Полунин спрыгнул в канаву, присел, прислушался. Где-то залаяли собаки, но других признаков тревоги пока не было. Сухо затрещали патроны, рвущиеся в магазине «люгера», потом еще раз ухнуло слепящей вспышкой — огонь, видно, добрался до бензобака. Вокруг черного, осевшего набок каркаса все полыхало в радиусе полусотни метров. Уж теперь-то никаких отпечатков, подумал Полунин с удовлетворением и, выбравшись из канавы, зашагал в сторону шоссе.
Автобусов уже не было, но скоро он заметил приближающийся красный огонек свободного такси и поднял руку.
— Пожар там, что ли, — сказал таксист, включив счетчик.
— Да нет, криков вроде не слышно. Мальчишки, наверное, костер зажгли. Мне на буэнос-айресский поезд — успеем?
— Успеем, — заверил таксист. — До буэнос-айресского еще почти час…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Дуняши не было, когда он вернулся домой, едва волоча ноги, совершенно одуревший от двенадцатичасовой тряски в переполненном вагоне, где были только сидячие места. Вскрытый пакет с показаниями Дитмара лежал на столе, рядом с бланком телеграммы. «Долетели благополучно, — прочитал он, — груз полной сохранности».
У него едва хватило сил, чтобы еще раз попробовать дозвониться Келли, — он уже звонил ему с вокзала, но к телефону никто не подошел. Не было ответа и на этот раз. Странно, подумал он, обычно там всегда кто-то дежурит у телефона. Эта мысль была последней — он только присел на край дивана, чтоб расшнуровать ботинки, и комната поплыла перед его глазами…
Когда он открыл их снова, было уже темно, лишь в углу горел торшер, а Дуняша сидела рядом на стуле, как посетительница в госпитале, и смотрела на него с почтительным обожанием.
— Дуня, — пробормотал он, — это ты…
Она соскользнула на пол и, стоя на коленях, прижалась к его груди.
— Господи, — прошептала она, — что я пережила за вчерашний день, после того как прочитала эти бумаги… Я так за тебя боялась…
— Ну, тогда-то уж чего было бояться.
— Откуда я знала, что произошло потом! А сегодня еще эта телеграмма, — значит, думаю, они считают, что ты уже дома… Где он, этот свинья Дитмар?
— В Уругвае, судя по телеграмме.
— Так «груз» — это он? Вы что, застрелили его? Но почему «в сохранности» — его отправили на льду?
— Не выдумывай ты, он жив и здоров. Его будут судить во Франции.
— А-а, — протянула она с некоторым разочарованием. — Но как я извелась!
— Дуня, приготовь ванну, а?
— Уже готова, милый, я только добавлю горячей. Иди мойся, и будем ужинать. Ты знаешь, который час? Скоро десять.
— Понимаешь, я не спал двое суток…
За ужином он рассказал ей все. Дуняша слушала, не перебивая, потом задумалась.
— Не понимаю одного, — сказала она медленно. — Ты считал, что я такая… ну, как это… в общем, что я слишком глупа или ненадежна, чтобы знать, чем ты занимаешься?
— Не обижайся, Дуня. Во-первых, ты бы все время волновалась…
— А во-вторых?
— Видишь ли, есть вещи, о которых не рассказывают даже женам.
— Женам рассказывают все, если их любят, — упрямо возразила она.
— Ошибаешься, Евдокия. Личные дела — да, но это не было моим личным делом.
— А эта… Астрид? — помолчав, спросила Дуняша. — Ей-то вы, конечно, все рассказали?
— Не сразу. Потом пришлось… она ведь была членом экспедиции.
— О, еще бы! Пожалуйста, раскинь диван, у меня ничего не получается. Не понимаю, кто придумал такую идиотскую мебель… не кровать, а какая-то адская машина! В тот же вечер, когда вы уехали, она укусила меня за руку, — с тех пор я спала так, не раскрывая.
— Да там пружина какая-то заедает, я посмотрю.
— Ты уже миллион раз обещал это сделать!
— Дуня. Дуня, — примирительно сказал он, — ну перестань. Я просто не имел права тебе говорить. Жена Дино, кстати, тоже ничего не знает о нашей охоте за Дитмаром.
— Какое мне дело до жены твоего Дино! Итальянки вообще ничем не интересуются — это гусыни, а не женщины!
Долго сердиться Дуняша не умела. Позже, когда он уже засыпал, она вдруг тихонько рассмеялась и потерлась носом о его плечо.
— Что ты? — спросил он сонным голосом.
— Я просто вспомнила — тогда на балу, помнишь, месяц назад, Игор сказал про этого твоего Кривенко… А ты так небрежно говоришь: «А, ерунда, куда он мог деваться, они все сами придумали… » Просто не знаю, чего теперь от тебя можно ждать. А может быть, ты вообще шпион?
