Ашанти завозилась на койке у нее над головой. Спящий без парика Валькур, раскрыв рот, раскачивался в гамаке.
Фелиситэ нахмурилась, глядя, как отраженный солнечный свет ровными квадратами падает на противоположную стену. Теснота на кораблях была обычным делом, особенно если речь шла о грузовых судах, курсирующих между Луизианой и Европой. Чтобы извлечь из плавания максимальную выгоду, товарами старались заполнить все свободные помещения, считая, что это гораздо важнее удобств для пассажиров и команды. Отдельной каютой чаще всего обладал только капитан. Вторую, как правило, занимали двое старших корабельных офицеров. Если судно брало на борт пассажиров, их делили на две группы, независимо от семейного положения, чтобы поместить мужчин и мальчиков в одном тесном кубрике, а женщин и девочек — в другом. Крупные суда могли иметь отдельные каюты, которые за деньга предоставлялись высокопоставленным путешественникам, но на маленьких кораблях на такое нечего было даже рассчитывать.
Как могло получиться, что ей с Ашанти предоставили этот маленький кубрик? И почему Валькур вторгся в их женские владения?
Собравшись с мыслями, Фелиситэ вскоре смогла найти ответ, по крайней мере на часть вопросов. Она попала на судно, переодевшись мужчиной. И если Валькур сейчас оказался здесь, значит он решил, что не следует раскрывать, кто она есть на самом деле. Только почему он так поступил? И что это означает для Ашанти, которой пришлось провести ночь в обществе двух мужчин, к тому же об этом знали все на судне?
Фелиситэ села, свесив ноги с койки. Ашанти тоже поднялась, разглядывая Валькура. Потом они обменялись с хозяйкой долгими взглядами. Вновь повернувшись к брату, Фелиситэ заметила, что он уже проснулся и теперь с интересом смотрит на нее своими светло-карими глазами. Перед тем как лечь спать, она сняла жилет и сейчас мягкие округлости грудей с просвечивающими сквозь кожу голубыми венами открылись взгляду в вырезе кружевной сорочки, несмотря на то что она легла спать не раздеваясь. Впервые за всю совместную жизнь с Валькуром мысль о том, что он не является ей кровным братом, вызвала у Фелиситэ тревогу.
Глубоко вздохнув и опустив ресницы, Фелиситэ спросила:
— Что это значит? Как ты здесь оказался?
— Какая ты храбрая, — проговорил он, растягивая слова. — А ты уверена, что должна это знать?
— Да, раз я тебя спросила.
— Хорошо. Эта каюта принадлежит мне по праву владельца.
— Владельца? — повторила Фелиситэ.
— Я… я вложил в это судно деньги. Только я считаю ниже своего достоинства иметь дело со сбродом, который на нем служит.
— Возможно, — бросила в ответ Фелиситэ, — но на какое уединение мы можем рассчитывать в такой тесноте?
— Уединение? Зачем оно нам? Ведь мы с тобой молодые люди, путешествующие вдвоем, вместе с девчонкой, которая состоит при нас.
— Не шути, Валькур! Нам незачем продолжать этот маскарад.
— Ты ошибаешься, дорогая. Ты бы сразу это поняла, увидев, что за висельники служат на судне. Кроме тебя и, конечно, Ашанти, на борту нет ни одной женщины, а до Франции еще очень далеко.
— Но ты ведь сумеешь меня защитить.
В глазах Валькура промелькнула веселая искорка, а потом они вновь погасли. Ашанти сделала безнадежный жест, не сказав при этом ни слова.
— Я не в силах уследить сразу за полусотней людей, — усмехнулся Валькур.
— Полсотни? На таком маленьком корабле? Почему так много?
Пожав плечами, он бросил взгляд на маленькое зарешеченное отверстие наверху, через которое в каюту проникал свет.
— Наверное, капитан любит большую компанию.
— Неужели это… на самом деле необходимо? — Фелиситэ прикусила губу.
— Если тебе не хочется, чтобы за тобой гонялись по всему кораблю, словно за сукой во время течки.
— Ладно, но как быть с Ашанти?
Мельком взглянув на служанку, Валькур сложил на груди руки с тонкими пальцами.
— Поскольку она находится при нас, ей можно не слишком беспокоиться, если только она не будет соваться в темные углы. А если с ней все-таки что-нибудь случится, к чему об этом беспокоиться?
— Можете не опасаться за меня, мадемуазель, — сказала Ашанти. — Я ношу с собой нож. Любой, кто дотронется до меня, сразу останется без пальцев, а если он и тогда не угомонится, я отрежу ему все остальное.
— Вот видишь? — усмехнулся Валькур. — Вопрос решен, хотя мне придется предупредить матросов насчет того, что им теперь угрожает.
