! Этот убийца меня называет язвой! - кричит Шошиа.
- Это я - убийца? - спрашивает Тигран, вставая.
- А ну, сидеть! - прикрикивает Девдариани, не оборачиваясь к Тиграну.
- Лимон, дорогой, я сяду, но как этот сопляк со мной разговаривает? робко спрашивает Тигран. Лимон - прозвище Девдариани.
- Вот и сиди!
- Но пусть он не называет меня убийцей...
- А кто в Тонети* убил лесничего? Я, что ли? - спрашивает Шошиа.
_______________
* Т о н е т и - название села.
- Лесничего я убил потому, что он дрова крестьянам не давал.
Камера хохочет, смеется и сам Тигран.
- Нашелся Арсен из Марабды! Защитник крестьян! Скажи это своему следователю! - советует Шошиа.
- И говорю!
- И что он, верит тебе?
- Если б верил, не сидел бы я рядом с тобой, дурак ты безмозглый!
- Люди добрые! Слыханное ли дело, чтоб человек гордился своим воровством?! Неужели нет в тебе хоть грамма крови, чтобы покраснеть?
- Уймись, Шошиа! Не надоело тебе скандалить? - подает голос Лимон.
Шошиа, испытывающий перед Девдариани робость, умолкает.
С минуту в камере царит молчание.
- Пришел! - раздается вдруг голос Шошиа.
- Кто пришел, Шошиа? - спрашиваю я.
- Тот самый пьяница! К пивному киоску подошел!.. Деньги кладет!.. Лей же, лей, бессовестный! Доливай! Видишь, у человека руки трясутся!.. Долил... Вах, вах, что он делает! Я сойду с ума!
- В чем дело, Шошиа?
- Дует этот болван! Пену сбивает! Боже, где твоя справедливость! Пей же, дурак!.. Вот так!
- Ну как, Шошиа, выпил?
- Выпил! И даже губы вытер!.. Вах, мне бы сейчас кружку холодного пива! Одну только кружку!..
- А еще чего, Шошиа? Мечтать так мечтать! - улыбается Лимон.
- Только кружку пива! - стонет Шошиа.
- И это все? - спрашиваю я.
- Эх, мой Заза! Что пиво! Крылья бы мне! Пару легких, сильных крыльев! Вылететь отсюда и - айда!..
- Так лети! Ведь ты - скворец!
- Крылья! Где их взять?
- Будут у тебя крылья!
- Когда же, мой друг, когда?
- Вырастут, Шошиа, вырастут! Ты еще птенец! - говорит Тигран.
- Уже не вырастут! Радуйся, Тигран! Вчера сон такой видел - не будет у меня крыльев!..
- Какой такой сон?
Саят-Нову* видел я во сне.
- Хватит горевать! - сказал он мне,
Не ищи пропавшее добро,
У других оно уже давно!
запел Шошиа.
_______________
* С а я т-Н о в а (1712 - 1795) - выдающийся тбилисский
поэт-ашуг. Писал на армянском, грузинском, азербайджанском языках.
- Врешь, Шошиа! Не так!
Ты напрасно, друг мой, слезы льешь!
Что пропало - того не вернешь!
поправил его Тигран.
- Это для меня не имеет значения. У Саят-Новы свое горе, у меня свое! - отмахнулся Шошиа и продолжал:
Гость я мира этого, друзья!
Гость уходит - уйду скоро я...
Прокурора можно провести,
От судьи же никак не уйти!..
- Вах! Ты сам слова сочиняешь, что ли? - удивился Тигран.
- Что тут сочинять? Пою то, что есть! - вздохнул Шошиа.
Прокурора можно провести,
От судьи же никак не уйти!..
Шошиа - скворец, но поет он словно соловей! Когда поет Шошиа, замирает вся тюрьма! Кому-кому, но Шошиа за пение не грозит карцер. Когда поет Шошиа, Тигран скулит, как побитый щенок.
Шошиа создан для свободы и песен... А по своей глупости сидит в тюрьме! Жаль!..
ЧЕСТНОЕ СЛОВО
Дверь камеры с шумом отворилась. Показался надзиратель. Все встали.
- Выходи, Накашидзе! - сказал он.
