— Я принес тебе вина, Эмма.
Он вошел, стал шарить по полкам, опрокидывая глиняные горшочки. Потом все же ухватил какую-то плошку, налил в нее вина, расплескав немало на глиняный пол. Протянул.
Она молча выпила глоток.
— Терпкое.
Он кивнул.
— Терпкое, но не кислое. Это все равно лучше, чем нюхать эту вонь.
Глядел на нее.
— Какая же ты красивая, когда вот так распускаешь косы.
Он протянул к ней руку, но она отшатнулась.
— Вы пьяны. Идите отоспитесь.
— Идти в эту вонь…
Он резко замотал головой.
— Нет, не сейчас. Завтра у меня важный день. И пусть дьявол заберет меня живым, если я не выбью проклятых нехристей с этой вонючей горы. Нет, клянусь всей землей Пуатье, всеми эльфами земель и вод Пуатье…
Замолчал, забыв, что хотел сказать. Глядел на нее, улыбался.
— Ты сама как эльф, Эмма. Наверное, вот такие нежные создания, как ты, кружат в вечернем тумане над стоячими заводями наших болот. Когда-нибудь я покажу их тебе… Когда я разобью норманнов, я вернусь с тобой в свои земли. И никто не посмеет препятствовать мне в этом.
— Не посмеет? — Она медленно пятилась вокруг расположенного в центре очага от подходившего к ней графа. — Как не посмеет? А ваша невеста? Принцесса Эдела ведь ждет вас во дворце.
Эбль остановился, хмыкнул.
— Эдела… Что мне Эдела, когда ты сама пожелала поехать со мной? И герцог Роберт был не против. Более того, он сам намекнул мне…
Он что-то хотел сказать, но нахмурился, словно вспомнил о чем-то важном и неприятном.
— Король Эдуард, бесспорно, будет в гневе, когда я верну ему дочь. Но что мне король Англии, когда я выбрал себе новую суженую — племянницу Робертина, племянницу Каролинга. О, твоя кровь даст мне все права на корону. А эта англичанка… Что она? Все Пуатье придет в восторг, когда я выведу тебя на паперть собора Сен-Илер.
Ему все же удалось прижать ее к стене, но она начала отбиваться, едва он ее обнял. Высвободив руку, она с размаху ударила графа по щеке. И тут же проворно отскочила прочь.
— Вы забываетесь, миссир! Я пока еще не ваша собственность, а ваши обещания не более чем порыв ветра.
Он глядел на нее, держась рукой за щеку. Казалось, трезвел прямо на глазах.
— Сначала вы облили меня водой, теперь ударили. Что же значат тогда ваши улыбки?
— Я защищалась, — дерзко ответила Эмма. — Защищала свою честь… Честь принцессы!
— Честь? — Он зло прищурился. — Какая честь может быть у нормандской шлюхи?
Эмму вдруг обуяла злость.
— В Нормандии я не была шлюхой. Я была законной женой Ролло Нормандского и королевой. И если бы кто-то посмел вести себя подобным образом, ему бы сделали «кровавого орла» — вскрыли бы грудь и, выворотив ребра, вырвали сердце.
Эбль в упор глядел на нее.
— Ролло, всегда лишь Ролло. А я было поверил вам, хотел услать Эделу. Ролло… Вы ведь не упомянули, что находитесь под защитой Роберта, не вспомнили о чести Каролингов. Для вас существует лишь этот варвар. Ну что ж… Я немедленно велю начать штурм, и — клянусь всеми святыми — утром вы увидите, как я сам сделаю «кровавого орла» вашему Ролло!
Спотыкаясь, он шагнул к двери, вышел, задев за косяк.
Эмма вдруг не на шутку испугалась. Мысли проносились в голове с лихорадочной быстротой. Риульф уже, наверное, на Леве, норманны готовят прорыв. И если сейчас Эбль предпримет новый штурм…
Стремглав она выбежала из хижины, кинулась за графом.
