Зато он может получить предстоящую ночь.
Арман встал.
— Думаю, нам пора подняться наверх.
Столь резкая перемена в поведении хозяина дома испугала Жаклин. Кровь отхлынула от ее лица.
— Уже? — спросила она едва слышным голосом. — Я думала, что успею выпить еще бокал вина.
— Вино есть в спальне, — быстро произнес Арман, мучаясь сознанием того, что заставляет ее делать то, чего ей не хочется. После года воздержания он собирался затащить в постель дрожащую, неопытную девственницу. «Господи, что же со мной происходит?» — неожиданно подумал он.
Жаклин подняла на него серые глаза:
— Вы спасете Франсуа-Луи, если я не пересплю с вами?
— Нет и еще раз нет. — Арман готов был проклясть себя за эти слова.
Жаклин колебалась. Она понимала, что это ее последняя возможность изменить свое решение. Сейчас она может просто поблагодарить его за ужин, надеть плащ и уехать — Харрингтоны рано ложатся спать, и никто не заметит ее отсутствия. Но тогда Франсуа-Луи умрет.
Неожиданно Жаклин почувствовала странное спокойствие. Может быть, нет ничего дурного в том, чтобы переспать с мужчиной? Насколько она могла понять, Арман собирался использовать ее тело для того, чтобы получить удовольствие. Она вспомнила, как Никола накинулся на нее в камере, и содрогнулась. Если ей еще раз придется пережить нечто подобное, то она никогда больше не станет этим заниматься. Тем не менее поскольку она не собирается выходить замуж за Франсуа-Луи, ее девственность не имеет никакого значения.
Жаклин снова посмотрела на Армана. Выражение его лица оставалось непроницаемым. Она не знала, что заставило его сделать такое странное предложение, но в одном была уверена: он не сгорал от желания обладать ею. Что ж, по крайней мере можно надеяться, что все это продлится не слишком долго.
Наконец Жаклин подняла голову:
— Пойдемте наверх.
Подойдя к ней, Арман подал ей руку и молча вывел ее из комнаты. Ему казалось, что его сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Когда они дошли до дверей спальни, он чувствовал себя неуклюжим и растерянным мальчишкой, однако пути назад уже не было.
Он распахнул дверь, и Жаклин вошла в просторную спальню, в одном углу которой стоял шкаф, а в другом — письменный стол. На полу лежал огромный персидский ковер. Вся мебель была выдержана в строгом классическом стиле.
Жаклин посмотрела на кровать, которая казалась шире и длиннее, чем обычные кровати — скорее всего ее делали специально для Армана.
— Не хотите немного бренди?
Она обернулась и увидела, что Арман, видимо, решив, что алкоголь поможет гостье успокоиться, протягивает ей стакан. Онемевшими пальцами Жаклин сжала стакан, поднесла его ко рту и сделала большой глоток. Тягучая жидкость обожгла горло, но она тут же сделала еще один глоток и почувствовала, как по ее телу разливается приятное тепло.
— Надеюсь, теперь вам лучше? — Арман подбросил дров в щи и принялся зажигать свечи, расположенные по углам спальни. Все выглядело так, словно он нисколько не торопился получить то, зачем привел ее.
— Да, — ответила Жаклин. Она не представляла, что Арман будет делать после того, как закончит с освещением, поэтому решила сразу приступить к главному. — Месье Сент-Джеймс… — начала она неожиданно тонким голосом, — хочу предупредить вас, что я никогда не занималась этим раньше.
— Я знаю. — Арман зажег все свечи и подошел к камину, чтобы подбросить в него еще поленьев. Он видел, как она напугана, и корил себя за это. Для Жаклин предыдущий опыт занятий любовью ограничивался только той жуткой сценой, когда Никола Бурдон едва не изнасиловал ее в тюремной камере. Один Бог знает, какие мысли роятся в ее головке по поводу предстоящего этой ночью, но на этот раз все произойдет по-другому, пообещал он себе. Присев на корточки, Арман принялся перекладывать дрова, лежавшие перед ним, что на самом деде было абсолютно бесполезным занятием.
Жаклин терпеливо ждала, когда он закончит, однако нервы ее были на пределе. Не зная, что предпринять, она сказала:
— Месье Сент-Джеймс, боюсь, я не совсем понимаю, чего вы от меня хотите.
— Жаклин, — произнес он тихим голосом, — мне будет очень приятно, если вы станете называть меня Арман.
Хозяин дома повернулся к ней: его лицо было освещено янтарными бликами пламени, и в эту секунду Жаклин почувствовала, что не может оторвать от него взгляда. Немного грубоватые черты его лица теперь казались столь совершенными, словно были высечены из мрамора. Его волосы переливались всеми оттенками меди и золота, и глаза сверкали в полумраке как драгоценные изумруды. В этих глазах Жаклин увидела то, чего не замечала раньше. Желание. Жажду. Стремление к ней. Сила его взгляда была такова, что окутывала Жаклин, манила, притягивала… Ее голова закружилась, мысли начали путаться.
