.. Угадайте, кто за рулем? Старина Берюрье, налитый кровью, как бифштекс. Выйдя из машины, он начинает энергично махать мне руками.
Его сопровождают Маньен и Пино. Я направляюсь к ним.
– Во, святая троица, – говорю.
Берюрье бросается к ближайшему дереву и начинает поливать его с щедростью, свидетельствующей о большой вместимости его мочевого пузыря.
– Сколько тут зелени! – орет он. Я смотрю на Пино.
– Толстяк что, надрался?
– Да. Его пригласил на ужин приятель парикмахер, любовник его жены, знаешь? И вот после этого он никак не протрезвеет...
– Это кто тут говорит о трезвости? – спрашивает Берю, возвращающийся с расстегнутыми штанами от дерева.
– Я просил подкрепление, а не пьяниц! – заявляю я ледяным тоном, а Маньен тем временем ржет втихаря.
Глаза Толстяка налиты кровью, а дыхание заставило бы отступить целый зверинец.
– Это... ик!.. ты обо мне так? – возмущенно спрашивает он.
– А о ком еще, бурдюк с вином!
– Как тебе не стыдно! Да я ни разу в жизни не был пьяным... Пытался, но никак не получается...
– Закрой пасть! Делай, что я приказываю, и старайся поменьше разговаривать, а то у тебя изо рта несет, как будто ты нажрался падали!
Он насупливается. Я щелкаю пальцами, чтобы привлечь внимание моих помощников.
– Вот каково положение, – говорю. – В этом поместье шесть человек, один из них предатель и располагает секретными документами. Они надежно спрятаны, потому что он знает, кто я такой, и должен был принять меры предосторожности. Нужно заставить его пойти в тайник, понимаете?
Маньен и Пино утвердительно кивают. Берюрье рыгает, что означает то же самое.
– Итак, – говорю, – вы будете точно выполнять мои инструкции.
Глава 12
Мне потребовалась добрая четверть часа, чтобы объяснить моим помощникам, чего я от них хочу. Берюрье, находящемуся в приподнятом настроении, очень трудно растолковать его роль. Он так раздулся от выпитого, что, кажется, вот-вот лопнет. На его галстуке остался целый яичный желток, а рубашка, бывшая в далеком прошлом белой, украшена живописными Винными потеками. Время от времени он проводит по фиолетовым губам своим бычьим языком, дырявым, как его носки, и таким противным на вид, что самый голодный тигр предпочел бы записаться в вегетарианцы, лишь бы не есть его.
Составив солидный план кампании, я оставляю моих героев, чтобы дать им возможность действовать.
Я огибаю эту претензию на замок, чтобы вернуться, и в ожидании начала тарарама иду проверить, по-прежнему ли полушария Мартин сидят там, где надо.
Бедняжка выглядит очень грустной. Говорит, из-за того, что ей жалко Тибодена. Он был одержим, ворчлив, требователен, но она привыкла работать у него и научилась его уважать.. Ее тоска соединяется с моей собственной, и я снова обращаюсь к тому, кто дергает наверху ниточки марионеток, каковыми мы являемся, с горячей молитвой за скорейшее выздоровление старого ученого...
Мы как раз вытираем свои слезы, когда является полицейское трио для дачи бесплатного концерта.
Пинюш в своем заляпанном грязью габардиновом пальто похож на старое пугало, заколебавшееся торчать на кукурузном поле, будто шлюха на тротуаре. Его жидкие усики похожи на кусочки веревки, привязанные под кривым носом. Шляпа с загнутыми кверху полями, неглаженые брюки и вылезшая из них рубашка гармонично дополняют его облик. Если бы не Маньен, одетый строго и опрятно, моих бойскаутов приняли бы за шайку клошаров, только что вернувшихся из похода по помойке!
Пинюш, сочтя, что, как старший инспектор, должен взять инициативу на себя, идет прямо к охраннику.
– Старший инспектор Пино, – заявляет он своим замогильным голосом.
После этого чихает, и из его носа сразу же вылезает сопля, на которую неуверенно смотрит его собеседник.
– Соберите весь персонал, – продолжает Пино, – я должен сделать важное сообщение...
Сторож по-быстренькому отваливает, потрясенный прибывшей армадой. Я пользуюсь этим, чтобы появиться, обнимая правой рукой талию Мартин.
Берюрье останавливает на красивой паре, каковую мы составляем, взгляд более тяжелый, чем мешок картошки.
– Никакого стыда, – ворчит он.
Я строго смотрю на него, ц он запирает свой хлебальник на замок
– Вы кто? – спрашивает Маньен, играющий свою роль на полном серьезе.
– Лаборант профессора Тибодена.
– А мадемуазель?
– Его секретарша...
– Прошу вас оставаться здесь, пока соберутся остальные. Скоро происходит всеобщий сбор. Мы все стоим в холле. Пино берет слово.
