Он хочет поохотиться на уток. Ты знаешь, где весла?
— Да.
— Отдашь их Винсу, когда он придет?
— Конечно.
— Он, наверное, договорится с тобой, когда ему зайти.
— Хорошо.
— Я обещал ему еще несколько недель назад. Не думал, что ему придется обращаться к тебе… ну, знаешь, почему. У тебя же репетиции почти каждый вечер.
— Все в порядке, Том. Мы договоримся.
Он все не уходил, покраснев и неловко переминаясь с ноги на ногу.
— Что-нибудь еще, Том?
Такое обращение внезапно разозлило его, словно он был слугой у какой-то феодальной принцессы.
— Да, много чего еще! — Он подошел поближе, задетый за живое. — Клэр, как ты можешь быть такой холодной? Черт побери, я не заслужил, чтобы со мной так обращались!
Она снова наклонилась к папкам в ящике.
— Ничего личного в стенах школы, Том. Ты не забыл? Он схватился за стол и придвинулся к ней.
— Клэр, я не хочу жить отдельно!
Она убрала папку и захлопнула дверцу ящика. Потом откатилась с креслом назад, и в это время в класс, смеясь и болтая, вошли две ученицы.
— Не здесь, Том, — тихо проговорила Клэр. — И не сейчас.
Он медленно выпрямился, побагровев от ярости и понимая, что не надо было сюда приходить. Никому не пожелаешь пережить такое в середине рабочего дня. И посередине жизни!
— Я хочу вернуться домой. — Он говорил так, чтобы кроме Клэр его никто не мог услышать.
— Вине Конти получит свои весла и каноэ. — Она хотела от него отделаться так же явно, как если бы взяла колокольчик и позвонила, как делали учителя в прошлом.
Тому оставалось только повернуться и уйти.
Глава 13
В этот день перед тренировкой по футболу в раздевалке пронесся слух: мистер Гарднер разводится. Кент Аренс услышал об этом от парня по имени Брюс Эбернати, который, насколько было известно Кенту, даже не дружил с Робби, так что откуда он знал? Кент подошел к Джефу Мохаузу и спросил, не в курсе ли тот.
— Да, отец Робби ушел из дому.
— Они разводятся?
— Робби не знает. Он говорит, что его мать выгнала отца за то, что он с кем-то путался.
Нет! Кенту хотелось закричать. Нет, только не они! Не эта семья, у которой было все! Когда он немного оправился после такой новости, новая бомба взорвалась у него в голове. А вдруг это все правда, и другая женщина — его мать. Ему стало плохо. Сейчас он понял, что семья Гарднер представлялась ему идеальной: в мире, где детей зачастую воспитывал только один из родителей, где разрушались моральные ценности, существовали эти четверо, которые, несмотря ни на что, держались вместе и любили друг друга. Их семья казалась нерушимой, и хотя Кент завидовал Челси, что у нее такой отец, он никогда не хотел забрать его у нее. А если мама является причиной всей этой ужасной истории, то как он сможет теперь уважать ее?
Потрясенный, наполовину одетый, он опустился на скамейку, пытаясь унять бурю эмоций, бушующую в его душе. В раздевалке было шумно, и, когда общий разговор вдруг стих, Кент поднял глаза и увидел, что вошел Робби. Никто не произнес ни слова, не двинулся с места. Тишина была пугающей, наполненной отголосками тех сплетен, что целый день передавались шепотом от одного к другому.
Гарднер посмотрел на Аренса. Тот вернул взгляд в упор. Потом Робби подошел к своему шкафчику. Но что-то изменилось в его походке. Исчезла твердость шага, уверенность в себе. Друзья по команде молчали, провожая его глазами. В некоторых читалась жалость, в других застыл вопрос. Многие испытывали смущение, а Робби без обычного подшучивания открыл дверцы, повесил пиджак и принялся переодеваться.
Кент подавил в себе желание подойти к нему, положить руку на плечо и сказать: «Мне очень жаль». Ему казалось, что во всем этом есть его вина, хотя умом он совершенно ясно понимал, что его появление на свет от него самого абсолютно никак не зависело. Но он же родился, ведь так? И теперь его мама и мистер Гарднер решили начать все сначала, что воздвигло барьер между родителями Челси и Робби. Конечно, должен быть виновник всего этого.
Игроки продолжали натягивать свитера и хлопать дверцами пока наконец все не вышли на поле. Робби, обычно возглавлявший команду, сейчас задержался. Кент повернулся, чтобы посмотреть на него поверх отполированных скамеек. Робби стоял лицом к шкафчику и, опустив голову, поправлял свитер. Кент подошел поближе… остановился за его спиной, держа шлем в одной руке.
— Эй, Гарднер, — позвал он.