— Спи, спи, никакой я не шпион…
Ему удалось дозвониться до Келли на следующий день, пятнадцатого. Тон у соратника был озабоченный, даже, как показалось Полунину, раздраженный.
— У вас что-нибудь срочное ко мне? — спросил он.
— Да нет, просто давно не виделись. Хотел поинтересоваться, нет ли новостей касательно этого немца из Кордовы, — помните, у нас был о нем разговор…
— Помню, помню. Нет, ничего интересного не поступало. Ваш протеже время от времени сообщает о нем всякую ерунду, но четкой картины пока нет. Сейчас они, кстати, куда-то из Кордовы выехали, — возможно, после возвращения сообщит что-нибудь заслуживающее внимания.
— Скорее всего, ложная тревога, — сказал Полунин — Что ж, случается и такое. Проверить, во всяком случае, не мешало…
— Вы правы, бдительность никогда не бывает излишней Так вы позвоните мне как-нибудь на будущей неделе, дон Мигель, сейчас мы тут, честно говоря, перегружены всякими делами.
— Я так и понял — звонил вам несколько раз в эти дни, но никто почему-то не отвечал…
— Да, меня не было, — лаконично сказал Келли и, повторив приглашение звонить на будущей неделе, повесил трубку.
Обеспечив себе таким образом некое подобие алиби, Полунин позвонил в местное представительство французской пароходной компании «Шаржёр Реюни» и поинтересовался датой ожидаемого прибытия «Лярошели».
— Сейчас мы это уточним, — ответили ему. — Минутку… Вы меня слушаете? «Лярошель» вчера вышла из Сантоса. Это значит, здесь мы ее ожидаем… да, восемнадцатого — в воскресенье Вы по поводу фрахта?
— Нет, нет, у меня там плавает приятель, я просто хотел его повидать.
— Понятно, сеньор. Скорее всего, восемнадцатого — если ничто не задержит. Следите за газетами, в утренних выпусках есть «Бюллетень движения судов» — там сообщается о каждом прибытии.
Вечером он был с Дуняшей в кино, потом ей захотелось потанцевать, и они зашли в небольшой ресторанчик там же на Лавалье. Домой вернулись уже на рассвете. В пятницу шестнадцатого Полунин проснулся поздно — ветер колебал штору, шевеля на полу размытые солнечные блики, из кухни доносилось невнятное бормотание радио, хорошо пахло свежезаваренным кофе и еще чем-то вкусным. Вспомнив о скором прибытии «Лярошели», Полунин подумал, что пока все идет как по маслу. Он закинул руку за голову, потянулся и вдруг почувствовал волчий голод.
— Евдокия! — заорал он. — Я есть хочу!!
Радио умолкло, по коридору торопливо простучали каблуки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Автобусов уже не было, но скоро он заметил приближающийся красный огонек свободного такси и поднял руку.
— Пожар там, что ли, — сказал таксист, включив счетчик.
— Да нет, криков вроде не слышно. Мальчишки, наверное, костер зажгли. Мне на буэнос-айресский поезд — успеем?
— Успеем, — заверил таксист. — До буэнос-айресского еще почти час…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Дуняши не было, когда он вернулся домой, едва волоча ноги, совершенно одуревший от двенадцатичасовой тряски в переполненном вагоне, где были только сидячие места. Вскрытый пакет с показаниями Дитмара лежал на столе, рядом с бланком телеграммы. «Долетели благополучно, — прочитал он, — груз полной сохранности».
У него едва хватило сил, чтобы еще раз попробовать дозвониться Келли, — он уже звонил ему с вокзала, но к телефону никто не подошел. Не было ответа и на этот раз. Странно, подумал он, обычно там всегда кто-то дежурит у телефона. Эта мысль была последней — он только присел на край дивана, чтоб расшнуровать ботинки, и комната поплыла перед его глазами…
Когда он открыл их снова, было уже темно, лишь в углу горел торшер, а Дуняша сидела рядом на стуле, как посетительница в госпитале, и смотрела на него с почтительным обожанием.
— Дуня, — пробормотал он, — это ты…
Она соскользнула на пол и, стоя на коленях, прижалась к его груди.
— Господи, — прошептала она, — что я пережила за вчерашний день, после того как прочитала эти бумаги… Я так за тебя боялась…
— Ну, тогда-то уж чего было бояться.
— Откуда я знала, что произошло потом! А сегодня еще эта телеграмма, — значит, думаю, они считают, что ты уже дома… Где он, этот свинья Дитмар?
— В Уругвае, судя по телеграмме.
— Так «груз» — это он? Вы что, застрелили его? Но почему «в сохранности» — его отправили на льду?
— Не выдумывай ты, он жив и здоров. Его будут судить во Франции.
— А-а, — протянула она с некоторым разочарованием. — Но как я извелась!
— Дуня, приготовь ванну, а?
