Она так непохожа на всех, кого я знал прежде. До недавнего времени она вела совсем иную жизнь, ничуть не похожую на мою. Мне хочется узнать, что это была за жизнь. А больше всего я бы хотел помочь ей.
Кэтлин понимающе улыбнулась. Она всегда понимала Таниэля. Они были родственными душами.
– Страница сто двадцать семь, – сказала она, кивком указывая на книгу.
Таниэль мельком взглянул на раскрытый том, перевел взгляд на Кэтлин и с упреком сказал:
– Ты с самого начала знала, где искать.
– Хотела с тобой поболтать, – усмехнулась Кэтлин и, посуровев, прибавила: – Прежде чем ты это увидишь.
– Так тебе известно, что это? – допытывался он. – Что это за знак? И его значение?
– О да, – ответила Кэтлин, и по ее тону он понял, что его ждет открытие не из приятных. – Он известен как шакх-морг. Этот символ используют приверженцы культа Глау Меска – Глубоководных. В последний раз его обнаружили тринадцать лет назад, на месте сборищ оккультистов в Чипсайде. Знак этот был составной частью многих из их церемоний. – Помедлив, она продолжила: – Эти люди поклоняются наиболее могущественным монстрам. Они устанавливают с ними определенные взаимоотношения, приносят им жертвы, работают на них, а те делятся с ними своей силой и мощью, своими сверхъестественными способностями.
– Но почему я об этом ничего не знал? – спросил Таниэль, хмурясь при мысли о столь серьезном пробеле в своем образовании.
– У нас в Лондоне последователей культов, подобных этому, в прежние времена было немало, но в наши дни их не так-то просто найти и разоблачить. Они или стали лучше маскироваться, или влились в более мощные сообщества. А кроме того, это работа пилеров. Мы, охотники, имеем дело с нечистью, что нам до этих дурацких сборищ, на которых кучка дегенератов пытается вызвать демона при помощи планшетки для спиритических сеансов и молитв, читаемых задом наперед? Ну а у пилеров, как водится, других забот по горло, им тоже не до оккультистов.
– Выходит, и она последовательница культа? И состоит в Братстве?
– Не исключено, – кивнула Кэтлин. – Но вряд ли члены Братства так глупы и неосторожны, чтобы метить свои тела татуировками и тем самым подбрасывать такую вескую улику против себя тем, кто их выслеживает. Нет, шакх-морг на ее копчике наверняка служит иным целям. Например, они нередко выжигают его на коже тех, кого потом приносят в жертву.
Кэтлин уселась на скамью возле Таниэля и сладко потянулась.
– Что же касается татуировки – как мне известно из многочисленных источников, они утруждают себя нанесением ее на кожу жертвы только в том случае, если обрекают ее не на мгновенную смерть, а на вселение в ее тело какой-то иной сущности.
– Но как им такое удается?
– Так ведь это только теория, – вздохнула Кэтлин. – Непроверенные слухи. И согласно теории, если духу необходимо тело, оно должно быть освобождено от души, которая в нем обитает от рождения. Жертве дается яд, который ее медленно убивает. И нуждающийся в телесной оболочке дух завладевает ею. Но он не станет поселяться в мертвом теле, а внедряется в умирающее. А перед самой смертью истерзанному телу вводится противоядие, и новый дух, вселившись в него, без труда побеждает прежний, ослабевший, и изгоняет его.
– Но в данном случае этого не произошло, – сказал Таниэль, понимающе кивая. – Чуждый телу Элайзабел дух не смог вытеснить ее душу, и теперь они вместе обитают в ней. – Он повернулся на табурете и, глядя Кэтлин в глаза, веско проговорил: – Элайзабел вовсе не помешанная. Она одержима. Кто-то вселил в ее тело эту Тэтч.
Кэтлин согласно кивнула.
– Похоже на то.
– Но какой цели может служить эта татуировка?
– А это приглашение. – Кэтлин встала и провела ладонями по бархатным брюкам, отряхивая их от пыли. – Опознавательный знак. Посторонний дух, как только его вызвали, должен по нему узнать тело, которое для него предназначили. Они дали ей яд, но девушка почему-то осталась жива. Возможно, она сопротивлялась изо всех сил, чего они от нее не ожидали. И Тэтч, когда появилась, застала жертву все еще полной сил и готовности бороться за свою жизнь.
– Братство! – воскликнул Таниэль, поднимаясь на ноги и прохаживаясь по чердаку. – Помнишь, она говорила, что ее сюда вызвало Братство?
– И теперь Элайзабел одержима этим духом, – сказала Кэтлин. – И я не сомневаюсь, что они жаждут заполучить ее назад – Внезапно она вскинула голову и хлопнула Таниэля по плечу. – Пошли в святилище! Мне кое-что пришло в голову.
В жилище каждого истребителя нечисти имелось по крайней мере одно святилище. Там они могли в полной изоляции от окружающего мира совершать свои ритуалы, производить необходимые эксперименты и процедуры. Обычно этим целям служили чердаки или подвалы. Святилище могло быть устроено в любом помещении, но независимо от его размеров, меблировки и внешнего убранства наличие большого числа амулетов, магических орудий, различных талисманов и оберегов придавало ему в глазах всякого, кто переступал его порог, некую таинственную значительность.
Святилище Таниэля и Кэтлин находилось в подвале их дома номер 273 по Крофтерс-Гейт. Это было просторное квадратное помещение с низким потолком, куда можно было попасть, открыв одну из дверей вестибюля и спустившись по каменным ступеням. Комната с ее деревянными панелями и блестящими черными плитами каменного пола освещалась газовыми лампами, укрепленными в нишах стен. Всякий, кто входил в нее и вдыхал ее тяжелый, неподвижный воздух, ощущал на себе гнетущую мрачность помещения. В одном из углов стояло ветвистое дерево, высохшее в камень, от ствола его во все стороны торчали заостренные на концах жесткие ветви. Под маленьким, задернутым шторой окошком, выходившим на Крофтерс-Гейт, над самым тротуаром, помещались две уродливые человекообразные фигуры, вырезанные из цельного куска древесины. Один из уродцев, приземистый, жирный и одновременно мускулистый, с отвратительным лицом горгульи и оскаленными заостренными зубами, отлитыми из меди, сидел на корточках, как жаба, и упирался ладонями в пол для равновесия. Другой стоял в полный рост за спиной первого, чуть наклонившись, и его непропорционально длинные волосатые руки свисали вдоль туловища. Лицо у него было плоским, широким, свирепые черты почти скрывала копна густых длинных волос. Оба были одеты в длинные рубахи без рукавов. Внизу, на подставке, блестела медная дощечка с выгравированными именами уродов: Живоглот и Костолом. Таниэль ненавидел эти изваяния, которые достались ему в наследство от отца. Кэтлин они, напротив, нравились.
Но главным в комнате несомненно был алтарь из черного мрамора и полированного металла, помещенный в дальнем углу. На нем в безупречном порядке были расставлены спиртовки, сосуды различной формы и восковые палочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89