Робби повернулся. Парни застыли друг перед другом, оба в красно-белой форме и носках, со шлемами в руках, оба раздумывающие, как справиться с тем, что навалилось на них в последнее время. Тренер вышел из своего кабинета и уже открыл рот, чтобы приказать им пошевеливаться, но потом передумал и оставил их наедине. Звук его шагов по бетонному полу вскоре затих, и воцарилось молчание, нарушаемое лишь стуком капель из душевых кабинок за кафельной стеной. Парней разделяла только низкая скамья и то, что один из них был законным сыном, а второй — незаконным. Кент думал, что лицо Робби будет выражать презрение. Но оно было просто печальным.
— Я слышал о твоих родителях, — сказал Кент, — мне очень жаль.
— Да. — Робби опустил голову, чтобы скрыть слезы, если они вдруг появятся. Они не появились, но Кент все понял.
Он протянул руку и прикоснулся к плечу сводного брата… единственное, неуверенное прикосновение.
— Это правда, мне на самом деле жаль. — Теплота в его голосе была искренней.
Робби не поднимал головы, уставясь на скамейку. Тогда Кент вышел из раздевалки, чтобы дать сводному брату побыть одному.
Этим вечером Кент возвращался с тренировки, злясь на мать так, как никогда в жизни. Когда он ворвался в дом, она поднималась на второй этаж со стопкой полотенец в руках.
— Мне надо поговорить с тобой, ма! — прокричал Кент.
— Это ты вместо «здравствуй»?
— Что происходит между тобой и мистером Гарднером?
Она остановилась, потом снова пошла, направляясь к шкафу для белья, а сын спешил за ней.
— У тебя с ним интрижка?
— Вот уж нет!
— Тогда почему все в школе говорят, что есть? Почему мистер Гарднер ушел от своей жены?
Моника резко повернулась, забыв о полотенцах.
— Ушел?
— Да! И вся школа об этом сплетничает! Один парень в раздевалке сказал, что жена выставила его, потому что у него есть любовница.
— Ну, если и есть, то это не я.
Кент внимательно посмотрел на мать. Та говорила правду. Он вздохнул и отступил на шаг.
— Фу, ма, мне сразу стало легче на душе.
— Очень рада, что ты мне веришь. Может быть, теперь ты перестанешь орать.
— Извини.
Она складывала полотенца в ящик.
— Значит, ты считаешь, что это правда? Что Том ушел от жены?
— Похоже на то. Я спрашивал Джефа, и он все подтвердил, а уж он-то знает. Они с Робби дружат всю жизнь.
Моника взяла сына под руку и повела его назад в гостиную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Да.
— Отдашь их Винсу, когда он придет?
— Конечно.
— Он, наверное, договорится с тобой, когда ему зайти.
— Хорошо.
— Я обещал ему еще несколько недель назад. Не думал, что ему придется обращаться к тебе… ну, знаешь, почему. У тебя же репетиции почти каждый вечер.
— Все в порядке, Том. Мы договоримся.
Он все не уходил, покраснев и неловко переминаясь с ноги на ногу.
— Что-нибудь еще, Том?
Такое обращение внезапно разозлило его, словно он был слугой у какой-то феодальной принцессы.
— Да, много чего еще! — Он подошел поближе, задетый за живое. — Клэр, как ты можешь быть такой холодной? Черт побери, я не заслужил, чтобы со мной так обращались!
Она снова наклонилась к папкам в ящике.
— Ничего личного в стенах школы, Том. Ты не забыл? Он схватился за стол и придвинулся к ней.
— Клэр, я не хочу жить отдельно!
Она убрала папку и захлопнула дверцу ящика. Потом откатилась с креслом назад, и в это время в класс, смеясь и болтая, вошли две ученицы.
— Не здесь, Том, — тихо проговорила Клэр. — И не сейчас.
Он медленно выпрямился, побагровев от ярости и понимая, что не надо было сюда приходить. Никому не пожелаешь пережить такое в середине рабочего дня. И посередине жизни!
— Я хочу вернуться домой. — Он говорил так, чтобы кроме Клэр его никто не мог услышать.
— Вине Конти получит свои весла и каноэ. — Она хотела от него отделаться так же явно, как если бы взяла колокольчик и позвонила, как делали учителя в прошлом.
Тому оставалось только повернуться и уйти.
Глава 13
В этот день перед тренировкой по футболу в раздевалке пронесся слух: мистер Гарднер разводится. Кент Аренс услышал об этом от парня по имени Брюс Эбернати, который, насколько было известно Кенту, даже не дружил с Робби, так что откуда он знал? Кент подошел к Джефу Мохаузу и спросил, не в курсе ли тот.
— Да, отец Робби ушел из дому.
— Они разводятся?
— Робби не знает. Он говорит, что его мать выгнала отца за то, что он с кем-то путался.