— Уже готова, милый, я только добавлю горячей. Иди мойся, и будем ужинать. Ты знаешь, который час? Скоро десять.
— Понимаешь, я не спал двое суток…
За ужином он рассказал ей все. Дуняша слушала, не перебивая, потом задумалась.
— Не понимаю одного, — сказала она медленно. — Ты считал, что я такая… ну, как это… в общем, что я слишком глупа или ненадежна, чтобы знать, чем ты занимаешься?
— Не обижайся, Дуня. Во-первых, ты бы все время волновалась…
— А во-вторых?
— Видишь ли, есть вещи, о которых не рассказывают даже женам.
— Женам рассказывают все, если их любят, — упрямо возразила она.
— Ошибаешься, Евдокия. Личные дела — да, но это не было моим личным делом.
— А эта… Астрид? — помолчав, спросила Дуняша. — Ей-то вы, конечно, все рассказали?
— Не сразу. Потом пришлось… она ведь была членом экспедиции.
— О, еще бы! Пожалуйста, раскинь диван, у меня ничего не получается. Не понимаю, кто придумал такую идиотскую мебель… не кровать, а какая-то адская машина! В тот же вечер, когда вы уехали, она укусила меня за руку, — с тех пор я спала так, не раскрывая.
— Да там пружина какая-то заедает, я посмотрю.
— Ты уже миллион раз обещал это сделать!
— Дуня. Дуня, — примирительно сказал он, — ну перестань. Я просто не имел права тебе говорить. Жена Дино, кстати, тоже ничего не знает о нашей охоте за Дитмаром.
— Какое мне дело до жены твоего Дино! Итальянки вообще ничем не интересуются — это гусыни, а не женщины!
Долго сердиться Дуняша не умела. Позже, когда он уже засыпал, она вдруг тихонько рассмеялась и потерлась носом о его плечо.
— Что ты? — спросил он сонным голосом.
— Я просто вспомнила — тогда на балу, помнишь, месяц назад, Игор сказал про этого твоего Кривенко… А ты так небрежно говоришь: «А, ерунда, куда он мог деваться, они все сами придумали… » Просто не знаю, чего теперь от тебя можно ждать. А может быть, ты вообще шпион?
— Спи, спи, никакой я не шпион…
Ему удалось дозвониться до Келли на следующий день, пятнадцатого. Тон у соратника был озабоченный, даже, как показалось Полунину, раздраженный.
— У вас что-нибудь срочное ко мне? — спросил он.
— Да нет, просто давно не виделись. Хотел поинтересоваться, нет ли новостей касательно этого немца из Кордовы, — помните, у нас был о нем разговор…
— Помню, помню. Нет, ничего интересного не поступало. Ваш протеже время от времени сообщает о нем всякую ерунду, но четкой картины пока нет. Сейчас они, кстати, куда-то из Кордовы выехали, — возможно, после возвращения сообщит что-нибудь заслуживающее внимания.
— Скорее всего, ложная тревога, — сказал Полунин — Что ж, случается и такое. Проверить, во всяком случае, не мешало…
— Вы правы, бдительность никогда не бывает излишней Так вы позвоните мне как-нибудь на будущей неделе, дон Мигель, сейчас мы тут, честно говоря, перегружены всякими делами.
— Я так и понял — звонил вам несколько раз в эти дни, но никто почему-то не отвечал…
— Да, меня не было, — лаконично сказал Келли и, повторив приглашение звонить на будущей неделе, повесил трубку.
Обеспечив себе таким образом некое подобие алиби, Полунин позвонил в местное представительство французской пароходной компании «Шаржёр Реюни» и поинтересовался датой ожидаемого прибытия «Лярошели».
— Сейчас мы это уточним, — ответили ему. — Минутку… Вы меня слушаете? «Лярошель» вчера вышла из Сантоса. Это значит, здесь мы ее ожидаем… да, восемнадцатого — в воскресенье Вы по поводу фрахта?
— Нет, нет, у меня там плавает приятель, я просто хотел его повидать.
— Понятно, сеньор. Скорее всего, восемнадцатого — если ничто не задержит. Следите за газетами, в утренних выпусках есть «Бюллетень движения судов» — там сообщается о каждом прибытии.
Вечером он был с Дуняшей в кино, потом ей захотелось потанцевать, и они зашли в небольшой ресторанчик там же на Лавалье. Домой вернулись уже на рассвете. В пятницу шестнадцатого Полунин проснулся поздно — ветер колебал штору, шевеля на полу размытые солнечные блики, из кухни доносилось невнятное бормотание радио, хорошо пахло свежезаваренным кофе и еще чем-то вкусным. Вспомнив о скором прибытии «Лярошели», Полунин подумал, что пока все идет как по маслу. Он закинул руку за голову, потянулся и вдруг почувствовал волчий голод.
— Евдокия! — заорал он. — Я есть хочу!!
Радио умолкло, по коридору торопливо простучали каблуки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120