– Мадемуазель, – галантно начинает он с Мартин, – месье, я должен вам сообщить печальное известие... Профессор Тибоден стал жертвой попытки отравления...
Ропот среди собравшихся. Каждый с изумлением смотрит на остальных. Пинюш, довольный своими ораторскими эффектами, продолжает:
– Мы смогли допросить его в больнице, и он дал крайне важные показания. Из них следует, что изобретение, над коим он работал, находитс в опасности...
Пино, именуемый обычно Пинюшем и Пинеткой, гордится своим «коим», придающим ему некоторую образованность, во всяком случае он в это твердо верит.
Он приглаживает свой жалкий ус, на котором сохраняются остатки томатного соуса и крошки табака, затем, очень благородный в своей простоте, продолжает:
– Кто-нибудь из вас знает, где находится потайной сейф месье Тибодена? Он хранил в нем важнейшие документы, которые мы должны немедленно изъять.
Тусклый взгляд папаши Пинюша пробегает по немым слушателям. Мы отрицательно мотаем головами. Нет, никто не знает, где находится сейф, по крайней мере в этом хотят его убедить наши застывшие озабоченные физиономии.
– Ну что ж! – говорит Пино. – Тогда мои коллеги и я сами проведем обыск в лаборатории... Жаль, что господин профессор Реноден...
– Тибо... ик!.. ден, – поправляет Берю, чья память, несмотря на опьянение, лучше, чем у его коллеги.
– Что господин профессор Тибоден, я хотел сказать, – напыщенно продолжает Пинюш, – потерял сознание до того, как смог нам указать местонахождение вышеозначенного сейфа...
Он закончил. Его лоб старого жалкого крысенка обильно залит потом... Пино смахивает воображаемую пылинку со своего жуткого пальто, вогнавшего бы в ужас любого специалиста по крашению одежды.
– Мадемуазель, месье, в ожидании завершения следственных мероприятий (он спотыкается на последнем слове, но все-таки выговаривает его) попрошу вас не покидать территорию поместья... Путь пойдет своим следствием!
Берюрье трогает его за рукав.
– Эй, ты чего несешь? – спрашивает он.
– А? – Пинюш поправляется: – Извиняюсь, я хотел сказать – следствие пойдет своим путем. У меня язык оступился! Ладно, проводите меня в лабораторию! – просит он сторожа.
Троица идет за бульдогом, а я остаюсь среди служащих, и некоторое время мы все молча переглядываемся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Его сопровождают Маньен и Пино. Я направляюсь к ним.
– Во, святая троица, – говорю.
Берюрье бросается к ближайшему дереву и начинает поливать его с щедростью, свидетельствующей о большой вместимости его мочевого пузыря.
– Сколько тут зелени! – орет он. Я смотрю на Пино.
– Толстяк что, надрался?
– Да. Его пригласил на ужин приятель парикмахер, любовник его жены, знаешь? И вот после этого он никак не протрезвеет...
– Это кто тут говорит о трезвости? – спрашивает Берю, возвращающийся с расстегнутыми штанами от дерева.
– Я просил подкрепление, а не пьяниц! – заявляю я ледяным тоном, а Маньен тем временем ржет втихаря.
Глаза Толстяка налиты кровью, а дыхание заставило бы отступить целый зверинец.
– Это... ик!.. ты обо мне так? – возмущенно спрашивает он.
– А о ком еще, бурдюк с вином!
– Как тебе не стыдно! Да я ни разу в жизни не был пьяным... Пытался, но никак не получается...
– Закрой пасть! Делай, что я приказываю, и старайся поменьше разговаривать, а то у тебя изо рта несет, как будто ты нажрался падали!
Он насупливается. Я щелкаю пальцами, чтобы привлечь внимание моих помощников.
– Вот каково положение, – говорю. – В этом поместье шесть человек, один из них предатель и располагает секретными документами. Они надежно спрятаны, потому что он знает, кто я такой, и должен был принять меры предосторожности. Нужно заставить его пойти в тайник, понимаете?
Маньен и Пино утвердительно кивают. Берюрье рыгает, что означает то же самое.
– Итак, – говорю, – вы будете точно выполнять мои инструкции.
Глава 12
Мне потребовалась добрая четверть часа, чтобы объяснить моим помощникам, чего я от них хочу. Берюрье, находящемуся в приподнятом настроении, очень трудно растолковать его роль. Он так раздулся от выпитого, что, кажется, вот-вот лопнет. На его галстуке остался целый яичный желток, а рубашка, бывшая в далеком прошлом белой, украшена живописными Винными потеками. Время от времени он проводит по фиолетовым губам своим бычьим языком, дырявым, как его носки, и таким противным на вид, что самый голодный тигр предпочел бы записаться в вегетарианцы, лишь бы не есть его.