— О, миссир… Клянусь, я не хотела вас оскорбить. Она загородила ему дорогу, ловила его руку, которой он пытался ее отстранить.
— Миссир, простите меня. Я не так давно живу среди франков и еще не научилась их обычаям. Ведь у норманнов их женщины неприкосновенны.
Ей все же удалось удержать его, даже вернуть назад. Какое-то время они молча сидели на лежанке, глядели на догорающий в очаге огонь. Потом Эбль повернулся к ней. Зашуршало положенное под овчину сено.
— Хотите я вам спою? — предложила Эмма, мягко отстраняя протянутые к ней руки. И, не дожидаясь ответа, запела.
Эбль слушал ее недолго. Ее дивный голос не волновал его, а вот эти губы, кожа, мягкий изгиб открытой в вырезе платья ключицы.
Эмма зажмурилась, когда он начал целовать ее в мочку уха. Уклонялась.
— Ради всего святого… Ведь вы все еще помолвлены с другой. Не обижайте меня, миссир. Я не смею, я не должна…
— А ведь с Раулем Бургундским вы были не столь суровы.
— Ложь!
— Возможно… Но ведь всем известно, что Роллон терял из-за вас голову. Я охотно верю в это. Дайте же мне узнать, чем вы так пленили этого язычника.
Одной рукой он гладил ей колени, другую запустил в ее волосы, повернув к себе ее лицо. Целовал сначала грубо, задыхаясь. Потом нежно. От него пахло вином, но целоваться он умел. Ласково играл ее губами, сплетал языки. Любая Другая на месте Эммы поддалась бы, но она была слишком напряжена. В ужасе почувствовала, как Эбль валит ее на шкуры.
— Нет…
Она уворачивалась от его поцелуев. Упёрлась руками в его плечи. Совсем близко она видела его темные, горевшие глаза под густыми темными бровями, напряженные скулы. Отворачивалась. О боже, что ей делать? Не может же она позволить… Но как ей удержать этого сластолюбца подле себя, не позволить ему начать неожиданный штурм?
— Герцог Роберт никогда не простит мне…
— Пустое. Он только будет доволен.
Когда он стал задирать ей платье, она все же вырвалась.
— Нет, миссир. Вы просто бесчестите меня. Вы обручены перед алтарем. Я для вас — просто забава. И я не хочу, чтобы потом вы хулили меня при дворе моих родственников, а люди говорили, что, едва освободившись от Ролло, я вступила в греховную связь с первым же приглянувшимся мне мужчиной, который к тому же обещался другой.
Ей очень трудно было балансировать на грани полного отказа и в то же время соблазнять его.
Эбль тяжело перевел дыхание. Поглядел на нее с игривым укором.
— А ведь я уже чувствовал, как вы трепещете под моими поцелуями. И вместе с тем я словно девственницу совращаю. Ну ладно. Какие вам нужны заверения, что я готов жениться на вас, готов услать английскую принцессу за море?
Эмма молчала, словно обдумывала его слова, а на деле просто тянула время. Но Эбль ждал.
— Я поверю вам, если вы поклянетесь мне всеми святыми Пуатье и поцелуете после этого крест.
Эбль расхохотался.
— Извольте. Клянусь Святым Илером, а также Святым Сипрьеном, а также…
Эмма уже не слушала. Замерла. Она слышала шум за стенами хижины, гудение рогов, крики. Еще далеко, но все ближе, ближе…
Эбль же, увлекшись, пока ничего не замечал. Но вот и он замер, сидел, еще ничего не понимая.
И тут, отбросив дерюгу, в хижину ворвался охранник.
— Святые угодники! Ваша милость… Ролло! Вы слышите, на нас напал сам Ролло!
У бедняги было перекошено лицо, зуб на зуб не попадал от страха.
Весь хмель с Эбля точно ветром сдуло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124