Нехотя и не слишком вежливо она повернулась к захватчику, не глядя на него, уставясь в натертый пол перед его ногами – обутыми в теннисные туфли огромного размера и грязные, – сказала:
– Они хотят, чтобы я вам переводила. Говорите.
– Я знаю, вам неприятно, что я здесь, – произнес он. – Наверно, здесь я и впрямь чужак. Не знаю. Меня зовут Хью Роджерс. Если вы будете переводить для них что-нибудь из того, что я сейчас говорю, то еще скажите «спасибо». Они были ко мне очень добры.
Он запнулся, и она услышала, как в горле у него что-то булькнуло.
– Он говорит, что попал сюда по ошибке, – сказала она, поворачиваясь к Лорду Горну, но по-прежнему глядя в пол. – Он хотел бы поблагодарить вас за доброту. – Она старалась говорить безразличным тоном, как автомат.
– Мы рады ему, трижды рады.
– Он говорит, что вам здесь рады, – без всякого выражения произнесла она по-английски.
– Кто он? Я даже не знаю их имен. Вас зовут Рина?
Это на минуту выбило ее из колеи. Нет уж, он будет звать ее Ай-рин. Никто, кроме матери и жителей Города На Горе, не звал ее Ирена. И он, конечно, услышал это имя здесь. Все равно его это не касается.
– Это Аур Горн – Лорд Горн. Это Доу Сарк – Хозяин Сарк, мэр Тембреабрези. Это дочь Горна. Я не знаю ее имени.
– Аллия, – внезапно сказала девушка, обращаясь не к Айрин, а к Хью Роджерсу. Тот, как овца, уставился сначала на нее, потом снова на Айрин.
– Я думаю, что они принимают меня за кого-то совсем другого, – сказал он.
Она не стала помогать ему разобраться.
– Вы не могли бы сказать им, что я не здешний, что я пришел – ну, откуда-нибудь из другого места, что все это какая-то ошибка.
– Могу. Но это ничего не изменит.
В конце концов он почувствовал ее враждебность. Он перестал сутулиться, выпрямился и застыл.
– Послушайте, – сказал он, – когда я пришел сюда, то было похоже, что они меня ждали. Они вели себя так, будто знали, кто я такой. Но я-то их не знаю и не могу сделать так, чтобы они поняли, что спутали меня с кем-то совсем другим.
– Вы даже не представляете, кто вы для них.
– Это они не представляют, а я знаю, – сказал он с неожиданной твердостью.
– Это все из-за того, что вы пришли сюда по Южной дороге.
– Но я вообще не пришел, а случайно попал сюда. Я и понятия не имел, что здесь есть город, я просто шел по тропе!
– Никто из них не может пройти по тропе. Никто из здешних. Только те люди, которые приходят… из-за порога.
До него все еще не доходило:
– Не могли бы вы просто сказать им, что тот, кого они ждут – кто бы он ни был! – это вовсе не я?
Она повернулась к Лорду Горну:
– Он умоляет меня сказать вам, что вы принимаете его не за того, кого ждете.
– Нет, мы ни за кого другого его не принимаем, – тихо ответил старик. В словах, которые он употребил, таился какой-то второй, неясный смысл. Она неуверенно перевела их на английский:
– Лорд Горн говорит, что вы тот, кем себя считаете сами, и им это известно.
– Кажется, я становлюсь тем, кем они меня считают.
– Ну и что в этом плохого? – фыркнула она.
– Я скоро должен вернуться назад. Они это знают?
– Они не станут вам препятствовать.
– Вы о чем-то предупреждали меня – там, у порога, в тот раз. Но о чем? Они опасны? Или сами в опасности?
– Да.
– Но в чем дело? Что им угрожает?
– Двойная опасность. Почему, собственно, я обязана вам что-то объяснять? С какой стати? Вы сами сказали, что чужой здесь. Вот вы и есть та опасность, та помеха… из-за вашего появления здесь все и началось. А я здешняя, это мой мир! Вы небось думаете, что я преподнесу его вам на блюдечке только потому, что вы мужчина и вам должно принадлежать все? Нет, здесь положение вещей иное!
– Ирена, – сказал Хозяин, приблизившись к ней, – в чем дело? Что он сказал?
– Ничего! Он дурак! Он здесь чужой, он не должен быть здесь! Вам нужно отослать его немедленно и навсегда запретить здесь появляться!
– Что происходит? – как всегда медленно спросил Лорд Горн. – Ты ведь не знаешь этого человека, Ирена?
– Нет. Я его не знаю. И не желаю знать. Никогда!
Аллия сказала своим легким ровным голоском, обращаясь к отцу:
– Ирена говорит так, потому что боится за нас.
Лорд Горн посмотрел на дочь, на Сарка, потом на Айрин. Его глаза, почти бесцветные глаза старика, поймали ее взгляд.
– Мы называем тебя своим другом, – сказал он.
– Я и есть ваш друг, – яростно ответила она.