Нет! Кенту хотелось закричать. Нет, только не они! Не эта семья, у которой было все! Когда он немного оправился после такой новости, новая бомба взорвалась у него в голове. А вдруг это все правда, и другая женщина — его мать. Ему стало плохо. Сейчас он понял, что семья Гарднер представлялась ему идеальной: в мире, где детей зачастую воспитывал только один из родителей, где разрушались моральные ценности, существовали эти четверо, которые, несмотря ни на что, держались вместе и любили друг друга. Их семья казалась нерушимой, и хотя Кент завидовал Челси, что у нее такой отец, он никогда не хотел забрать его у нее. А если мама является причиной всей этой ужасной истории, то как он сможет теперь уважать ее?
Потрясенный, наполовину одетый, он опустился на скамейку, пытаясь унять бурю эмоций, бушующую в его душе. В раздевалке было шумно, и, когда общий разговор вдруг стих, Кент поднял глаза и увидел, что вошел Робби. Никто не произнес ни слова, не двинулся с места. Тишина была пугающей, наполненной отголосками тех сплетен, что целый день передавались шепотом от одного к другому.
Гарднер посмотрел на Аренса. Тот вернул взгляд в упор. Потом Робби подошел к своему шкафчику. Но что-то изменилось в его походке. Исчезла твердость шага, уверенность в себе. Друзья по команде молчали, провожая его глазами. В некоторых читалась жалость, в других застыл вопрос. Многие испытывали смущение, а Робби без обычного подшучивания открыл дверцы, повесил пиджак и принялся переодеваться.
Кент подавил в себе желание подойти к нему, положить руку на плечо и сказать: «Мне очень жаль». Ему казалось, что во всем этом есть его вина, хотя умом он совершенно ясно понимал, что его появление на свет от него самого абсолютно никак не зависело. Но он же родился, ведь так? И теперь его мама и мистер Гарднер решили начать все сначала, что воздвигло барьер между родителями Челси и Робби. Конечно, должен быть виновник всего этого.
Игроки продолжали натягивать свитера и хлопать дверцами пока наконец все не вышли на поле. Робби, обычно возглавлявший команду, сейчас задержался. Кент повернулся, чтобы посмотреть на него поверх отполированных скамеек. Робби стоял лицом к шкафчику и, опустив голову, поправлял свитер. Кент подошел поближе… остановился за его спиной, держа шлем в одной руке.
— Эй, Гарднер, — позвал он.
Робби повернулся. Парни застыли друг перед другом, оба в красно-белой форме и носках, со шлемами в руках, оба раздумывающие, как справиться с тем, что навалилось на них в последнее время. Тренер вышел из своего кабинета и уже открыл рот, чтобы приказать им пошевеливаться, но потом передумал и оставил их наедине. Звук его шагов по бетонному полу вскоре затих, и воцарилось молчание, нарушаемое лишь стуком капель из душевых кабинок за кафельной стеной. Парней разделяла только низкая скамья и то, что один из них был законным сыном, а второй — незаконным. Кент думал, что лицо Робби будет выражать презрение. Но оно было просто печальным.
— Я слышал о твоих родителях, — сказал Кент, — мне очень жаль.
— Да. — Робби опустил голову, чтобы скрыть слезы, если они вдруг появятся. Они не появились, но Кент все понял.
Он протянул руку и прикоснулся к плечу сводного брата… единственное, неуверенное прикосновение.
— Это правда, мне на самом деле жаль. — Теплота в его голосе была искренней.
Робби не поднимал головы, уставясь на скамейку. Тогда Кент вышел из раздевалки, чтобы дать сводному брату побыть одному.
Этим вечером Кент возвращался с тренировки, злясь на мать так, как никогда в жизни. Когда он ворвался в дом, она поднималась на второй этаж со стопкой полотенец в руках.
— Мне надо поговорить с тобой, ма! — прокричал Кент.
— Это ты вместо «здравствуй»?
— Что происходит между тобой и мистером Гарднером?
Она остановилась, потом снова пошла, направляясь к шкафу для белья, а сын спешил за ней.
— У тебя с ним интрижка?
— Вот уж нет!
— Тогда почему все в школе говорят, что есть? Почему мистер Гарднер ушел от своей жены?
Моника резко повернулась, забыв о полотенцах.
— Ушел?
— Да! И вся школа об этом сплетничает! Один парень в раздевалке сказал, что жена выставила его, потому что у него есть любовница.
— Ну, если и есть, то это не я.
Кент внимательно посмотрел на мать. Та говорила правду. Он вздохнул и отступил на шаг.
— Фу, ма, мне сразу стало легче на душе.
— Очень рада, что ты мне веришь. Может быть, теперь ты перестанешь орать.
— Извини.
Она складывала полотенца в ящик.
— Значит, ты считаешь, что это правда? Что Том ушел от жены?
— Похоже на то. Я спрашивал Джефа, и он все подтвердил, а уж он-то знает. Они с Робби дружат всю жизнь.
Моника взяла сына под руку и повела его назад в гостиную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92