– Главное – он жив. А то поспешишь срезать рога и отхватишь заодно уши. Если они обнаружат Янга там, ему не поздоровится. В самую их тайну проник!
Услышав эти слова, Натача снова заплакала.
– Ух, такие приключения у Янга! Если бы мы там вместе были, такого бы натворили! – засверкал глазами Абдулла.
– Замолчи, вояка, – поморщилась Натача. – Сыча в лесу испугался, а еще хочет…
Абдулла шмыгнул носом, ему стало немного не по себе. Но прорвалось упрямство:
– Я пошел бы сейчас в лагерь и потребовал: «Отдавайте нам Янга!»
– На банановом листе, под зеленым соусом… – добавил Амара насмешливо.
– Радж-бабу, не раздумывай долго, отпусти нас домой… – снова стал просить Даял. – Мы и платы всей не будем требовать, только за полдня. Все так хорошо окончилось, и мальчик жив.
Радж молча расстегнул на груди «молнию», начал свертывать подол рубашки валиком. Когда валик дошел до груди, скрестил руки, схватился за рубашку и стянул ее через голову.
– Раздевайся и ты… – кивнул Амаре. – Хэпи энда нет, но на сегодня хватит.
«Так хорошо кончилось… Хорошо кончилось… Мальчик жив», – билось в Раджевой голове. И не только Радж повторял эти слова на все лады.
Ничего еще не кончилось. Даже и не начиналось. Когда Янг отправлял эти письма-криптограммы, он был еще жив. А что с ним теперь? Две трети дня прошло, а ничегошеньки не сделали, чтобы спасти Янга.
– Разбирайте манатки… – махнул Радж рукой.
Глава пятая
1
Несчастному и голодному – каждый год високосный, каждые сутки – год.
Янг не помнил, как перебрался с Крабова пляжа на свою площадку на порог. Не помнил, как забирал с собою рогожный мешок, подстилал под бок. Но очнулся на пороге от резкого и звонкого грохота – будто били чем-то по пустой бочке от бензина. Сел, ошалело вертя головой, не соображая, где он и что с ним.
Одно ухо болело и не слышало, другое слышало хорошо. Может, уже утро? А глаза враз накололись на свет лампочки, потом нащупали то место, откуда долетал такой оглушительный, умноженный эхом звон: дон-дын, дон-дын-ден… Два человека в черных гидрокостюмах возились на Крабовом пляже возле полосатых бочек – точно таких, как под буйками, мастерили что-то похожее на плот. Должно быть, все, что требовалось, было подготовлено в лагере, потому что плот собирали из готовых деталей. Четыре бочки были сварены торцами по две, а теперь эти удлиненные пары соединяли по краям досками, чтоб получилось нечто вроде рамы. Неподалеку от работников лежала кучка более коротких досок, а возле самой воды однобаллонные акваланги.
Аквалангисты все это доставили сюда через подводный вход, втащили на пляж, грохоту-звону, наверное, хватало. А он, Янг, не слышал, спал как убитый. Можно было подплыть к нему, взять сонного голыми руками.
Основу плота со скрежетом сдвинули на воду, один аквалангист, пошатываясь, сразу перебрался на него. Покачался, приседая, выкрикивая что-то похожее на «го-го!», потом «ол райт!». Велел другому аквалангисту подавать ему более короткие доски. Прибил одну, прибил другую. Тот, что оставался на берегу, набрал досок целую охапку и перелез к нему сам, разложил все по местам. Тоже покачался, сказал, что из одной бочки не всю воду вылили, потому что плот оседает на один угол. А потом стал, уперев руки в бока и глядя на Храмовый грот, почти прямо на Янга. Может, искал взглядом дельфинов? А первый ползал на коленях, вертелся, стучал молотком, пока все поприбивал. Время от времени тот, что стоял, поворачивался к нему, что-то говорил, но из-за стука ничего нельзя было разобрать.
У Янга першило в горле, хотелось хорошенько откашляться, но он только тихонько хрипел горлом, боясь, чтоб этот легкий кашель не очень выделялся из шума водопада.
Донимал насморк, приходилось часто вытирать нос, беззвучно сморкаться. Простыл в мокряди и холоде… Понимал, что положение его осложнилось: труднее будет с кашлем и насморком прятаться от чужих ушей. Трудно будет и под водой, когда придется нырять.
Приступами охватывала дрожь: пока спал, здорово пробрало холодом. Пришлось помять бока, надавать себе тумаков, порастирать живот и спину, грудь, ноги, руки, чтобы хоть немного согреться. Нащупал складной ножичек, вынул из-под себя рогожу. Долго щупал, вертел перед собой, раздумывая. Вот дно, в нем прорежет дыру. И две в верхней части с боков, чтоб в эти дыры просунуть голову и руки.
Пилил-резал, помогал ножу зубами. Наконец натянул на себя эту одежину с усмешкой: «Чучело огородное…» Несколько раз ловил на шее отдельные волоконца, ощупью отрезал, чтобы не щекотали, не кололи.