Составив солидный план кампании, я оставляю моих героев, чтобы дать им возможность действовать.
Я огибаю эту претензию на замок, чтобы вернуться, и в ожидании начала тарарама иду проверить, по-прежнему ли полушария Мартин сидят там, где надо.
Бедняжка выглядит очень грустной. Говорит, из-за того, что ей жалко Тибодена. Он был одержим, ворчлив, требователен, но она привыкла работать у него и научилась его уважать.. Ее тоска соединяется с моей собственной, и я снова обращаюсь к тому, кто дергает наверху ниточки марионеток, каковыми мы являемся, с горячей молитвой за скорейшее выздоровление старого ученого...
Мы как раз вытираем свои слезы, когда является полицейское трио для дачи бесплатного концерта.
Пинюш в своем заляпанном грязью габардиновом пальто похож на старое пугало, заколебавшееся торчать на кукурузном поле, будто шлюха на тротуаре. Его жидкие усики похожи на кусочки веревки, привязанные под кривым носом. Шляпа с загнутыми кверху полями, неглаженые брюки и вылезшая из них рубашка гармонично дополняют его облик. Если бы не Маньен, одетый строго и опрятно, моих бойскаутов приняли бы за шайку клошаров, только что вернувшихся из похода по помойке!
Пинюш, сочтя, что, как старший инспектор, должен взять инициативу на себя, идет прямо к охраннику.
– Старший инспектор Пино, – заявляет он своим замогильным голосом.
После этого чихает, и из его носа сразу же вылезает сопля, на которую неуверенно смотрит его собеседник.
– Соберите весь персонал, – продолжает Пино, – я должен сделать важное сообщение...
Сторож по-быстренькому отваливает, потрясенный прибывшей армадой. Я пользуюсь этим, чтобы появиться, обнимая правой рукой талию Мартин.
Берюрье останавливает на красивой паре, каковую мы составляем, взгляд более тяжелый, чем мешок картошки.
– Никакого стыда, – ворчит он.
Я строго смотрю на него, ц он запирает свой хлебальник на замок
– Вы кто? – спрашивает Маньен, играющий свою роль на полном серьезе.
– Лаборант профессора Тибодена.
– А мадемуазель?
– Его секретарша...
– Прошу вас оставаться здесь, пока соберутся остальные. Скоро происходит всеобщий сбор. Мы все стоим в холле. Пино берет слово.
– Мадемуазель, – галантно начинает он с Мартин, – месье, я должен вам сообщить печальное известие... Профессор Тибоден стал жертвой попытки отравления...
Ропот среди собравшихся. Каждый с изумлением смотрит на остальных. Пинюш, довольный своими ораторскими эффектами, продолжает:
– Мы смогли допросить его в больнице, и он дал крайне важные показания. Из них следует, что изобретение, над коим он работал, находитс в опасности...
Пино, именуемый обычно Пинюшем и Пинеткой, гордится своим «коим», придающим ему некоторую образованность, во всяком случае он в это твердо верит.
Он приглаживает свой жалкий ус, на котором сохраняются остатки томатного соуса и крошки табака, затем, очень благородный в своей простоте, продолжает:
– Кто-нибудь из вас знает, где находится потайной сейф месье Тибодена? Он хранил в нем важнейшие документы, которые мы должны немедленно изъять.
Тусклый взгляд папаши Пинюша пробегает по немым слушателям. Мы отрицательно мотаем головами. Нет, никто не знает, где находится сейф, по крайней мере в этом хотят его убедить наши застывшие озабоченные физиономии.
– Ну что ж! – говорит Пино. – Тогда мои коллеги и я сами проведем обыск в лаборатории... Жаль, что господин профессор Реноден...
– Тибо... ик!.. ден, – поправляет Берю, чья память, несмотря на опьянение, лучше, чем у его коллеги.
– Что господин профессор Тибоден, я хотел сказать, – напыщенно продолжает Пинюш, – потерял сознание до того, как смог нам указать местонахождение вышеозначенного сейфа...
Он закончил. Его лоб старого жалкого крысенка обильно залит потом... Пино смахивает воображаемую пылинку со своего жуткого пальто, вогнавшего бы в ужас любого специалиста по крашению одежды.
– Мадемуазель, месье, в ожидании завершения следственных мероприятий (он спотыкается на последнем слове, но все-таки выговаривает его) попрошу вас не покидать территорию поместья... Путь пойдет своим следствием!
Берюрье трогает его за рукав.
– Эй, ты чего несешь? – спрашивает он.
– А? – Пинюш поправляется: – Извиняюсь, я хотел сказать – следствие пойдет своим путем. У меня язык оступился! Ладно, проводите меня в лабораторию! – просит он сторожа.
Троица идет за бульдогом, а я остаюсь среди служащих, и некоторое время мы все молча переглядываемся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24