Есть и еще один – некая личность с темным прошлым, явный идиот. Эти трое не могут выдвинуть никакого пристойного обвинения.
– Я требую, чтобы меня выслушали, – вскочил Арвардан.
– Сядьте, – холодно и без всякого сочувствия сказал полковник. – Вы отказались обсуждать дело со мной, на этом и остановимся. Введите сюда парламентера.
Блюститель-парламентер даже бровью не повел при виде секретаря. Полковник встал.
– Вы пришли от имени тех, кто собрался снаружи?
– Да, полковник.
– Надо полагать, это сборище требует возвращения вашего соотечественника?
– Да. Он должен быть немедленно освобожден.
– Вот как? Позвольте вам заметить, что в интересах закона и порядка я, как представитель его императорского, величества на этой планете, ничего не могу обсуждать в присутствии вооруженных толп. Прикажите вашим людям разойтись.
– Полковник совершенно прав, брат Кори, – сладким голосом ввернул секретарь. – Пожалуйста, успокойте людей. Я здесь в полной безопасности, и ничто не угрожает ни мне, ни кому бы то ни было. Понимаете? Кому бы то ни было. Я говорю вам это как блюститель.
– Прекрасно, брат. Я благодарен за то, что у вас все благополучно.
Парламентера вывели.
– Мы проследим, чтобы вы вышли отсюда в полной сохранности, как только обстановка в городе нормализуется. Спасибо за помощь в переговорах, – сказал полковник секретарю.
– Я запрещаю, – снова вскричал Арвардан. – Вы отпускаете этого истребителя человечества, а мне отказываете в беседе с прокуратором, хотя я имею на это право как гражданин Галактики. – И добавил в приступе отчаяния: – Значит, вы больше считаетесь с презренным землянином, чем со мной?
– Полковник, – перекрыв крик Арвардана, сказал секретарь, – я охотно останусь здесь до тех пор, пока мое дело не будет рассмотрено прокуратором, раз ж этот человек так настаивает. Обвинение в измене – это не шутка, и даже малейшее подозрение, коснувшееся меня, может помешать мне служить моему народу. Буду счастлив, пользуясь случаем, доказать прокуратору, что нет более преданного Империи человека, чем я.
– Ценю ваши чувства, сударь, – церемонно произнес полковник, – и признаюсь, что на вашем месте поступил бы по-другому. Вы делаете честь своей расе. Попробую связаться с прокуратором.
Умолкнувшего Арвардана отвели обратно в камеру.
Он сидел молча, прикусив костяшки пальцев и не глядя в глаза остальным.
– Ну что? – спросил наконец Шект.
– Я только все испортил, – потряс головой Арвардан.
– Почему?
– Вышел из себя, оскорбил полковника – на этом все и кончилось. Я не дипломат, Шект. И к тому же, – вскричал он в порыве самооправдания, – Балкис уже говорил с полковником, и теперь полковнику нельзя доверять. Может, Балкис предложит ему жизнь? Может, полковник был в заговоре с самого начала? Я знаю, это дикая мысль, но я не мог рисковать – слишком подозрительно. Я хотел говорить с самим Энниусом.
Физик встал, заложив руки за спину.
– Так что же, Энниус прибудет сюда?
– Наверное, да. Причем по требованию Балкиса – вот этого я не понимаю.
– По требованию Балкиса? Значит, Шварц прав.
– А что говорит Шварц?
Шварц, сидевший на своей койке, развел руками.
– Я поймал Образ секретаря, когда его только что провели мимо нашей комнаты. Он действительно долго беседовал с тем офицером.
– Я знаю.
– Но в Образе офицера нет измены.
– Значит, я неправильно угадал, – опечалился Арвардан. – Придется выкручиваться перед Энниусом. А что на уме у Балкиса?
– Ни страха, ни тревоги – одна только ненависть. Теперь в основном к нам – за то, что мы захватили его и привезли сюда. Мы страшно ранили его гордость, и он намерен с нами расквитаться. Я уловил, о чем он мечтает. Хочет выйти один против всей Галактики и не дать ей остановить его, несмотря на все наши обвинения. Он дает нам шанс, позволяет разыграть все наши козыри, чтобы потом сокрушить нас и восторжествовать.
– Как?! Он рискует своими планами, своими мечтами об Империи только ради того, чтобы утереть нам нос? Это же безумие.
– Знаю. Так он и есть сумасшедший.
– И он думает, что возьмет верх?
– Да, думает.