— Жаклин, — позвал он, — иди сюда.
Загипнотизированная бархатистым звуком его голоса, она послушно пересекла комнату и приблизилась к нему. Стоя перед ним, она ждала, что он вот-вот заломит ей руки за спину, прижмет ее к стене и задерет на ней юбку.
— Мне будет очень приятно, если ты снимешь с меня куртку, — неожиданно произнес Арман.
Она удивленно взглянула на него, смущенная его необычной просьбой. Его лицо оставалось спокойным. Тогда она начала медленно расстегивать пуговицы на его куртке, а затем сняла ее с его могучих плеч и опустила на пол. После этого Жаклин снова посмотрела на него.
— А теперь мой жилет.
Ее пальцы послушно принялись расстегивать пуговицы на жилете, и вскоре этот предмет одежды тоже оказался на полу.
— Рубашку.
Это задача оказалась потруднее. Жаклин некоторое время изучала его~ галстук, решая, за какой конец потянуть. Наконец, разобравшись что к чему, она перешла к действиям, и, к ее величайшему облегчению, галстук развязался. Затем она вытащила запонки из манжет и отошла на секунду, чтобы положить их на стол.
Когда она начала расстегивать пуговицы, ее пальцы предательски задрожали. С каждой пуговицей его грудь обнажалась все больше, открывая ее взгляду тугие бугорки мышц. Ей пришлось потянуть за края рубашки, чтобы вытащить ее из бриджей и расстегнуть последние несколько пуговиц. Жаклин слышала, как гулко бьется его сердце, и неожиданно почувствовала, что ей самой хочется дотронуться до этой широкой груди, ощутить под своими ладонями его шелковистую кожу. В ту же секунду она остановилась.
Арман понял, что теряет ту тончайшую нить, которая уже начала возникать между ними. Ему нестерпимо захотелось обнять Жаклин, покрыть поцелуями ее лицо, сорвать с нее одежду и ласкать до тех пор, пока она не начнет стонать от наслаждения. Легкие прикосновения ее пальцев, аромат волос, шуршание платья, когда она отходила, чтобы положить на стол запонки, — все это заставляло его сгорать от желания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Арман встал.
— Думаю, нам пора подняться наверх.
Столь резкая перемена в поведении хозяина дома испугала Жаклин. Кровь отхлынула от ее лица.
— Уже? — спросила она едва слышным голосом. — Я думала, что успею выпить еще бокал вина.
— Вино есть в спальне, — быстро произнес Арман, мучаясь сознанием того, что заставляет ее делать то, чего ей не хочется. После года воздержания он собирался затащить в постель дрожащую, неопытную девственницу. «Господи, что же со мной происходит?» — неожиданно подумал он.
Жаклин подняла на него серые глаза:
— Вы спасете Франсуа-Луи, если я не пересплю с вами?
— Нет и еще раз нет. — Арман готов был проклясть себя за эти слова.
Жаклин колебалась. Она понимала, что это ее последняя возможность изменить свое решение. Сейчас она может просто поблагодарить его за ужин, надеть плащ и уехать — Харрингтоны рано ложатся спать, и никто не заметит ее отсутствия. Но тогда Франсуа-Луи умрет.
Неожиданно Жаклин почувствовала странное спокойствие. Может быть, нет ничего дурного в том, чтобы переспать с мужчиной? Насколько она могла понять, Арман собирался использовать ее тело для того, чтобы получить удовольствие. Она вспомнила, как Никола накинулся на нее в камере, и содрогнулась. Если ей еще раз придется пережить нечто подобное, то она никогда больше не станет этим заниматься. Тем не менее поскольку она не собирается выходить замуж за Франсуа-Луи, ее девственность не имеет никакого значения.
Жаклин снова посмотрела на Армана. Выражение его лица оставалось непроницаемым. Она не знала, что заставило его сделать такое странное предложение, но в одном была уверена: он не сгорал от желания обладать ею. Что ж, по крайней мере можно надеяться, что все это продлится не слишком долго.
Наконец Жаклин подняла голову:
— Пойдемте наверх.
Подойдя к ней, Арман подал ей руку и молча вывел ее из комнаты. Ему казалось, что его сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Когда они дошли до дверей спальни, он чувствовал себя неуклюжим и растерянным мальчишкой, однако пути назад уже не было.
Он распахнул дверь, и Жаклин вошла в просторную спальню, в одном углу которой стоял шкаф, а в другом — письменный стол. На полу лежал огромный персидский ковер. Вся мебель была выдержана в строгом классическом стиле.