Он, похоже, больше ни о чем не беспокоился, чего нельзя было сказать о Фелиситэ. Она играла роль мужчины всего несколько часов, самое большее — один вечер. Удастся ли ей хранить тайну на протяжении нескольких недель, пока они не доберутся до берегов Франции — в этом она сомневалась.
Нанковые бриджи позволяли ей свободно подниматься по трапам на верхние палубы судна, однако в них Фелиситэ чувствовала себя почти голой, потому что ткань плотно обтягивала тело, подчеркивая изгиб бедер и стройность ног. Ей удавалось скрывать женственность фигуры только благодаря длиннополому, свободно развевающемуся на ходу камзолу, без которого она не отваживалась выходить из каюты. Однако это было просто необходимо. Она бы навлекла на себя слишком много подозрений, если бы оставалась внизу, пока Ашанти вместе с матросами готовила для них с Валькуром завтрак на обложенном кирпичами очаге. Каждый матрос готовил для себя сам, если только не собирался разделить трапезу с кем-нибудь еще. Кока на судне не было, исключение делалось лишь для капитана — в его каюту еду приносил юнга.
Впрочем, Фелиситэ не могла постоянно оставаться внизу не только по этой причине. На палубу ее манил свежий соленый воздух и возможность полюбоваться бескрайним морским простором. Прошлым утром они оставили позади мутные воды Миссисипи и в сопровождении назойливых, сердито кричащих Чаек направились мимо светлой бирюзы мелей в сторону темно-голубых океанских глубин.
Фелиситэ путешествовала по морю не впервые; однажды отец взял ее с собой в Мобил. Однако тогда они не слишком далеко отошли от устья Миссисипи, продвигаясь вдоль побережья так, что на горизонте постоянно виднелась земля. На этот раз все было иначе. Выйдет ли из нее хороший моряк? Этого Фелиситэ не знала. Во время того, первого плавания, она не испытывала никаких неприятных ощущений, проводя возле борта по нескольку часов подряд, любуясь видом горизонта и окружающей их воды. Но теперь, осенью, море далеко не всегда бывало спокойным. Однажды их корабль уже как следует трепало волнами, так что его нос то и дело поднимался и падал вниз, разбрасывая по ветру морскую пену.
Стоя на палубе, Фелиситэ смотрела как косые паруса трепетали под порывами ветра над ее головой, время от времени издавая громкие хлопки, сопровождавшиеся скрипом мачт и каким-то особенным гулом туго натянутого такелажа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Фелиситэ нахмурилась, глядя, как отраженный солнечный свет ровными квадратами падает на противоположную стену. Теснота на кораблях была обычным делом, особенно если речь шла о грузовых судах, курсирующих между Луизианой и Европой. Чтобы извлечь из плавания максимальную выгоду, товарами старались заполнить все свободные помещения, считая, что это гораздо важнее удобств для пассажиров и команды. Отдельной каютой чаще всего обладал только капитан. Вторую, как правило, занимали двое старших корабельных офицеров. Если судно брало на борт пассажиров, их делили на две группы, независимо от семейного положения, чтобы поместить мужчин и мальчиков в одном тесном кубрике, а женщин и девочек — в другом. Крупные суда могли иметь отдельные каюты, которые за деньга предоставлялись высокопоставленным путешественникам, но на маленьких кораблях на такое нечего было даже рассчитывать.
Как могло получиться, что ей с Ашанти предоставили этот маленький кубрик? И почему Валькур вторгся в их женские владения?
Собравшись с мыслями, Фелиситэ вскоре смогла найти ответ, по крайней мере на часть вопросов. Она попала на судно, переодевшись мужчиной. И если Валькур сейчас оказался здесь, значит он решил, что не следует раскрывать, кто она есть на самом деле. Только почему он так поступил? И что это означает для Ашанти, которой пришлось провести ночь в обществе двух мужчин, к тому же об этом знали все на судне?
Фелиситэ села, свесив ноги с койки. Ашанти тоже поднялась, разглядывая Валькура. Потом они обменялись с хозяйкой долгими взглядами. Вновь повернувшись к брату, Фелиситэ заметила, что он уже проснулся и теперь с интересом смотрит на нее своими светло-карими глазами. Перед тем как лечь спать, она сняла жилет и сейчас мягкие округлости грудей с просвечивающими сквозь кожу голубыми венами открылись взгляду в вырезе кружевной сорочки, несмотря на то что она легла спать не раздеваясь. Впервые за всю совместную жизнь с Валькуром мысль о том, что он не является ей кровным братом, вызвала у Фелиситэ тревогу.
Глубоко вздохнув и опустив ресницы, Фелиситэ спросила:
— Что это значит? Как ты здесь оказался?
— Какая ты храбрая, — проговорил он, растягивая слова. — А ты уверена, что должна это знать?
