Его женщина. Как чудесно, что эта пылкая фантазерка принадлежит ему одному. Если это низводит его до уровня пещерного человека, так тому и быть.
Майя шевельнулась, веки ее затрепетали. Аксель поднес к лицу прядь волос, самую пурпурную, и вдохнул запах гиацинтов.
– Любишь утро?
– Теперь – да, – сонно пробормотала Майя. – Неужто никто не колотил в дверь?
– Я ничего такого не слышал. – Словно по заказу, Алекса завозилась в колыбели, а за дверью раздался быстрый топот ног. – Так! Уже и наспех не получится!
– Майя, Майя! – В дверь забарабанили. – Почему твоя дверь заперта? И почему под ней спит Мэтти? Уже поздно, нам пора идтить в школу!
– Идтить? – ужаснулся Аксель, убирая распаленные чресла подальше от искушения (даже это не испортило настроения). – До твоего появления Констанс говорила правильно.
– Она и теперь говорит правильно, когда считает нужным, а слова коверкает, чтобы показать, что довольна жизнью.
– Лучше бы это выражалось в долгом утреннем сне, – проворчал он.
За дверью наступила внезапная тишина. Это заставило Акселя выпрыгнуть из постели и схватиться за одежду.
– Папа? – робко осведомились снаружи. – Это ты?
– Ну вот, теперь придется объясняться, – невозмутимо заметила Майя, натягивая трикотажный комбинезон, выгодно подчеркнувший все изгибы ее фигуры. – А ты, похоже, не слишком рад, что дочь стала такой разговорчивой.
– Женщин и детей приятно видеть, но не слышать!
Аксель судорожно натянул брюки, но поймал восхищенный взгляд Майи и снова развеселился. Возможно, в том, что он не замечает знаков женского внимания, есть доля истины. Правда, ее он заметил. О, эти знаки внимания! При одной мысли о них брюки натянулись до отказа. А между тем Майя уже открывала дверь.
За дверью оказались Мэтти с большим пальцем во рту и Констанс с круглыми глазами.
– В самом деле, уже поздно, – приветливо обратилась к ним Майя. – Идите на кухню и сделайте нам всем по чашке хлопьев с молоком. Мы сейчас.
– Значит, вы спали в одной постели? – уточнила девочка.
– Как все родители. А теперь бегом на кухню! Алекса вот-вот расплачется, надо ею заняться. Вы уже достаточно взрослые, чтобы приготовить завтрак.
Голос Майи, по обыкновению ласковый, на этот раз нес в себе строгую нотку, и дети пусть неохотно, но подчинились. Аксель восхищенно подумал: некоторые заговаривают животных, а эта женщина – детей. Констанс и Мэтти еще не успели заняться завтраком, а уже начали пересмеиваться.
– Ты прирожденный педагог, моя милая!
Аксель и в самом деле так думал – теперь. До этого ему казалось, что учительская практика для Майи лишь средство подзаработать, что она занимается этим потому, что не умеет ничего другого. Он знал, что дети ее любят, что в школе чисто и туда не страшно отправлять дочь. Помимо этого, в его глазах «Несбыточная мечта» была просто школой, одной из тысяч, и ничем не отличалась от любой другой, приличной. Только теперь он понял, до чего уникально это учебное заведение.
Аксель предпочел бы иметь дело с обычной школой, которую, в случае чего, не жаль и прикрыть. Он хотел, чтобы Майя была целиком в распоряжении Констанс. До других детей ему дела не было.
А вот Майе было дело до каждого ребенка, как до своего собственного. И очень жаль, потому что кто-то уже совершил одно убийство, чтобы прикрыть школу. Аксель совсем не желал, чтобы пути этого человека и Майи однажды пересеклись.
– Почему ты так смотришь? – Майя приподнялась на цыпочки и подставила губы.
Аксель поцеловал ее и решительно отстранил.
– На сегодня с меня уже довольно самоотречения. А смотрю я потому, что высматриваю крылышки и нимб.
– И это после совместной ночи? – Она с усмешкой просунула руку под расстегнутую рубашку и пощекотала уходящую в брюки дорожку волос.
– После ночи, когда вокруг не носились дети постарше и не хныкал грудной младенец, – сухо поправил Аксель, убирая ее руку. – Лично я нанял бы гувернантку.
Усмешка Майи стала ехидной.
– Прошлым вечером у тебя их было целых три. А впрочем, когда соскучишься по миру и покою, только намекни.
Она направилась в душ. Аксель остался с ощущением, что его окатили ледяной водой. Выходит, для Майи их отношения так и остались временными, из тех, которые можно порвать, как только наскучат. Он вдруг припомнил, что сервиз все еще находится в школе, упакованный и готовый к переезду. Майя не понимала постоянства, не умела бороться с обстоятельствами. Она умела только спасаться бегством.
