– А вдруг это оборотни? – шепнула она.
– Вы умеете подбодрить! – отозвалась Жаккетта.
Она жалела, что впопыхах не надела перчаток и руки теперь у нее в смоле и чешуйках коры, да еще поцарапаны кое – где о сучки. А уж сколько набилось за шиворот иголок – не сосчитать! И колются, Аллах бы их побрал!
Жанна прижалась щекой к смолистому шершавому стволу. В отличие от Жаккетты, она не чувствовала ничего, ни содранных рук, ни хвои в волосах и платье. Зато слышала, как стучит собственное сердце. Лицо ее горело, на щеках выступил странный пот. А руки закоченели…
Сколько они просидели на дереве – было непонятно. Время остановилось. Очень скоро стало холодно, и тело затекло от сидения на ветке. Но Жанна была полна решимости дождаться рассвета.
– Госпожа Жанна! – внезапно сказала Жаккетта. – Огонь приближается!
Жанна вздрогнула и посмотрела в ту сторону, куда показывала Жаккетта. Там двигались огоньки.
Сначала она ничего не доняла, но потом стало видно, что с факелами в руках по дороге скачут всадники в сопровождении своры псов. Собаки не передаивались, как обычно, а молчали.
Жанна и Жаккетта, как испуганные птицы, замерли на своей ели, испытывая еще больший страх, чем когда услышали вой.
Всадники окружили брошенный экипаж. Один из них соскочил и распахнул дверцу.
– Тут пусто!
– Что за черт? Свеча горит? Собак спусти.
Спустили со сворки собак. Собаки, конечно же, сразу подвели всадников к ели.
Жанна вцепилась в ствол и постаралась сделаться незаметной, невидимой, слиться с корой. Жаккетта была с ней солидарна.
Спешившись, всадники подошли к дереву.
Жанна зажмурилась.
– Госпожа Жанна, госпожа Нарджис! – донеслось снизу. – Вы живы?
Жаккетте голос показался знакомым.
– Господин виконт, это вы? – недоверчиво спросила она.
– Да, я, с моими людьми! Спускайтесь, я отвезу вас в более безопасное место, чем эта ель! – крикнул снизу виконт.
– Я не могу спуститься… – шепнула Жанна.
– Госпожа Жанна не может! – крикнула вниз Жаккетта. – И я, похоже, тоже…
Соединенными усилиями нескольких человек девиц сняли с дерева. Жанна к этому моменту еле стояла на ногах.
Жаккетта держалась, всеми силами делая вид, что ночное лазанье по елкам – дело для нее вполне привычное. Ее поразил блеск глаз виконта в неровном, рвущемся свете факелов.
– Едем! – приказал он своему маленькому отряду.
«Почему их факелы так чадят?», – кисло думала на скаку Жаккетта, вцепившись в ремень всадника, сидевшего впереди.
Ехать было неприятно, везде кололось. «И приспичило же госпоже на елку залезть, не могла другое дерево поискать. Такое чувство, что даже в попе иголки! Могу изображать ежа на представлении».
Ельник кончился, пошел более приятный широколиственный лес. По нему ехали довольно долго, но лес кончился, и впереди вырос небольшой скалистый массив. На этой скале, как на постаменте возвышался замок. К нему вела извилистая дорога, заканчивающаяся у рва.
Подъемный мост сразу поднялся, чуть ли не за копытами последнего скакуна. Они проскакали под сводами толстой башни, затем узкой площадью между двумя рядами угрюмых зданий. Через новые ворота попали на открытое пространство, по правую руку был разбит фруктовый сад. Обогнули стену, за которой стояла круглая башня-донжон. Новая стена.
Опять миновали ворота и мостик надо рвом, проходящим внутри замка. Еще одна башня ц, наконец, замкнутая, выложенная плитами площадь непонятной формы, образованная вплотную стоящими зданиями. Кое-где цепь зданий соединяли квадратные башни.
Всадники остановились.
Измученные, исколотые хвоей, растрепанные и исцарапанные, испачканные в липкой смоле девицы поднялись вслед за виконтом по узенькой лестнице и очутились в маленькой сводчатой комнате.
– Спокойной ночи, дамы! – Виконт вручил Жаккетте свечу и, не говоря больше ни слова, удалился.
Первое и единственное, что увидела Жанна, – была кровать. Она, не раздеваясь, рухнула на нее.
Жаккетта пыталась выдрать из волос иголки и прочую труху, но руки, утомленные лазаньем по елкам, отказывались повиноваться. Тогда Жаккетта провела быстрый осмотр комнаты. Столик, зеркало, два скромных креслица. Кровать была только одна, зато широкая. Поэтому Жаккетта без церемоний забралась на нее, улеглась рядом с госпожой и уснула.
Глава XVI
День был холодным и серым.
Жанна проснулась оттого, что ее что-то немилосердно кололо под левой лопаткой. Недовольно морщась, она разлепила припухшие веки. Рядом посапывала Жаккетта. Жанна сделала попытку спихнуть ее с кровати на пол. Жаккетта лишь лениво отмахнулась во сне. Жанна попыталась опять, но под лопаткой закололо совсем нестерпимо. Жанна поняла, что ей придется встать, а Жаккетта будет спать. Обидно, но деваться некуда. Поэтому она оставила попытки спихнуть камеристку и рывком села.
Хвои набились в платье столько, что вытряхнуть ее никак не удавалось. Пришлось раздеться.
Жанна трясла платье и злилась. «Ну очень интересно получается! Ехали, ехали, все было прекрасно, и на тебе – куда-то делся благодетель со своим обозом. Совершенно одни очутились в каком-то жутком лесу. Хорошо, хоть виконт подвернулся. Значит, он живет здесь? И быстро же он добрался до дома, надо было с ним ехать, а не с благодетелем».
В рубашку иголки тоже набились. Жанна сняла и ее и хорошенько встряхнула. Хвоинки дождиком посыпались на пол. Страстно захотелось забраться в ванну, смыть ночной липкий страх.
На кровати зашевелилась Жаккетта.
– Вставай, чудовище! – потребовала Жанна. – Всякий страх потеряла!
– А чего? – Более изысканного выражения Жаккетта спросонок не нашла.
– Ничего! – отрезала Жанна. – Вставай, говорю, а не то хуже будет!
Жаккетта нехотя поднялась и первым делом подошла к окну.
Как оказалось, сделала она это совершенно напрасно – из окна открывался прекрасный вид на крепостную стену. Крепостная стена была добротной, ничего не скажешь. И по-своему красивой. Но Жаккетта ожидала увидеть что-нибудь менее массивное.
Но смотреть на надутую госпожу хотелось еще меньше, чем на каменную кладку, и Жаккетта, уставившись в окно, принялась выбирать мусор из волос.
Жанна, надув губы, сама, без помощи камеристки, надевала рубашку и готовилась зареветь. Жуткая обида на весь мир переполняла ее. «Ну, в самом деле, что это такое, как земли конфисковывать у нашей семьи, так инквизиция прицепилась именно ко мне, и нижнюю юбку чуть в Риме не украли, и рыжий пират, негодяй, обманул: сколько ни мазали кожу салом, все равно обветрилась! На локте ссадина, волосы в смоле, а эта корова у окна даже не шевелится!. И вообще никому никакого дела!»
В дверь постучали. Вошел слуга, поклонился и сказал:
– Господин виконт желает вам доброго утра и приглашает вас, госпожа графиня и вас, госпожа Нарджис, разделить с ним утреннюю трапезу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70