— Да, раз я тебя спросила.
— Хорошо. Эта каюта принадлежит мне по праву владельца.
— Владельца? — повторила Фелиситэ.
— Я… я вложил в это судно деньги. Только я считаю ниже своего достоинства иметь дело со сбродом, который на нем служит.
— Возможно, — бросила в ответ Фелиситэ, — но на какое уединение мы можем рассчитывать в такой тесноте?
— Уединение? Зачем оно нам? Ведь мы с тобой молодые люди, путешествующие вдвоем, вместе с девчонкой, которая состоит при нас.
— Не шути, Валькур! Нам незачем продолжать этот маскарад.
— Ты ошибаешься, дорогая. Ты бы сразу это поняла, увидев, что за висельники служат на судне. Кроме тебя и, конечно, Ашанти, на борту нет ни одной женщины, а до Франции еще очень далеко.
— Но ты ведь сумеешь меня защитить.
В глазах Валькура промелькнула веселая искорка, а потом они вновь погасли. Ашанти сделала безнадежный жест, не сказав при этом ни слова.
— Я не в силах уследить сразу за полусотней людей, — усмехнулся Валькур.
— Полсотни? На таком маленьком корабле? Почему так много?
Пожав плечами, он бросил взгляд на маленькое зарешеченное отверстие наверху, через которое в каюту проникал свет.
— Наверное, капитан любит большую компанию.
— Неужели это… на самом деле необходимо? — Фелиситэ прикусила губу.
— Если тебе не хочется, чтобы за тобой гонялись по всему кораблю, словно за сукой во время течки.
— Ладно, но как быть с Ашанти?
Мельком взглянув на служанку, Валькур сложил на груди руки с тонкими пальцами.
— Поскольку она находится при нас, ей можно не слишком беспокоиться, если только она не будет соваться в темные углы. А если с ней все-таки что-нибудь случится, к чему об этом беспокоиться?
— Можете не опасаться за меня, мадемуазель, — сказала Ашанти. — Я ношу с собой нож. Любой, кто дотронется до меня, сразу останется без пальцев, а если он и тогда не угомонится, я отрежу ему все остальное.
— Вот видишь? — усмехнулся Валькур. — Вопрос решен, хотя мне придется предупредить матросов насчет того, что им теперь угрожает.
Он, похоже, больше ни о чем не беспокоился, чего нельзя было сказать о Фелиситэ. Она играла роль мужчины всего несколько часов, самое большее — один вечер. Удастся ли ей хранить тайну на протяжении нескольких недель, пока они не доберутся до берегов Франции — в этом она сомневалась.
Нанковые бриджи позволяли ей свободно подниматься по трапам на верхние палубы судна, однако в них Фелиситэ чувствовала себя почти голой, потому что ткань плотно обтягивала тело, подчеркивая изгиб бедер и стройность ног. Ей удавалось скрывать женственность фигуры только благодаря длиннополому, свободно развевающемуся на ходу камзолу, без которого она не отваживалась выходить из каюты. Однако это было просто необходимо. Она бы навлекла на себя слишком много подозрений, если бы оставалась внизу, пока Ашанти вместе с матросами готовила для них с Валькуром завтрак на обложенном кирпичами очаге. Каждый матрос готовил для себя сам, если только не собирался разделить трапезу с кем-нибудь еще. Кока на судне не было, исключение делалось лишь для капитана — в его каюту еду приносил юнга.
Впрочем, Фелиситэ не могла постоянно оставаться внизу не только по этой причине. На палубу ее манил свежий соленый воздух и возможность полюбоваться бескрайним морским простором. Прошлым утром они оставили позади мутные воды Миссисипи и в сопровождении назойливых, сердито кричащих Чаек направились мимо светлой бирюзы мелей в сторону темно-голубых океанских глубин.
Фелиситэ путешествовала по морю не впервые; однажды отец взял ее с собой в Мобил. Однако тогда они не слишком далеко отошли от устья Миссисипи, продвигаясь вдоль побережья так, что на горизонте постоянно виднелась земля. На этот раз все было иначе. Выйдет ли из нее хороший моряк? Этого Фелиситэ не знала. Во время того, первого плавания, она не испытывала никаких неприятных ощущений, проводя возле борта по нескольку часов подряд, любуясь видом горизонта и окружающей их воды. Но теперь, осенью, море далеко не всегда бывало спокойным. Однажды их корабль уже как следует трепало волнами, так что его нос то и дело поднимался и падал вниз, разбрасывая по ветру морскую пену.
Стоя на палубе, Фелиситэ смотрела как косые паруса трепетали под порывами ветра над ее головой, время от времени издавая громкие хлопки, сопровождавшиеся скрипом мачт и каким-то особенным гулом туго натянутого такелажа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107