— Ты не смог бы сделать мне одолжение? Позвони в пожарную часть Сольны-Сундбюберга и спроси, когда возвратится из отпуска их сотрудница Дорис Мортенсон.
— Ну конечно смогу. Послушай, что с тобой? Ты выглядишь так, словно тебя вот-вот хватит удар.
Гюнвальд Ларссон не ответил. Он вернулся к своему письменному столу и тут же набрал номер полицейского участка на Росундавеген в Сольне.
— Вчера я звонил вам и задавал очень важный вопрос. О том, был ли у вас какой-нибудь вызов на пожар около одиннадцати часов вечера седьмого марта, — произнес он как бы для вступления.
Сотрудник полиции из Сольны сказал:
— Да, это я отвечал на ваш звонок и сообщил, что рапорта о подобном происшествии у нас нет.
— Однако теперь я узнал, что в тот вечер был ложный вызов на Рингвеген, 37, в Сундбюберге и что полицию проинформировали об этом в установленном порядке. Это значит, что полицейский патрульный автомобиль должен был выехать по этому адресу.
— Прекрасно. Однако рапорта об этом у нас нет.
— В таком случае выясните это у тех двух парней, которые тогда дежурили. Кстати, кто они?
— Патрульные? Я сейчас попытаюсь узнать. Подождите минутку.
Гюнвальд Ларссон ждал, нетерпеливо барабаня пальцами по столу.
— Я выяснил. Автомобиль номер восемь, Эриксон и Квастму, с курсантом по фамилии Линдског. Автомобиль номер три, Кристианссон и Квант…
— Достаточно, — прервал его Гюнвальд Ларссон. — Где сейчас эти два болвана?
— Кристианссон и Квант? Они на дежурстве, патрулируют.
— Немедленно пришлите их сюда.
— Но…
— Никаких «но». Через пятнадцать минут эти два болвана должны стоять, как статуи, в моем кабинете на Кунгсхольмсгатан.
Не успел он положить трубку, как в кабинет заглянул Рённ и сказал:
— Дорис Мортенсон возвратится через три недели. Она приступит к работе двадцать второго апреля. Кстати, у того парня, с которым ты разговаривал, отвратительное настроение. Наверняка он не относится к твоим поклонникам.
— Да, их становится вес меньше и меньше, — сказал Гюнвальд Ларссон.
— Этого можно было ожидать, — спокойно заметил Рённ.
Спустя шестнадцать минут Кристианссон и Квант стояли в кабинете Гюнвальда Ларссона. Оба были из Сконе, голубоглазые, широкоплечие, ростом выше 180 сантиметров. У обоих все еще сохранились болезненные воспоминания о предыдущих встречах с человеком, сидящим за письменным столом. Когда Гюнвальд Ларссон поднял на них взгляд, они оцепенели и буквально превратились в каменные изваяния, изображающие двух патрульных в кожаных куртках с начищенными пуговицами и при портупеях. Кроме того, они были вооружены пистолетами и резиновыми дубинками. Самым пикантным в этой скульптурной группе было то, что Кристианссон крепко зажал свою фуражку под мышкой, а у Кванта она все еще находилась на голове.
— О Боже, это он! — прошептал Кристианссон. — Этот кровосос…
Квант ничего не сказал. Упрямое выражение его лица говорило о том, что он полон решимости не дать себя запугать.
— Ага, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Явились, несчастные тупицы?
— Что вы хотите?.. — начал Квант и внезапно осекся, потому что человек, сидящий за письменным столом, быстро поднялся.
— Я хочу уточнить одну маленькую техническую подробность, — дружеским тоном сказал Гюнвальд Ларссон. — В двадцать три часа десять минут седьмого марта к вам поступил вызов на пожар по адресу Рингвеген, 37 в Сундбюберге. Помните?
— Нет, — нагло заявил Квант. — Я этого не помню.
— Прекрати мне лгать! — зарычал Гюнвальд Ларссон. — Вы выезжали по тому адресу или нет? Отвечай!
— Кажется, да, — сказал Кристианссон. — Мы туда выезжали… Я что-то такое припоминаю. Но…
— Что «но»?
— Но там ничего не было, — закончил Кристианссон.
— Не говори больше ни слова, Калле, если не хочешь оказаться в дураках, — шепотом предупредил его Квант.
Гюнвальду Ларссону он сказал:
— Я этого не помню.
— Если хотя бы один из вас солжет мне еще раз, — заорал Гюнвальд Ларссон громовым голосом, — я лично зашвырну вас в самый забитый полицейский участок в Сканёр-Фальстербу! Можете лгать в суде, везде, где угодно, но только не здесь! О Боже, да сними ты наконец свою фуражку, идиот!
Квант снял фуражку, сунул ее под мышку, взглянул на Кристианссона и многозначительно сказал:
— Это была твоя ошибка, Калле. Если бы не твоя чертова лень…
— Но ведь именно ты не хотел, чтобы мы вообще туда ехали, — возразил Кристианссон. — Ты сказал, что ничего не слышно и нам нужно вернуться. Ты говорил, что с рацией что-то случилось.
— Это совсем другое дело, — пожав плечами, сказал Квант. — Мы ведь не можем исправить рацию. Это не входит в обязанности рядового полицейского.
Гюнвальд Ларссон сел.
— Рассказывайте, — коротко приказал он. — Быстро и понятно.
— Я был за рулем, — сказал Кристианссон. — Мы приняли вызов по рации…
— Сигнал был очень слабый, — перебил его Квант.
Гюнвальд Ларссон бросил на него строгий взгляд и сказал:
— Давайте поживее. И помните, что ложь не становится правдой от того, что ее повторяют.
— Ну, ладно, — решился Кристианссон, — мы поехали по тому адресу, Рингвеген, 37, в Сундбюберге, там действительно стояла пожарная машина, но пожара не было, в общем, ничего не было.
— За исключением ложного вызова, о котором вы просто-напросто не доложили. Из-за вашей лени и тупости. Я прав?
— Да, — промямлил Кристианссон.
— Мы тогда очень устали, — пытаясь разжалобить Ларссона, сказал Квант.
— От чего?
— От долгого и напряженного дежурства.
— Неужели? — поинтересовался Гюнвальд Ларссон. — Сколько человек вы задержали за время вашего патрулирования?
— Ни одного, — ответил Кристианссон.
Возможно, это не так уж и хорошо, зато правдоподобно, подумал Гюнвальд Ларссон.
— Была отвратительная погода, — сказал Квант. — Плохая видимость.
— У нас заканчивалось дежурство, — попытался оправдаться Кристианссон.
— Сив была серьезно больна, — сказал Квант. — Это моя жена, — добавил он как бы для справки.
— И к тому же там ничего не было, — повторил Кристианссон.
— Да, конечно, — медленно сказал Гюнвальд Ларссон. — Там ничего не было. Ничего, кроме ключевого доказательства в деле о тройном убийстве.
Потом он заорал:
— Вон отсюда! Убирайтесь!
Кристианссон и Квант выбежали из кабинета. Теперь они уже мало напоминали живописную скульптурную группу.
— О Боже! — простонал Кристианссон, вытирая пот со лба.
— Послушай, Калле, — сказал Квант, — я предупреждаю тебя в последний раз. Ты не должен ничего видеть и слышать, но уж если что-то увидел или услышал, то, умоляю тебя, докладывай об этом.
— О Боже, — тупо повторил Кристианссон.
В последующие двадцать четыре часа Гюнвальд Ларссон тщательно, шаг за шагом, восстановил всю цепочку событий и ему даже удалось достаточно понятно сформулировать свои мысли на бумаге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61