А взгляда не сводил с тех двух на плоту: «Что будут делать дальше? Зачем им этот плот? Не очень-то разгонишься на нем в этой темноте. Но если иметь весла или что-нибудь вроде этого, можно объехать всю пещеру, обследовать… И меня найти! Но у них, кажется, нет фонарей, разве только на пляже…»
– Гей-гей, Магомет! – зычно закричал тот, что стоял, уперев руки в бока. Под сводом пронеслось гулом-громом: «…Мет… мет… мет!» – Если не идешь к горе, то гора придет к тебе!
Янг вжался в скалу: показалось, что аквалангист крикнул ему, в его сторону глядел. «Но разве меня Магометом зовут?»
– Тихо! Сдурел? Дельфины не любят шума, – напарник тоже встал на ноги. Оба на фоне более светлой стены возле лампочки походили на тени-силуэты.
– Это науке неизвестно. А что ультразвука свиньи не любят, боятся – можно видеть.
– Это афалины, а не морские свиньи.
– Один черт. Кто бы мог подумать, что из простых пузырьков можно создать такой заслон.
– Это не простые пузырьки. Обратный пьезоэлектрический эффект.
– Ты кумекаешь немного, с чем его едят?
– Ну…
– Гони лекцию, профессор.
– Значит, так… Если из кристалла кварца вырезать особым способом пластинку, то когда сжимаешь и разжимаешь ее, на гранях возникают электрические заряды, противоположные по знаку. Это – прямой пьезоэлектрический эффект. А если, наоборот, к этой пластинке подвести электрический заряд, то она изменит свои размеры. Чем больший заряд, тем большая получается деформация пластинки или пластинок. Если действовать переменным током, то пластинка будет сжиматься и разжиматься в такт со сменой плюс на минус. Есть специальные ультразвуковые генераторы, если с их помощью изменять плюс на минус с ультразвуковой частотой, возникнут ультразвуковые волны. Так вот, смена размера пластинки под воздействием тока и называется обратным пьезоэлектрическим эффектом. Но теперь из кристалла кварца таких пластинок не делают, а из пьезокерамики. Это в десятки и сотни раз дешевле. И из других веществ делают, чтобы получить большой интенсивности ультразвуковое излучение, его фокусируют специальными концентраторами. У нас, если ты заметил, такие желобки из трубы сделаны… Они концентрируют, фокусируют ультразвуковые волны до такой степени, что в воде даже пузырьки вспухают… Температура у них – тысячи градусов, а на воду передается страшное давление… Сотни атмосфер!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Услышав эти слова, Натача снова заплакала.
– Ух, такие приключения у Янга! Если бы мы там вместе были, такого бы натворили! – засверкал глазами Абдулла.
– Замолчи, вояка, – поморщилась Натача. – Сыча в лесу испугался, а еще хочет…
Абдулла шмыгнул носом, ему стало немного не по себе. Но прорвалось упрямство:
– Я пошел бы сейчас в лагерь и потребовал: «Отдавайте нам Янга!»
– На банановом листе, под зеленым соусом… – добавил Амара насмешливо.
– Радж-бабу, не раздумывай долго, отпусти нас домой… – снова стал просить Даял. – Мы и платы всей не будем требовать, только за полдня. Все так хорошо окончилось, и мальчик жив.
Радж молча расстегнул на груди «молнию», начал свертывать подол рубашки валиком. Когда валик дошел до груди, скрестил руки, схватился за рубашку и стянул ее через голову.
– Раздевайся и ты… – кивнул Амаре. – Хэпи энда нет, но на сегодня хватит.
«Так хорошо кончилось… Хорошо кончилось… Мальчик жив», – билось в Раджевой голове. И не только Радж повторял эти слова на все лады.
Ничего еще не кончилось. Даже и не начиналось. Когда Янг отправлял эти письма-криптограммы, он был еще жив. А что с ним теперь? Две трети дня прошло, а ничегошеньки не сделали, чтобы спасти Янга.
– Разбирайте манатки… – махнул Радж рукой.
Глава пятая
1
Несчастному и голодному – каждый год високосный, каждые сутки – год.
Янг не помнил, как перебрался с Крабова пляжа на свою площадку на порог. Не помнил, как забирал с собою рогожный мешок, подстилал под бок. Но очнулся на пороге от резкого и звонкого грохота – будто били чем-то по пустой бочке от бензина. Сел, ошалело вертя головой, не соображая, где он и что с ним.
Одно ухо болело и не слышало, другое слышало хорошо. Может, уже утро? А глаза враз накололись на свет лампочки, потом нащупали то место, откуда долетал такой оглушительный, умноженный эхом звон: дон-дын, дон-дын-ден… Два человека в черных гидрокостюмах возились на Крабовом пляже возле полосатых бочек – точно таких, как под буйками, мастерили что-то похожее на плот. Должно быть, все, что требовалось, было подготовлено в лагере, потому что плот собирали из готовых деталей. Четыре бочки были сварены торцами по две, а теперь эти удлиненные пары соединяли по краям досками, чтоб получилось нечто вроде рамы. Неподалеку от работников лежала кучка более коротких досок, а возле самой воды однобаллонные акваланги.
