в мире. Когда он встал, я прикинул, что рост его был около двух метров. Я не хотел бы участвовать в товарищеской встрече по футболу, если бы нам пришлось играть в разных командах.
Ион Андерсен сидел, глядя на улицу, словно пытаясь выведать у безутешной серой погоды за окном правду о марте.
Венке, обхватив обеими руками белую чашку с горячим чаем, сидела согнувшись, неотрывно глядя в чашку, как бы прижимаясь к ней, чтобы согреться. Но ей уже не суждено было согреться. Где-то глубоко внутри у нее навсегда останется холодящая льдинка.
Когда мы вошли в комнату, Венке посмотрела на нас. Хамре вежливо кивнул ей.
– Еще чай есть? – спросил он Иона Андерсена.
– Да, есть, – ответил тот и принес из кухни две чашки и полупустой чайник.
– Там в буфете есть лимон, – тихо сказала Венке и подняла голову, как бы прислушиваясь.
– Спасибо, я не хочу, – ответил Хамре.
– Неплохая идея, – в свою очередь заметил я. – И немножко сахару, если можно. По крайней мере будет чем заняться – помешивать чай ложечкой.
– Весьма сожалею, что мы вынуждены вас побеспокоить, – обратился Хамре к Венке, – но нам необходимо как можно скорее прояснить кое-что. Надеюсь, вы меня понимаете. Я постараюсь сделать это как можно короче. Скажите, вы не хотели бы посоветоваться с адвокатом?
Она смотрела на него отсутствующим взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76