Жаклин посмотрела на кровать, которая казалась шире и длиннее, чем обычные кровати — скорее всего ее делали специально для Армана.
— Не хотите немного бренди?
Она обернулась и увидела, что Арман, видимо, решив, что алкоголь поможет гостье успокоиться, протягивает ей стакан. Онемевшими пальцами Жаклин сжала стакан, поднесла его ко рту и сделала большой глоток. Тягучая жидкость обожгла горло, но она тут же сделала еще один глоток и почувствовала, как по ее телу разливается приятное тепло.
— Надеюсь, теперь вам лучше? — Арман подбросил дров в щи и принялся зажигать свечи, расположенные по углам спальни. Все выглядело так, словно он нисколько не торопился получить то, зачем привел ее.
— Да, — ответила Жаклин. Она не представляла, что Арман будет делать после того, как закончит с освещением, поэтому решила сразу приступить к главному. — Месье Сент-Джеймс… — начала она неожиданно тонким голосом, — хочу предупредить вас, что я никогда не занималась этим раньше.
— Я знаю. — Арман зажег все свечи и подошел к камину, чтобы подбросить в него еще поленьев. Он видел, как она напугана, и корил себя за это. Для Жаклин предыдущий опыт занятий любовью ограничивался только той жуткой сценой, когда Никола Бурдон едва не изнасиловал ее в тюремной камере. Один Бог знает, какие мысли роятся в ее головке по поводу предстоящего этой ночью, но на этот раз все произойдет по-другому, пообещал он себе. Присев на корточки, Арман принялся перекладывать дрова, лежавшие перед ним, что на самом деде было абсолютно бесполезным занятием.
Жаклин терпеливо ждала, когда он закончит, однако нервы ее были на пределе. Не зная, что предпринять, она сказала:
— Месье Сент-Джеймс, боюсь, я не совсем понимаю, чего вы от меня хотите.
— Жаклин, — произнес он тихим голосом, — мне будет очень приятно, если вы станете называть меня Арман.
Хозяин дома повернулся к ней: его лицо было освещено янтарными бликами пламени, и в эту секунду Жаклин почувствовала, что не может оторвать от него взгляда. Немного грубоватые черты его лица теперь казались столь совершенными, словно были высечены из мрамора. Его волосы переливались всеми оттенками меди и золота, и глаза сверкали в полумраке как драгоценные изумруды. В этих глазах Жаклин увидела то, чего не замечала раньше. Желание. Жажду. Стремление к ней. Сила его взгляда была такова, что окутывала Жаклин, манила, притягивала… Ее голова закружилась, мысли начали путаться.
— Жаклин, — позвал он, — иди сюда.
Загипнотизированная бархатистым звуком его голоса, она послушно пересекла комнату и приблизилась к нему. Стоя перед ним, она ждала, что он вот-вот заломит ей руки за спину, прижмет ее к стене и задерет на ней юбку.
— Мне будет очень приятно, если ты снимешь с меня куртку, — неожиданно произнес Арман.
Она удивленно взглянула на него, смущенная его необычной просьбой. Его лицо оставалось спокойным. Тогда она начала медленно расстегивать пуговицы на его куртке, а затем сняла ее с его могучих плеч и опустила на пол. После этого Жаклин снова посмотрела на него.
— А теперь мой жилет.
Ее пальцы послушно принялись расстегивать пуговицы на жилете, и вскоре этот предмет одежды тоже оказался на полу.
— Рубашку.
Это задача оказалась потруднее. Жаклин некоторое время изучала его~ галстук, решая, за какой конец потянуть. Наконец, разобравшись что к чему, она перешла к действиям, и, к ее величайшему облегчению, галстук развязался. Затем она вытащила запонки из манжет и отошла на секунду, чтобы положить их на стол.
Когда она начала расстегивать пуговицы, ее пальцы предательски задрожали. С каждой пуговицей его грудь обнажалась все больше, открывая ее взгляду тугие бугорки мышц. Ей пришлось потянуть за края рубашки, чтобы вытащить ее из бриджей и расстегнуть последние несколько пуговиц. Жаклин слышала, как гулко бьется его сердце, и неожиданно почувствовала, что ей самой хочется дотронуться до этой широкой груди, ощутить под своими ладонями его шелковистую кожу. В ту же секунду она остановилась.
Арман понял, что теряет ту тончайшую нить, которая уже начала возникать между ними. Ему нестерпимо захотелось обнять Жаклин, покрыть поцелуями ее лицо, сорвать с нее одежду и ласкать до тех пор, пока она не начнет стонать от наслаждения. Легкие прикосновения ее пальцев, аромат волос, шуршание платья, когда она отходила, чтобы положить на стол запонки, — все это заставляло его сгорать от желания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82