– Тогда нам без вас не обойтись, Шварц, Вот слушайте…
– Нет, Арвардан, не пойдет, – вмешался Шект. – После вашего ухода я разбудил Шварца, и мы все обсудили. Он нечетко представляет себе, на что он способен, и не слишком хорошо владеет своим даром. Он может заставить человека замереть, может парализовать человека, даже убить. Более того, он умеет управлять крупными двигательными мышцами против воли человека, но на этом и все. Помните, он не сумел заставить секретаря говорить – мышцы, управляющие голосовыми связками, ему не подчинились. Он не смог координировать движения Балкиса так, чтобы тот вел машину, и даже равновесие при ходьбе Балкис сохранял с трудом. Так что нам не удастся, например, заставить Энниуса отдать приказ или написать его на бумаге. Видите, я тоже думал об этом…
Арвардан приуныл.
– А где Пола? – вдруг обеспокоился он.
Спит вон там, в нише.
Как желал бы Арвардан разбудить ее!.. Как желал бы!.. Чего бы только он не пожалел! Он посмотрел на часы – почти полночь. У них осталось всего тридцать часов.
Арвардан долго спал, потом потянулся длинный день. Никто не приходил к ним, и в душу закрадывались тоска и уныние. Он посмотрел на часы – почти полночь. У них осталось лишь шесть часов.
Арвардан обвел комнату мутным, безнадежным взглядом. Наконец-то все в сборе – даже прокуратор здесь.
Энниусу позвонили из чикского гарнизона часов восемнадцать назад, и он в спешке отправился в путь через всю планету, подгоняемый неясными, но оттого не менее сильными мотивами. В сущности, говорил он себе, дело только в досадном похищении зеленого, одного из идолов замороченной, суеверной Земли. Да еще эти дикие, ничем не подтвержденные обвинения. Ничего такого, с чем не мог бы справиться командир гарнизона.
Но в деле был замешан Шект, причем в качестве обвинителя, а не обвиняемого. Это смущало.
Пола сидела тихо, держа Арвардана за руку теплыми пальчиками, и ее испуганный, измученный вид заставлял его злиться на всю Галактику больше, чем все остальное.
Они заслужили свою участь – глупцы… глупцы…
Шекта и Шварца, сидевших слева, ему почти не было видно, Был туг и Балкис, проклятый Балкис. Губы все еще опухшие, на щеке синяк – ему, наверное, чертовски больно говорить. Губы Арвардана сами собой сложились в злорадную улыбку, кулаки сжались, и даже перевязанная щека стала меньше болеть.
Нерешительный Энниус сидел хмурый, немного смешной в своем тяжелом, бесформенном свинцовом костюме.
Еще один глупец. Арвардана затрясло от ненависти к галактическим приспособленцам: ничего им не надо, лишь бы их не трогали, не нарушали их покоя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– Я требую, чтобы меня выслушали, – вскочил Арвардан.
– Сядьте, – холодно и без всякого сочувствия сказал полковник. – Вы отказались обсуждать дело со мной, на этом и остановимся. Введите сюда парламентера.
Блюститель-парламентер даже бровью не повел при виде секретаря. Полковник встал.
– Вы пришли от имени тех, кто собрался снаружи?
– Да, полковник.
– Надо полагать, это сборище требует возвращения вашего соотечественника?
– Да. Он должен быть немедленно освобожден.
– Вот как? Позвольте вам заметить, что в интересах закона и порядка я, как представитель его императорского, величества на этой планете, ничего не могу обсуждать в присутствии вооруженных толп. Прикажите вашим людям разойтись.
– Полковник совершенно прав, брат Кори, – сладким голосом ввернул секретарь. – Пожалуйста, успокойте людей. Я здесь в полной безопасности, и ничто не угрожает ни мне, ни кому бы то ни было. Понимаете? Кому бы то ни было. Я говорю вам это как блюститель.
– Прекрасно, брат. Я благодарен за то, что у вас все благополучно.
Парламентера вывели.
– Мы проследим, чтобы вы вышли отсюда в полной сохранности, как только обстановка в городе нормализуется. Спасибо за помощь в переговорах, – сказал полковник секретарю.
– Я запрещаю, – снова вскричал Арвардан. – Вы отпускаете этого истребителя человечества, а мне отказываете в беседе с прокуратором, хотя я имею на это право как гражданин Галактики. – И добавил в приступе отчаяния: – Значит, вы больше считаетесь с презренным землянином, чем со мной?
– Полковник, – перекрыв крик Арвардана, сказал секретарь, – я охотно останусь здесь до тех пор, пока мое дело не будет рассмотрено прокуратором, раз ж этот человек так настаивает. Обвинение в измене – это не шутка, и даже малейшее подозрение, коснувшееся меня, может помешать мне служить моему народу. Буду счастлив, пользуясь случаем, доказать прокуратору, что нет более преданного Империи человека, чем я.
– Ценю ваши чувства, сударь, – церемонно произнес полковник, – и признаюсь, что на вашем месте поступил бы по-другому. Вы делаете честь своей расе. Попробую связаться с прокуратором.
Умолкнувшего Арвардана отвели обратно в камеру.