– Да, ты наш друг. И он тоже. Зло не приходит к нам по этой дороге – твоей дороге, Ирена. Ты пришла, чтобы передать ему наши слова, он – чтобы послужить нам; все так, как и должно быть. Первый и второй, второй и первый. Этой дорогой идут всегда двое.
Она стояла молчаливая, испуганная.
– Я пойду одна, – прошептала она.
Глупые слезы затуманили ей глаза, и пришлось отвернуться, и успокоиться, и вытереть нос и глаза платком, который Пализо предусмотрительно положила в карман ее платья. Было трудно вновь повернуться к ним лицом. Когда она все же повернулась, лицо ее вспыхнуло.
– Я постараюсь сделать то, о чем вы меня просите, – сказала она. – Что я должна ему сказать?
– То, что сама сочтешь нужным, – ответил Лорд Горн своим глухим ровным голосом. – Говори от нашего имени.
К ее полному замешательству, он отошел и встал рядом с Аллией, мрачно глядя на Сарка, а потом едва заметно и сухо кивнул ей и Хью Роджерсу и вышел вместе с дочерью и Сарком из зала. Она осталась с чужаком лицом к лицу.
Он сел было на стул, который оказался для него слишком узок, потом неловко поднялся, отошел и встал у высокого окна.
– Простите меня, – сказал он.
С востока в зал струился холодный свет. Она подошла поближе к камину. Внезапные слезы оставили в душе холод и отупение. Она должна сделать то, что обещала.
– Вот то, что они хотели сказать вам – насколько я их поняла, разумеется. Здесь случилось что-то дурное, по какой-то причине они не могут покинуть пределы города. Никто не может пройти по дорогам. Кроме нас, тех, кто приходит с юга. Они чего-то боятся и, похоже, все сильнее. Но вот пришли вы, и теперь они надеются на какие-то перемены.
– А что может измениться?
– Может исчезнуть их страх.
– Но откуда он? Ведь только здесь я ничего не боюсь! – Он отвернулся от окна. – Я ничего не понимаю – ни их языка, ни того, почему в этой стране не бывает ни ночи, ни дня, но меня никогда это не пугало. Чего здесь можно бояться?
– Не знаю. Я совсем не так уж хорошо понимаю их язык. Да они и не любят говорить об этом, а может, до меня просто не доходит что-то. Мне они отвечают, что не могут выйти из города и никто не может прийти сюда из долин.
– Из долин?
– С севера, от подножия Горы. Через долины дорога ведет в Столицу.
Она вдруг увидела его глаза – серо-голубые или синие, огромные на тяжелом, бледном, тоскующем лице. Он стоял к ней лицом, но смотрел мимо, невидящим взором уставился вдаль, за сумеречные равнины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– Они хотят, чтобы я вам переводила. Говорите.
– Я знаю, вам неприятно, что я здесь, – произнес он. – Наверно, здесь я и впрямь чужак. Не знаю. Меня зовут Хью Роджерс. Если вы будете переводить для них что-нибудь из того, что я сейчас говорю, то еще скажите «спасибо». Они были ко мне очень добры.
Он запнулся, и она услышала, как в горле у него что-то булькнуло.
– Он говорит, что попал сюда по ошибке, – сказала она, поворачиваясь к Лорду Горну, но по-прежнему глядя в пол. – Он хотел бы поблагодарить вас за доброту. – Она старалась говорить безразличным тоном, как автомат.
– Мы рады ему, трижды рады.
– Он говорит, что вам здесь рады, – без всякого выражения произнесла она по-английски.
– Кто он? Я даже не знаю их имен. Вас зовут Рина?
Это на минуту выбило ее из колеи. Нет уж, он будет звать ее Ай-рин. Никто, кроме матери и жителей Города На Горе, не звал ее Ирена. И он, конечно, услышал это имя здесь. Все равно его это не касается.
– Это Аур Горн – Лорд Горн. Это Доу Сарк – Хозяин Сарк, мэр Тембреабрези. Это дочь Горна. Я не знаю ее имени.
– Аллия, – внезапно сказала девушка, обращаясь не к Айрин, а к Хью Роджерсу. Тот, как овца, уставился сначала на нее, потом снова на Айрин.
– Я думаю, что они принимают меня за кого-то совсем другого, – сказал он.
Она не стала помогать ему разобраться.
– Вы не могли бы сказать им, что я не здешний, что я пришел – ну, откуда-нибудь из другого места, что все это какая-то ошибка.
– Могу. Но это ничего не изменит.
В конце концов он почувствовал ее враждебность. Он перестал сутулиться, выпрямился и застыл.
– Послушайте, – сказал он, – когда я пришел сюда, то было похоже, что они меня ждали. Они вели себя так, будто знали, кто я такой. Но я-то их не знаю и не могу сделать так, чтобы они поняли, что спутали меня с кем-то совсем другим.
– Вы даже не представляете, кто вы для них.
– Это они не представляют, а я знаю, – сказал он с неожиданной твердостью.
– Это все из-за того, что вы пришли сюда по Южной дороге.
– Но я вообще не пришел, а случайно попал сюда. Я и понятия не имел, что здесь есть город, я просто шел по тропе!