А между тем вчерашний инцидент в ресторане мог быть подстроен мэром в попытках нанести очередной удар по его лицензии. Что станет с их браком, если все-таки придется поступиться школой в обмен на возможность сохранить бизнес и, не исключено, их жизни?
Глава 29
Сидел ли я когда-нибудь на игле? Нет, только на стульях.
Колокольчик издал привычную музыкальную фразу.
Магазин перешел к сестре, и не было никакой необходимости заходить сюда, но Майя надеялась объяснить Клео новшества, введенные под руководством Акселя и Селены, – ведь благодаря этому магазин теперь приносил какой-то доход. Хотелось верить, что сестра оценит вложенные усилия, в конце концов, это был ее единственный источник пропитания. Майя мечтала, что связующая родственная нить между ней и Клео наконец окрепнет, если только это не очередная несбыточная мечта.
– Что тебе здесь нужно? – нелюбезно осведомились из недр магазина. – Заграбастала моего сына, хочешь отнять и магазин?
Хорошее начало. Майя начала припоминать, почему они с Клео когда-то расстались отнюдь не друзьями.
– Ты бы предпочла, чтобы Мэтти заграбастал социальный отдел?
Наверное, лучше было повернуться и уйти. В это утро Майя не находила в себе решимости схлестнуться с Клео. Ночь с Акселем оставила ее в тисках нерешительности, которая распространялась буквально на все. Это было на нее совсем не похоже – обычно она жила в вихре активности.
– В бумажонке, которую ты мне прислала, было что-то о передаче материнских прав.
Клео явилась перед Майей с чашкой кофе в руке и с таким видом, словно провела беспокойную ночь: стриженые волосы дыбом, майка наперекосяк. В тюрьме она так исхудала, что под трикотажем проступали все ребра.
Майя не без опаски заглянула сестре в глаза, но взгляд был ясный (ни намека на допинг), хотя и злой.
– Это всего лишь тактический ход. Если мы с Акселем примем опекунство, социальный отдел потеряет на Мэтти все права и не сможет вмешаться, если ты, с нашего разрешения, будешь о нем заботиться. Ведь они тебе этого не позволят, пока не сочтут нужным.
– Где мой сервиз? – Клео сунула руку в карман джинсов, словно нашаривая пачку сигарет.
Майя ничуть не удивилась: сколько она себя помнила, старшая сестра дымила как паровоз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Майя шевельнулась, веки ее затрепетали. Аксель поднес к лицу прядь волос, самую пурпурную, и вдохнул запах гиацинтов.
– Любишь утро?
– Теперь – да, – сонно пробормотала Майя. – Неужто никто не колотил в дверь?
– Я ничего такого не слышал. – Словно по заказу, Алекса завозилась в колыбели, а за дверью раздался быстрый топот ног. – Так! Уже и наспех не получится!
– Майя, Майя! – В дверь забарабанили. – Почему твоя дверь заперта? И почему под ней спит Мэтти? Уже поздно, нам пора идтить в школу!
– Идтить? – ужаснулся Аксель, убирая распаленные чресла подальше от искушения (даже это не испортило настроения). – До твоего появления Констанс говорила правильно.
– Она и теперь говорит правильно, когда считает нужным, а слова коверкает, чтобы показать, что довольна жизнью.
– Лучше бы это выражалось в долгом утреннем сне, – проворчал он.
За дверью наступила внезапная тишина. Это заставило Акселя выпрыгнуть из постели и схватиться за одежду.
– Папа? – робко осведомились снаружи. – Это ты?
– Ну вот, теперь придется объясняться, – невозмутимо заметила Майя, натягивая трикотажный комбинезон, выгодно подчеркнувший все изгибы ее фигуры. – А ты, похоже, не слишком рад, что дочь стала такой разговорчивой.
– Женщин и детей приятно видеть, но не слышать!
Аксель судорожно натянул брюки, но поймал восхищенный взгляд Майи и снова развеселился. Возможно, в том, что он не замечает знаков женского внимания, есть доля истины. Правда, ее он заметил. О, эти знаки внимания! При одной мысли о них брюки натянулись до отказа. А между тем Майя уже открывала дверь.
За дверью оказались Мэтти с большим пальцем во рту и Констанс с круглыми глазами.
– В самом деле, уже поздно, – приветливо обратилась к ним Майя. – Идите на кухню и сделайте нам всем по чашке хлопьев с молоком. Мы сейчас.
– Значит, вы спали в одной постели? – уточнила девочка.
– Как все родители. А теперь бегом на кухню! Алекса вот-вот расплачется, надо ею заняться. Вы уже достаточно взрослые, чтобы приготовить завтрак.
