Это будет, конечно, неслыханным унижением, тем более что он в этот момент наверняка занят с танцовщицей — если он вообще до сих пор задержался на базаре, — но у Шарлотты не было выбора. Дело не только в том, что все эти десять лет она хранила в душе era образ. Возможно, лишь он один из всей рыночной толпы способен объясняться по-английски. Она взяла под руку Беттину.
— Идем же. Вот увидишь, мы окажемся на месте, попивая чаек с шоколадом, еще до того, как нас успеют хватиться твои папенька и маменька.
Рыночную площадь, до этого наводненную птичьими клетками, теперь заполонили торговцы ишаками. Шарлотта протолкалась на возвышение и старалась в людском море высмотреть непокрытую, против местных обычаев, голову мистера Треваррена. Но его и след простыл. Беттина сдавленно рыдала, что вызвало у Шарлотты новую вспышку гнева.
В этот момент их сжало в водовороте толпы, и вдруг на лицо Шарлотты опустилась грязная, пропитанная каким-то вонючим снадобьем тряпка и кто-то прижал ее руки к бокам. Она успела услышать истерический визг Беттины, но тут все закружилось у нее перед глазами, земля ушла из-под ног и она очутилась в какой-то темной бесконечной бездне.
Обхватив руками расшитый лиф танцовщицы, Патрик Треваррен приподнял ее и посадил на помост. В припадке особой щедрости он поощрил ее ухмылкой и украдкой сунутой монетой, и в этот самый миг плотную атмосферу базара пронзил душераздирающий женский визг.
Как и во всем арабском мире, в Рице женщина была всего лишь предметом торговли. Однако Патрик родился в Бостоне, а образование получил в Англии. Результатом этого явились некоторые рыцарские черты характера, бывшие помехой в ею нынешнем окружении. Понимая, что, скорее всего, он делает ошибку, реагируя на дамскую истерику, он не смог не попытаться выяснить, кто и почему кричал.
Он протиснулся сквозь толпу и обнаружил одну из тех дам-иностранок, которых заметил ранее. Паранджа соскользнула с ее лица, и по гундосому произношению тех слов, которые можно было разобрать сквозь непрерывные причитания, он определил в ней американку.
Разгневанный, он схватил ее за плечи и как следует встряхнул.
— Прекратите это нытье и скажите толком, что с вами случилось!
Заинтересованные арабы слегка раздались в стороны.
— М-моя подруга!.. — рыдала юная особа. — М-мою подругу похитили пираты!
При воспоминании о широко распахнутых глазах той — второй — особы Патрик невольно сжал зубы от охватившего его волнения.
— Где это случилось? — спросил он по возможности спокойнее. — Сколько их было? Вы успели заметить, куда они скрылись?
Девица издала очередное громогласное рыдание.
— Их было не меньше сотни. — Она попыталась сдержать слезы. — И откуда мне знать, в какую сторону они скрылись?! Я даже не смогу найти дорогу, чтобы вернуться к Винсентам! — Ее зеленые глазки изрядно покраснели и опухли, а с кончика носа свисала капля.
Патрик нашел в толпе более или менее знакомое лицо. Это был мальчишка, несколько раз уже бегавший по его поручениям. Патрик знал дом Винсентов и даже иногда бывал там по делам.
На беглом арабском он растолковал мальчишке, куда тот должен проводить эту леди, подкрепив свою инструкцию несколькими мелкими монетами. Было совершенно очевидно, что от этой юной истерички не следует ожидать помощи в поисках. Затем он приступил к расспросам очевидцев.
Хотя Патрик прекрасно знал местное наречие и был вхож в некоторые семьи местной знати, он все же чувствовал себя в этом королевстве, скорее, отщепенцем. А собравшаяся на базаре толпа была склонна симпатизировать скорее похитителям, чем девице. По их понятиям, продажа невинных девиц в рабство — самый достойный вид коммерции.
Рыская по множеству извилистых улочек, расходившихся во все стороны от базара, Патрик не мог подавить возраставшего чувства растерянности — он сознавал безнадежность своего преследования. По всей видимости, девушка исчезла бесследно и уже ничто и никто не предотвратит ту судьбу, которую ей уготовили похитители.
Шарлотта пришла в себя в темном, тесном помещении, пропитанном запахами крыс, сырости и разлагавшихся продуктов. Голова болела так, словно ее перед этим оглушили дубиной, а желудок сводило от приступов тошноты. Все ее нежное тело болело, превратившись в один сплошной синяк вперемежку со ссадинами.
Ее чуть не вырвало, но во рту оказался кляп, а когда она шевельнулась, чтобы освободиться от него, то обнаружила, что руки связаны. Слезы бессильного гнева и страха стояли в глазах.
«Ты ведь мечтала о приключениях, — корила она себя, — ну вот и будь теперь довольна».
От отчаяния ей захотелось биться головой об пол до тех пор, пока не потеряет сознание опять, но она нашла в себе силы и постаралась взять себя в руки. Было очевидно, что сейчас не время для истерики: жизненно необходимо как можно более хладнокровно продумать план своего спасения.
Вслед за этим пришла мысль о Беттине. Шарлотта с раскаянием подумала, как напугана бедная девочка, если похитители схватили и ее. Если с Беттиной что-то случилось, вина за это будет лежать только на Шарлотте, и больше ни на ком. Ведь она буквально силком затащила свою компаньонку на этот базар, и результат ее жажды приключений может оказаться плачевным.
Шарлотта снова с трудом подавила приступ тошноты. Если ей хватит смекалки освободиться самой, она непременно постарается разыскать Беттину, чтобы удрать отсюда вдвоем. Однако весьма вероятно, что она рискует не увидеть своей приятельницы вовсе.
Воображение рисовало Шарлотте одну за другой цветистые и достоверные картины всяких ужасов. В глубине души она желала быть одной из девушек в гареме султана Патрика Треваррена. Эта ее любимая бесконечная игра воображения заставляла трепетать ее члены и покрывала ее щечки лихорадочным румянцем. Однако начало реальной жизни в качестве белой рабыни оказалось несколько грубее фантазий юной школьницы. Конечно, ей не суждено принадлежать человеку, о котором она грезила все эти годы. Скорее всего, она станет собственностью слюнявого негодяя, который будет ценить ее не больше, чем одну из своих собак или лошадей.
Шарлотта вспомнила зеленые берега Пугетского пролива и городок Гавань Куад, где находился дом ее отца, хозяина и управляющего крупнейшей лесопильной компании в штате Вашингтон. Брайхам Куад был человеком весьма строгих нравов, никогда не позволявшим себе совершать ни малейшей глупости, но Шарлотта ни на секунду не сомневалась в его любви. И она сама, и ее сестра Милли были абсолютно уверены, что случись с ними что-то плохое, отец не пожалеет своей жизни, но выручит их из беды. Благодаря этой уверенности они росли в атмосфере доверия и безопасности.
Их мачеха, Лидия, научила девочек быть сильными, не бояться при случае рисковать или демонстрировать свою сообразительность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87