- С вещами? - спросил я.
- Нет, с мебелью!.. Выходи на допрос!
Я не спеша вышел из камеры.
- Шагай быстрей, руки за спину! - приказал надзиратель.
Я выполнил приказ.
Миновали коридор, по лестнице спустились во двор.
Я иду впереди, надзиратель - за мной.
Из противоположного корпуса выводят заключенного - наверное, с допроса.
- Повернись лицом к стене и стой! - велит надзиратель.
Я выполняю и этот приказ.
Проходят те двое.
- Здравствуй, Арсен! - обращается чужой надзиратель к моему.
- Здравствуй! - отвечает мой.
- Есть закурить?
- Хочешь "Приму"?
- Хоть стрихнин! Настроение у меня собачье! - отвечает тот. - Чего уставился? Пройди и стой у дверей! - говорит он своему заключенному. Тот идет и двери.
- Вор? - спрашивает мой надзиратель.
- Вор. А твой?
- Убийца.
- Гм, а похож на человека... Встретишь такого на улице - поди разберись, кто он такой! - говорит чужой.
- Что с тобой, почему ты не в духе? - спрашивает мой.
- Ребенок у меня тяжело болен... Врач прописал такое лекарство негде достать...
- А у евреев?
- Эх, куда там теперь...
- Что за лекарство?
Тот расстегнул нагрудный карман гимнастерки, достал листок бумаги и по слогам прочитал:
- Кор-да-рон. Слыхал?
- Нет.
- Ну, будь здоров!
- Дай тебе бог!
Мы вошли в противоположный корпус, поднялись на второй этаж и остановились у комнаты No 36. Надзиратель приоткрыл дверь.
- Нет его... Заходи, подождем, он скоро вернется.
Надзиратель уселся в кресло следователя, я напротив, на стуле. На столе лежало наше - Ростома Амилахвари и мое - дело. Надзиратель раскрыл его, пробежал глазами заглавный лист, потом захлопнул папку и взглянул на меня.
- Подумать только, что делает вино! Губит, губит оно человека!.. Вот я, например, однажды в Сололаки... - Он вдруг вспомнил, что разговаривает с заключенным, и умолк.
- Ты убил? - спросил он в упор.
- Нет! Не убивали ни я, ни мой товарищ!
- Значит, он сам покончил с собой? - усмехнулся надзиратель.
- Что вы за народ! Почему вы не хотите мне верить?! Говорю же я: подошел к нам какой-то пьяный, нес какую-то чепуху, а потом разозлился, взял да и запустил бутылкой в своих дружков!
- Подошел к вашему столу?
- Да!
- Разозлился?
- Да!
- Запустил бутылкой?
- Да, бутылкой! - Я покосился на графин с водой. Надзиратель переставил графин ближе к себе.
- А на своем столе он не нашел бутылки?
- Да, не нашел!
- Ну-ка, подай мне твой стул! - попросил надзиратель.
- Как же подать, когда он привинчен к полу?
- А ты знаешь, почему он привинчен?
- Чтобы заключенный не обрушил его на голову такого следователя, как ты! - разозлился я.
Надзиратель рассмеялся.
- А я думаю - наоборот!
На этот раз рассмеялся я.
- Почему ты не веришь, что я не убийца?
- Я, может быть, и верю, но чем ты докажешь?
- Докажу!
- Бог тебе в помощь...
- И все же ты не веришь!
- Понимаешь, с одной стороны, я готов поверить тебе - лицо у тебя доброе, хорошее. Но, с другой стороны, как вспомню убитого... Ну, если б ты сказал, что убил его случайно...
- Какого черта - случайно! Не убивал я!
В комнату вошел следователь. Мы встали.
- Вот, начальник, привел! - отрапортовал мой надзиратель.
- Хорошо. Подожди в коридоре, - ответил следователь, усаживаясь за стол.
Надзиратель вышел, но тотчас же вернулся.
- Извините, начальник, сигареты его случайно захватил! - Он положил на стол передо мной пачку "Примы" и спички и быстро покинул комнату. Что-то теплое разлилось по моему телу, к горлу подкатил соленый комок.
Следователь Гагуа расследует дело с первого же дня нашего ареста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40