Голос Майи, по обыкновению ласковый, на этот раз нес в себе строгую нотку, и дети пусть неохотно, но подчинились. Аксель восхищенно подумал: некоторые заговаривают животных, а эта женщина – детей. Констанс и Мэтти еще не успели заняться завтраком, а уже начали пересмеиваться.
– Ты прирожденный педагог, моя милая!
Аксель и в самом деле так думал – теперь. До этого ему казалось, что учительская практика для Майи лишь средство подзаработать, что она занимается этим потому, что не умеет ничего другого. Он знал, что дети ее любят, что в школе чисто и туда не страшно отправлять дочь. Помимо этого, в его глазах «Несбыточная мечта» была просто школой, одной из тысяч, и ничем не отличалась от любой другой, приличной. Только теперь он понял, до чего уникально это учебное заведение.
Аксель предпочел бы иметь дело с обычной школой, которую, в случае чего, не жаль и прикрыть. Он хотел, чтобы Майя была целиком в распоряжении Констанс. До других детей ему дела не было.
А вот Майе было дело до каждого ребенка, как до своего собственного. И очень жаль, потому что кто-то уже совершил одно убийство, чтобы прикрыть школу. Аксель совсем не желал, чтобы пути этого человека и Майи однажды пересеклись.
– Почему ты так смотришь? – Майя приподнялась на цыпочки и подставила губы.
Аксель поцеловал ее и решительно отстранил.
– На сегодня с меня уже довольно самоотречения. А смотрю я потому, что высматриваю крылышки и нимб.
– И это после совместной ночи? – Она с усмешкой просунула руку под расстегнутую рубашку и пощекотала уходящую в брюки дорожку волос.
– После ночи, когда вокруг не носились дети постарше и не хныкал грудной младенец, – сухо поправил Аксель, убирая ее руку. – Лично я нанял бы гувернантку.
Усмешка Майи стала ехидной.
– Прошлым вечером у тебя их было целых три. А впрочем, когда соскучишься по миру и покою, только намекни.
Она направилась в душ. Аксель остался с ощущением, что его окатили ледяной водой. Выходит, для Майи их отношения так и остались временными, из тех, которые можно порвать, как только наскучат. Он вдруг припомнил, что сервиз все еще находится в школе, упакованный и готовый к переезду. Майя не понимала постоянства, не умела бороться с обстоятельствами. Она умела только спасаться бегством.
А между тем вчерашний инцидент в ресторане мог быть подстроен мэром в попытках нанести очередной удар по его лицензии. Что станет с их браком, если все-таки придется поступиться школой в обмен на возможность сохранить бизнес и, не исключено, их жизни?
Глава 29
Сидел ли я когда-нибудь на игле? Нет, только на стульях.
Колокольчик издал привычную музыкальную фразу.
Магазин перешел к сестре, и не было никакой необходимости заходить сюда, но Майя надеялась объяснить Клео новшества, введенные под руководством Акселя и Селены, – ведь благодаря этому магазин теперь приносил какой-то доход. Хотелось верить, что сестра оценит вложенные усилия, в конце концов, это был ее единственный источник пропитания. Майя мечтала, что связующая родственная нить между ней и Клео наконец окрепнет, если только это не очередная несбыточная мечта.
– Что тебе здесь нужно? – нелюбезно осведомились из недр магазина. – Заграбастала моего сына, хочешь отнять и магазин?
Хорошее начало. Майя начала припоминать, почему они с Клео когда-то расстались отнюдь не друзьями.
– Ты бы предпочла, чтобы Мэтти заграбастал социальный отдел?
Наверное, лучше было повернуться и уйти. В это утро Майя не находила в себе решимости схлестнуться с Клео. Ночь с Акселем оставила ее в тисках нерешительности, которая распространялась буквально на все. Это было на нее совсем не похоже – обычно она жила в вихре активности.
– В бумажонке, которую ты мне прислала, было что-то о передаче материнских прав.
Клео явилась перед Майей с чашкой кофе в руке и с таким видом, словно провела беспокойную ночь: стриженые волосы дыбом, майка наперекосяк. В тюрьме она так исхудала, что под трикотажем проступали все ребра.
Майя не без опаски заглянула сестре в глаза, но взгляд был ясный (ни намека на допинг), хотя и злой.
– Это всего лишь тактический ход. Если мы с Акселем примем опекунство, социальный отдел потеряет на Мэтти все права и не сможет вмешаться, если ты, с нашего разрешения, будешь о нем заботиться. Ведь они тебе этого не позволят, пока не сочтут нужным.
– Где мой сервиз? – Клео сунула руку в карман джинсов, словно нашаривая пачку сигарет.
Майя ничуть не удивилась: сколько она себя помнила, старшая сестра дымила как паровоз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89