ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Дружили они примерно столько же. По предположениям Таниэля, ей могло быть что-то около тридцати, но он ни в коем случае не мог бы поручиться за верность этого суждения, ибо порой Кэтлин вела себя настолько по-детски импульсивно и непредсказуемо, что ей вполне можно было бы дать на десяток лет меньше. Высокая, пожалуй, даже чересчур, непропорционально высокая для ее хрупкого сложения, она немного напоминала нескладного длинноногого жеребенка или осленка. Внутренняя сила и живость, которыми было пронизано все ее существо, придавали чертам в общем-то довольно заурядного – ни красивого, ни безобразного – лица необыкновенную притягательность и очарование. Волосы Кэтлин были коротко острижены – неслыханная смелость во времена, когда едва ли не главными достоинствами леди почитались именно женственность и скромность. Но в довершение этого на фоне черного ежика волос наставницы Таниэля отчетливо выделялись две узкие прядки, выкрашенные в кроваво-красный цвет и тянувшиеся от макушки до кромки волос.
И одевалась она под стать своей прическе: темно-красный жакет из свиной кожи поверх черной блузы и черные хлопковые брюки с красной отделкой. Уголки губ Таниэля раздвинулись в улыбке. Женщина в брюках! Кэтлин не желала подчиняться никаким правилам, и это ему очень импонировало. Он восхищался ею, возможно, даже больше, чем покойным отцом, Джедрайей Фоксом, самым знаменитым истребителем нечисти в Лондоне.
– Я наткнулся на эту девушку в Старом Городе, – невозмутимо сообщил он. – Она не говорит, как ее зовут. Вообще не разговаривает.
Кэтлин подошла к нему вплотную.
– Откуда у тебя эти царапины, Таниэль?
– Погнался за колыбельщиком, и тут… – Он смолк, поймав на себе ее встревоженный взгляд, и поспешно прибавил: – Нет-нет, это не он меня цапнул. Она. Сдается мне, она помешанная.
Кэтлин опустилась на одно колено рядом с девушкой. Волна горячего воздуха от очага мягко коснулась ее щеки. Только теперь, как следует разглядев юную беспризорницу, она приметила, насколько странен тот отсутствующий и вместе с тем напряженный взгляд, который девушка устремила на огонь, будто за веселыми языками пламени ей удалось увидеть нечто страшное, чего не смогли разглядеть они с Таниэлем. Девушка в очередной раз машинально поднесла к губам чашку с бульоном и сделала еще один глоток. Кэтлин ласковым движением отвела прядь волос, упавших на бледное лицо. Взору ее открылись мелкие синяки и царапины. Девушка никак не отреагировала на ее прикосновение.
– Таниэль, где только тебе удалось отыскать этакое диво? – В голосе Кэтлин звучали досада и легкий упрек.
Ее ученик смущенно улыбнулся.
– Что, не одобряешь?
– Мог бы выбрать что-нибудь получше, – вздохнула Кэтлин. – Только и знаешь, что гоняться за нечистью по Старому Городу. Нигде больше не бываешь. Так ведь ты никогда не познакомишься с достойной юной леди. – С этими словами она поднялась на ноги и взглянула на девушку сверху вниз. – Как по-твоему, ее он не задел?
– Насколько я могу судить, на ней нет царапин и укусов, которые мог бы нанести колыбельщик или любое другое чудовище, – ответил Таниэль. – Все синяки и подсохшие ранки на ее коже – это просто ушибы.
– Она с самого начала была такая, как теперь? Такая же вялая и заторможенная?
– Вот уж нет! Видела бы ты, как она на меня набросилась, когда я гнался за колыбельщиком. Фурия, да и только. Наверное, я ее здорово напугал.
Кэтлин хмуро почесала в затылке.
– Что-что, а это ты умеешь. Ну ладно, уж коли я здесь, хотя мне давно следовало бы лечь спать, рассказывай, как все было.
Таниэль подробно пересказал ей события минувшей ночи – как он во время своего ежевечернего обхода наткнулся на колыбельщика, который осмелился забраться на территорию почти у самой Чедвик-стрит, как загнал тварь назад в переулки Старого Города, как отыскал ее логово, где и обнаружил девушку.
– И ты полагаешь, что колыбельщик ее не поцарапал? – переспросила Кэтлин.
Этот вопрос очень ее беспокоил. Колыбельщики относились к той немногочисленной разновидности чудовищ, которые, расцарапав или укусив человека, нередко обращали его в себе подобного. И если колыбельщику удалось заразить девушку, а она после этого поцарапала Таниэля…
– Да ведь этой нечисти уже случалось меня зацепить, ты разве не помнишь? И ничего со мной не сделалось. У меня иммунитет.
– Да я о себе беспокоюсь, – вздохнула Кэтлин, меряя шагами комнату.
Инфекция, которую распространяли колыбельщики, была чем-то сродни лихорадке или малярии – некоторые выздоравливали от нее и приобретали пожизненный иммунитет, другие не могли ей сопротивляться и становились нечистью. Кэтлин еще ни разу не подвергалась нападению колыбельщика.
– Я совершенно уверен, что он ее не тронул, – сказал Таниэль, приглаживая растопыренными пальцами свои густые и вьющиеся светлые волосы и переводя взгляд на незнакомку.
Покончив с бульоном, девушка начала клевать носом. Веки ее отяжелели, голова помимо воли клонилась на грудь. Таниэль отвел ее наверх и уложил в свою постель, где она тотчас же заснула. Он тщательно проверил надежность запоров на окнах и, уходя, повернул ключ в замке с наружной стороны двери. Следовало держаться начеку. Во всяком случае, до той поры, пока они с Кэтлин не выяснят, с чем имеют дело.
Вернувшись в гостиную, он застал Кэтлин в кресле у очага. Она грелась у огня и лакомилась супом, в который накрошила черного хлеба.
– Ну и как тебе моя стряпня? – с улыбкой спросил Таниэль.
Кэтлин одобрительно помахала свободной рукой.
– Так ты думаешь, у девочки не все дома?
Таниэль кивнул, покусывая нижнюю губу.
– Она или спятила, или одержима, или напугана до умопомрачения. Придется наведаться в больницу для умалишенных и спросить у доктора Пайка, не оттуда ли она сбежала. – При этих словах он поморщился, данная перспектива не относилась к числу приятных. – Но лучше пока не оставлять ее одну. Побудешь с ней?
– Так и быть. Если получу добавку, – улыбнулась Кэтлин.
Дом умалишенных «Редфордские угодья» находился за городской чертой, он стоял в гордом одиночестве на склоне пологого холма среди полей, через которые к его воротам вела укатанная дорога. Это было широкое приземистое здание, начисто лишенное каких-либо архитектурных изысков – внушительного вида каменный прямоугольник с рядами небольших, симметрично расположенных по фасаду окон. От него так и веяло чем-то зловещим, мрачным; угрюмая сила, которую оно излучало всем своим видом, уподобляла его неприступному утесу у кромки моря, тяжелой грозовой туче в ненастном небе.
Дорога, пролегавшая через поля, делая петлю, упиралась в высокие кованые ворота – единственный проход в прочной ограде. В центре каждой из створок красовался вензель «Р.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89