Аквалангисты все это доставили сюда через подводный вход, втащили на пляж, грохоту-звону, наверное, хватало. А он, Янг, не слышал, спал как убитый. Можно было подплыть к нему, взять сонного голыми руками.
Основу плота со скрежетом сдвинули на воду, один аквалангист, пошатываясь, сразу перебрался на него. Покачался, приседая, выкрикивая что-то похожее на «го-го!», потом «ол райт!». Велел другому аквалангисту подавать ему более короткие доски. Прибил одну, прибил другую. Тот, что оставался на берегу, набрал досок целую охапку и перелез к нему сам, разложил все по местам. Тоже покачался, сказал, что из одной бочки не всю воду вылили, потому что плот оседает на один угол. А потом стал, уперев руки в бока и глядя на Храмовый грот, почти прямо на Янга. Может, искал взглядом дельфинов? А первый ползал на коленях, вертелся, стучал молотком, пока все поприбивал. Время от времени тот, что стоял, поворачивался к нему, что-то говорил, но из-за стука ничего нельзя было разобрать.
У Янга першило в горле, хотелось хорошенько откашляться, но он только тихонько хрипел горлом, боясь, чтоб этот легкий кашель не очень выделялся из шума водопада.
Донимал насморк, приходилось часто вытирать нос, беззвучно сморкаться. Простыл в мокряди и холоде… Понимал, что положение его осложнилось: труднее будет с кашлем и насморком прятаться от чужих ушей. Трудно будет и под водой, когда придется нырять.
Приступами охватывала дрожь: пока спал, здорово пробрало холодом. Пришлось помять бока, надавать себе тумаков, порастирать живот и спину, грудь, ноги, руки, чтобы хоть немного согреться. Нащупал складной ножичек, вынул из-под себя рогожу. Долго щупал, вертел перед собой, раздумывая. Вот дно, в нем прорежет дыру. И две в верхней части с боков, чтоб в эти дыры просунуть голову и руки.
Пилил-резал, помогал ножу зубами. Наконец натянул на себя эту одежину с усмешкой: «Чучело огородное…» Несколько раз ловил на шее отдельные волоконца, ощупью отрезал, чтобы не щекотали, не кололи.
А взгляда не сводил с тех двух на плоту: «Что будут делать дальше? Зачем им этот плот? Не очень-то разгонишься на нем в этой темноте. Но если иметь весла или что-нибудь вроде этого, можно объехать всю пещеру, обследовать… И меня найти! Но у них, кажется, нет фонарей, разве только на пляже…»
– Гей-гей, Магомет! – зычно закричал тот, что стоял, уперев руки в бока. Под сводом пронеслось гулом-громом: «…Мет… мет… мет!» – Если не идешь к горе, то гора придет к тебе!
Янг вжался в скалу: показалось, что аквалангист крикнул ему, в его сторону глядел. «Но разве меня Магометом зовут?»
– Тихо! Сдурел? Дельфины не любят шума, – напарник тоже встал на ноги. Оба на фоне более светлой стены возле лампочки походили на тени-силуэты.
– Это науке неизвестно. А что ультразвука свиньи не любят, боятся – можно видеть.
– Это афалины, а не морские свиньи.
– Один черт. Кто бы мог подумать, что из простых пузырьков можно создать такой заслон.
– Это не простые пузырьки. Обратный пьезоэлектрический эффект.
– Ты кумекаешь немного, с чем его едят?
– Ну…
– Гони лекцию, профессор.
– Значит, так… Если из кристалла кварца вырезать особым способом пластинку, то когда сжимаешь и разжимаешь ее, на гранях возникают электрические заряды, противоположные по знаку. Это – прямой пьезоэлектрический эффект. А если, наоборот, к этой пластинке подвести электрический заряд, то она изменит свои размеры. Чем больший заряд, тем большая получается деформация пластинки или пластинок. Если действовать переменным током, то пластинка будет сжиматься и разжиматься в такт со сменой плюс на минус. Есть специальные ультразвуковые генераторы, если с их помощью изменять плюс на минус с ультразвуковой частотой, возникнут ультразвуковые волны. Так вот, смена размера пластинки под воздействием тока и называется обратным пьезоэлектрическим эффектом. Но теперь из кристалла кварца таких пластинок не делают, а из пьезокерамики. Это в десятки и сотни раз дешевле. И из других веществ делают, чтобы получить большой интенсивности ультразвуковое излучение, его фокусируют специальными концентраторами. У нас, если ты заметил, такие желобки из трубы сделаны… Они концентрируют, фокусируют ультразвуковые волны до такой степени, что в воде даже пузырьки вспухают… Температура у них – тысячи градусов, а на воду передается страшное давление… Сотни атмосфер!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115