– Никто из них не может пройти по тропе. Никто из здешних. Только те люди, которые приходят… из-за порога.
До него все еще не доходило:
– Не могли бы вы просто сказать им, что тот, кого они ждут – кто бы он ни был! – это вовсе не я?
Она повернулась к Лорду Горну:
– Он умоляет меня сказать вам, что вы принимаете его не за того, кого ждете.
– Нет, мы ни за кого другого его не принимаем, – тихо ответил старик. В словах, которые он употребил, таился какой-то второй, неясный смысл. Она неуверенно перевела их на английский:
– Лорд Горн говорит, что вы тот, кем себя считаете сами, и им это известно.
– Кажется, я становлюсь тем, кем они меня считают.
– Ну и что в этом плохого? – фыркнула она.
– Я скоро должен вернуться назад. Они это знают?
– Они не станут вам препятствовать.
– Вы о чем-то предупреждали меня – там, у порога, в тот раз. Но о чем? Они опасны? Или сами в опасности?
– Да.
– Но в чем дело? Что им угрожает?
– Двойная опасность. Почему, собственно, я обязана вам что-то объяснять? С какой стати? Вы сами сказали, что чужой здесь. Вот вы и есть та опасность, та помеха… из-за вашего появления здесь все и началось. А я здешняя, это мой мир! Вы небось думаете, что я преподнесу его вам на блюдечке только потому, что вы мужчина и вам должно принадлежать все? Нет, здесь положение вещей иное!
– Ирена, – сказал Хозяин, приблизившись к ней, – в чем дело? Что он сказал?
– Ничего! Он дурак! Он здесь чужой, он не должен быть здесь! Вам нужно отослать его немедленно и навсегда запретить здесь появляться!
– Что происходит? – как всегда медленно спросил Лорд Горн. – Ты ведь не знаешь этого человека, Ирена?
– Нет. Я его не знаю. И не желаю знать. Никогда!
Аллия сказала своим легким ровным голоском, обращаясь к отцу:
– Ирена говорит так, потому что боится за нас.
Лорд Горн посмотрел на дочь, на Сарка, потом на Айрин. Его глаза, почти бесцветные глаза старика, поймали ее взгляд.
– Мы называем тебя своим другом, – сказал он.
– Я и есть ваш друг, – яростно ответила она.
– Да, ты наш друг. И он тоже. Зло не приходит к нам по этой дороге – твоей дороге, Ирена. Ты пришла, чтобы передать ему наши слова, он – чтобы послужить нам; все так, как и должно быть. Первый и второй, второй и первый. Этой дорогой идут всегда двое.
Она стояла молчаливая, испуганная.
– Я пойду одна, – прошептала она.
Глупые слезы затуманили ей глаза, и пришлось отвернуться, и успокоиться, и вытереть нос и глаза платком, который Пализо предусмотрительно положила в карман ее платья. Было трудно вновь повернуться к ним лицом. Когда она все же повернулась, лицо ее вспыхнуло.
– Я постараюсь сделать то, о чем вы меня просите, – сказала она. – Что я должна ему сказать?
– То, что сама сочтешь нужным, – ответил Лорд Горн своим глухим ровным голосом. – Говори от нашего имени.
К ее полному замешательству, он отошел и встал рядом с Аллией, мрачно глядя на Сарка, а потом едва заметно и сухо кивнул ей и Хью Роджерсу и вышел вместе с дочерью и Сарком из зала. Она осталась с чужаком лицом к лицу.
Он сел было на стул, который оказался для него слишком узок, потом неловко поднялся, отошел и встал у высокого окна.
– Простите меня, – сказал он.
С востока в зал струился холодный свет. Она подошла поближе к камину. Внезапные слезы оставили в душе холод и отупение. Она должна сделать то, что обещала.
– Вот то, что они хотели сказать вам – насколько я их поняла, разумеется. Здесь случилось что-то дурное, по какой-то причине они не могут покинуть пределы города. Никто не может пройти по дорогам. Кроме нас, тех, кто приходит с юга. Они чего-то боятся и, похоже, все сильнее. Но вот пришли вы, и теперь они надеются на какие-то перемены.
– А что может измениться?
– Может исчезнуть их страх.
– Но откуда он? Ведь только здесь я ничего не боюсь! – Он отвернулся от окна. – Я ничего не понимаю – ни их языка, ни того, почему в этой стране не бывает ни ночи, ни дня, но меня никогда это не пугало. Чего здесь можно бояться?
– Не знаю. Я совсем не так уж хорошо понимаю их язык. Да они и не любят говорить об этом, а может, до меня просто не доходит что-то. Мне они отвечают, что не могут выйти из города и никто не может прийти сюда из долин.
– Из долин?
– С севера, от подножия Горы. Через долины дорога ведет в Столицу.
Она вдруг увидела его глаза – серо-голубые или синие, огромные на тяжелом, бледном, тоскующем лице. Он стоял к ней лицом, но смотрел мимо, невидящим взором уставился вдаль, за сумеречные равнины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54