ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

И посчитал это справедливым возмездием.
Элеонора головой уткнулась в плечо Ахилла.
– Но ты все равно не такой, как Эль-Мюзир. Ты дрался за своего отца, а твой друг дрался за своего. Ни один из вас не мог поступить иначе. Де Рашан долго издевался над Константином, и ты убил его за это. Эль-Мюзиру… не нужна была причина, чтобы убивать. Не нужно было принимать вызовы на дуэль, не нужно было вершить правосудие.
– Но если бы я ничего не совершил, кроме того, что сделал, как насчет дяди Бекета? Должен ли я вызвать его? А если янсенисты правы, тогда? Или все закончено? Столько людей погибло, когда я защищал честь человека, которого считал своим отцом. Или снова начать бойню? Бекет и Катье дороги мне, Эл. В их доме я видел настоящее счастье, смех. И хотя старался убедить себя, что любовь не существует, я видел и ее. И я разрушу это? А как поступить с кузенами и с кузинами? Потом и всеми остальными? Я с лихвой сыт местью. Пусть прошлое найдет мир среди мертвых.
– Я молю Бога, чтобы моя семья могла произнести эти слова.
Ахилл перекатился на бок и на секунду скривился от боли.
– Эл, – сказал он, беря ее за руку, – возможно, я помогу им сказать это.
– Слишком поздно, – прошептала Элеонора. – Это то, что можно понять только самостоятельно, то, что мы должны были осознать давным-давно, но так и не сделали этого.
– А я не смог бы понять этого без тебя, – заметил Ахилл и снова перевернулся на живот. Элеонора возобновила свою работу.
– Расскажи мне о Вене – попросил Ахилл, в его голосе чувствовалось напряжение.
– О Вене? – эхом отозвалась Элеонора, ее руки замерли.
– О твоей жизни там, до того как ты приехала в замок Дюпейре. Жизнь наемника одинока, Эл, и я хочу, чтобы у меня осталось как можно больше воспоминаний о тебе.
– Моей жизни прежде… До того как я согрешила с сыном дьявола. До того как я полюбила. – Руки Элеоноры дрожали, когда она вынимала шерсть из ран на спине – медленно, дюйм за дюймом.
– Венгрия, – начала Элеонора, поколебалась, потом начала опять: – Венгрия и Австрия веками были под гнетом завоевателей, в одни времена тесно сотрудничали, в иные не очень.
– О-ох, – было все, что произнес Ахилл.
– Вена для венгров – это как Париж для французов или Лондон для англичан. У моей семьи там дом, – продолжала Элеонора рассказывать Ахиллу о своей жизни в городе и при дворе эрцгерцогини.
Она говорила мягким и ровным голосом, боль от ранее сказанных слов ослабла, потому что была разделена с другим человеком, и скоро тепло огня, тишина ночи и стремящийся к жизни мужчина, спокойно лежавший под ее руками, превратили пустую комнату и обычную кровать в рай, с которым не могли сравниться ни грот, ни роща, ни римские излишества. Все ушло… стены комнаты закачались и рассыпались…
Глава 23
Ранним утром следующего дня Ахилл проснулся от ровного бормотания голосов и пульсирующего огня, разлившегося по его спине. Он позволил удивительно шелковистым звукам немецкого Элеоноры проникнуть в сознание и приглушить пламя.
Элеонора благодарила вдову за ужин и за что-то еще… новую одежду? Не имеет значения – за что. Она могла благодарить эту женщину за карету и четверку лошадей, за все оказанное им внимание. Просто это был голос Элеоноры, который ему хотелось слушать.
Дверь открылась, и Ахилл услышал шуршание юбок амазонки Элеоноры, когда она зашла в комнату. Он вспомнил, как однажды лежал на шелковых простынях роскошной кровати в замке Дюпейре и возбуждался от одной мысли о ней.
Ахилл ощутил знакомое прикосновение локонов и улыбнулся. Очевидно, боль не является помехой желанию. И, очевидно, шелковые простыни и роскошная кровать необязательны. Нужна только Элеонора.
Шуршание раздалось ближе.
– Ахилл, – тихо позвала Элеонора.
Он открыл глаза и обнаружил, что Элеонора стоит на коленях рядом с кроватью, а ее лицо светится в ровном свете масляной лампы. Ахилл подумал, как приятно слышать и видеть ее. Он вжался обтянутыми шерстяным одеялом бедрами в покрывало, зная, что ему лишь надо коснуться ее, чтобы воскресить в памяти воспоминания и мечты.
– Эрве давно пришел с твоими книгами, а фрау Трабен принесла лосьон, который ей дал торговец из Леванта, – сообщила Элеонора. – Он смягчит боль в спине.
Ахилл кивнул, а она встала на колени возле его кровати, смачивая его спину чем-то прохладным. Спустя некоторое время его внутреннее напряжение уменьшилось, но лишь благодаря ее прикосновениям, благодаря тому, что она находилась с ним рядом. Ахилл слышал дыхание Элеоноры, слышал, как оно участилось, когда она добралась до самого глубокого рубца.
Он закрыл глаза и отдался удовольствию внутреннего общения. Оно было так же ново для него, как и наблюдать за умывающейся Элеонорой, и Ахилл вдруг понял, что он хочет, чтобы его оставшаяся жизнь состояла из таких моментов, связанных вместе один с другим, чтобы дожидаться следующего, наслаждаться настоящим, получать удовольствие, вспоминая о прошедшем.
В его сладких мыслях появилась горечь. Но его жизнь не была такой. Ирония Судьбы – одна и та же женщина стала причиной и его падения, и его спасения.
Ахилл отбросил эту мысль. Впереди еще будут бессчетные часы для размышлений о судьбе, но так мало, очень мало времени осталось быть с Элеонорой.
– Надеюсь, это поможет, – сказала Элеонора. – Я такая неловкая. Дома для этого всегда были слуги.
– Я рад, что сейчас здесь нет никаких слуг, – заметил Ахилл и почувствовал, как Элеонора замерла.
Она вернулась к его спине.
– Большая часть рубцов быстро заживет, – произнесла она подавленным голосом, – но есть несколько – слишком много – глубоких ран…
– Сначала монахи пользовались обычным кнутом из кожаных ремней, – констатировал Ахилл, – но я… не раскаялся… поэтому они использовали кнут с узлами на нитях.
– Как они мучили тебя! Какие люди могут называть такое богоугодным поступком?
– Они называют это епитимьей, Элеонора. И, может быть, это не так уж незаслуженно.
– Нет! Ты ничего не сделал, чтобы подвергнуться такому наказанию.
– Разве нет? – Слова тяжело повисли в воздухе. – Ты мало знаешь о моих грехах.
– И ты о моих, – тихо возразила Элеонора.
Она молча втирала лосьон вдоль края халата, почти закрывавшего запястье, потом остановилась. Ахилл хотел, чтобы она продолжала, отложив в сторону ткань и лосьон и пользуясь успокаивающим бальзамом своих прикосновений. Ее удивительные прикосновения… Сколько раз, привязанный к стене, он вызывал в своем воображении ее прикосновения. Ахилл застонал.
– Может, тебе лучше лечь на бок? – осведомилась Элеонора.
– Чуть позже, – отозвался Ахилл.
Элеонора встала и вернулась с подносом, на котором вдова принесла ужин. Она села на пол рядом с Ахиллом, как и прошлым вечером, и они поделили хлеб с сыром и токайское.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100