Он сидел молча, прикусив костяшки пальцев и не глядя в глаза остальным.
– Ну что? – спросил наконец Шект.
– Я только все испортил, – потряс головой Арвардан.
– Почему?
– Вышел из себя, оскорбил полковника – на этом все и кончилось. Я не дипломат, Шект. И к тому же, – вскричал он в порыве самооправдания, – Балкис уже говорил с полковником, и теперь полковнику нельзя доверять. Может, Балкис предложит ему жизнь? Может, полковник был в заговоре с самого начала? Я знаю, это дикая мысль, но я не мог рисковать – слишком подозрительно. Я хотел говорить с самим Энниусом.
Физик встал, заложив руки за спину.
– Так что же, Энниус прибудет сюда?
– Наверное, да. Причем по требованию Балкиса – вот этого я не понимаю.
– По требованию Балкиса? Значит, Шварц прав.
– А что говорит Шварц?
Шварц, сидевший на своей койке, развел руками.
– Я поймал Образ секретаря, когда его только что провели мимо нашей комнаты. Он действительно долго беседовал с тем офицером.
– Я знаю.
– Но в Образе офицера нет измены.
– Значит, я неправильно угадал, – опечалился Арвардан. – Придется выкручиваться перед Энниусом. А что на уме у Балкиса?
– Ни страха, ни тревоги – одна только ненависть. Теперь в основном к нам – за то, что мы захватили его и привезли сюда. Мы страшно ранили его гордость, и он намерен с нами расквитаться. Я уловил, о чем он мечтает. Хочет выйти один против всей Галактики и не дать ей остановить его, несмотря на все наши обвинения. Он дает нам шанс, позволяет разыграть все наши козыри, чтобы потом сокрушить нас и восторжествовать.
– Как?! Он рискует своими планами, своими мечтами об Империи только ради того, чтобы утереть нам нос? Это же безумие.
– Знаю. Так он и есть сумасшедший.
– И он думает, что возьмет верх?
– Да, думает.
– Тогда нам без вас не обойтись, Шварц, Вот слушайте…
– Нет, Арвардан, не пойдет, – вмешался Шект. – После вашего ухода я разбудил Шварца, и мы все обсудили. Он нечетко представляет себе, на что он способен, и не слишком хорошо владеет своим даром. Он может заставить человека замереть, может парализовать человека, даже убить. Более того, он умеет управлять крупными двигательными мышцами против воли человека, но на этом и все. Помните, он не сумел заставить секретаря говорить – мышцы, управляющие голосовыми связками, ему не подчинились. Он не смог координировать движения Балкиса так, чтобы тот вел машину, и даже равновесие при ходьбе Балкис сохранял с трудом. Так что нам не удастся, например, заставить Энниуса отдать приказ или написать его на бумаге. Видите, я тоже думал об этом…
Арвардан приуныл.
– А где Пола? – вдруг обеспокоился он.
Спит вон там, в нише.
Как желал бы Арвардан разбудить ее!.. Как желал бы!.. Чего бы только он не пожалел! Он посмотрел на часы – почти полночь. У них осталось всего тридцать часов.
Арвардан долго спал, потом потянулся длинный день. Никто не приходил к ним, и в душу закрадывались тоска и уныние. Он посмотрел на часы – почти полночь. У них осталось лишь шесть часов.
Арвардан обвел комнату мутным, безнадежным взглядом. Наконец-то все в сборе – даже прокуратор здесь.
Энниусу позвонили из чикского гарнизона часов восемнадцать назад, и он в спешке отправился в путь через всю планету, подгоняемый неясными, но оттого не менее сильными мотивами. В сущности, говорил он себе, дело только в досадном похищении зеленого, одного из идолов замороченной, суеверной Земли. Да еще эти дикие, ничем не подтвержденные обвинения. Ничего такого, с чем не мог бы справиться командир гарнизона.
Но в деле был замешан Шект, причем в качестве обвинителя, а не обвиняемого. Это смущало.
Пола сидела тихо, держа Арвардана за руку теплыми пальчиками, и ее испуганный, измученный вид заставлял его злиться на всю Галактику больше, чем все остальное.
Они заслужили свою участь – глупцы… глупцы…
Шекта и Шварца, сидевших слева, ему почти не было видно, Был туг и Балкис, проклятый Балкис. Губы все еще опухшие, на щеке синяк – ему, наверное, чертовски больно говорить. Губы Арвардана сами собой сложились в злорадную улыбку, кулаки сжались, и даже перевязанная щека стала меньше болеть.
Нерешительный Энниус сидел хмурый, немного смешной в своем тяжелом, бесформенном свинцовом костюме.
Еще один глупец. Арвардана затрясло от ненависти к галактическим приспособленцам: ничего им не надо, лишь бы их не трогали, не нарушали их покоя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53