Имела возможность убедиться в этом. С тех пор каждой своей нервной клеткой проверяла, нет ли подвоха. Особенно после недавних шалостей на поляне.
Неохотно я позволила провести себя в его спартанский кабинет. Дневной свет не улучшил его. Войти в его кабинет было все равно, что войти в средневековую келью к настоятелю монастыря. Единственное, чем отличался кабинет мистера Ллевелина от кельи настоятеля, так это отсутствием деревянного креста, который должен был висеть на оштукатуренной стене.
— Если это имеет отношение к делу, что случилось вчера… — начала я.
— Нет, — успокоил мистер Ллевелин. Он вытащил из угла тяжелое кресло эпохи короля Иакова I и поставил его ближе к столу, так чтобы теперь оно возвышалось над ним. Затем пригласил меня удобно устраиваться в нем. Крайне удивленная всеми этими любезностями, я сделала все то, о чем просил хозяин кабинета.
Между тем, мистер Ллевелин сцепил руки за спиной в замок и несколько раз прошелся по кабинету взад, вперед. Затем пристально посмотрел на меня. Не знаю, почему он так изучал мое лицо. Создавалось впечатление, что искал в нем то, чего не видел раньше, что просмотрел. Его откровенно внимательный и по крайней мере не враждебный взгляд никак не изменили моего скверного расположения духа. Неужели я должна всегда чувствовать себя неловко с этим человеком? Неужели, находясь рядом с ним, я должна всегда проверять пуговицы на своей блузке или дотрагиваться до прически и думать, не выпали ли тяжелые пряди волос и не упали ли на спину?
— Вы что-то хотели сказать? — напомнила я. Во мне кипела решимость закончить это изучение меня, которое лично мне не доставляло ничего, кроме внутреннего дискомфорта.
— Я еще что-то такое совершила, чем огорчила вас? — уточнила я.
Он глубоко вздохнул, задержал воздух на какое-то время, затем выпустил его. Получилось некое подобие лирического вздоха.
— Дело в том, что нам надо обсудить мое поведение, — с трудом выдавал он из себя.
— Ваше!? — не смогла сдержать я изумления.
— Мне это не очень удобно и непривычно, — честно признался он. — Я даже не знаю, с чего начать.
Он пробежал рукой по своим темным волосам, а его брови сошлись вместе в прямую линию.
— Вы помните письмо, которое я отправил по вашей просьбе?
— Да. Адвокатам моего отца.
— Я взял на себя право списать их адреса.
— Зачем?
— Зачем? Чтобы связаться с ними и узнать все, что можно, о вас.
Наглый человек! Я удостоила его взгляда, от которого он покраснел до кончиков волос.
— Я хорошо знаю свои права и воспользовался ими, — между тем, возразил он. — В конце концов, я опекун Фанни. Вашим адвокатам я сообщил, что вы ее гость, и так как ваше знакомство было коротким, а ваши родители умерли, я пожелал узнать вашу подноготную.
Не знаю, по какому праву он считал свое поведение приемлемым, но только не по тому, которым я руководствовалась в своих отношениях с людьми. Тем не менее, мои губы изобразили некое подобие улыбки. Я получила большое удовольствие от мысли, что серьезные адвокаты моего отца несомненно поставили мистера Ллевелина на место. Я не сомневалась в том, что они весьма прозрачно намекнули на его нахальство, а кроме того, представили ему длинный отчет о моем прекрасном поведении, воспитании, моих замечательных родителях и о моей абсолютной честности.
— Мне показалось, что вы разочарованы их ответом? — спросила я не без издевки. Он сделал гримасу и еще раз вздохнул.
— Я получил от них справедливые укоры, — откровенно признался он. — Вместе с тем, я был приятно удивлен их ответом. Выходит, что я должен просить у вас прощения.
— Сразу несколько, — уточнила я.
— Может быть, вы примете одно за все? — спросил он без тени шутки. — Если оно будет принесено искренне.
Теперь его серые глаза оживились, в них блеснули веселые искорки. И что-то еще. Полное раскаяние. Раскаяние, вызванное сознанием своей вины. Этот взгляд делал его бесконечно милым.
Господи, чего только я о нем не думала. Неприятный. Ужасно гордый. Надменный. Безусловно привлекательный физически, даже обаятельный.
Но милый?
Миссис Мэдкрофт пришла бы в ужас.
Я тоже пришла в ужас.
Однако хорошие манеры не позволили мне отвергнуть его извинения.
Впрочем, дело не только в хороших манерах. Дело еще и в том, что оба мы далеко не идеальные люди. Взять мое сумасбродное поведение на поляне. Если на него посмотреть с точки зрения хорошего воспитания, то можно сделать далеко идущие выводы обо мне.
Тот случай на поляне еще не стерся в памяти, надо полагать, не только у меня, но и у него. Поэтому я решила, что будет благоразумнее не поднимать шум по поводу его недостатков. Что касается разговора, который я случайно услышала ночью, то он оказался для меня слишком сложным, чтобы с ходу расставить все точки. Я поняла его так, что оба они думали, будто способны убить кого-то. Но в том разговоре было слишком много намеков и недомолвок.
Сейчас я не могла удержаться от того, чтобы не высказать ему некоторые малоприятные для него вещи.
— Надеюсь, все это означает, что мне больше не придется терпеть оскорбления? — прямо поставила я вопрос.
— Мне очень стыдно за себя, — искренне сказал он. — Непростительное заблуждение с моей стороны, несмотря на неудачное сопровождение, которое вы себе выбрали.
То легкое дружелюбие, которое я только что почувствовал к нему, исчезло. Я встала, держа спину прямо и высоко подняв голову.
— Если вы хотите заставить меня слушать ваше поучение о предполагаемых недостатках миссис Мэдкрофт, то разговор следует немедленно прекратить, — сказала я довольно сухо.
— Помимо того мне есть что сказать вам, мисс Кевери, пока вы не ушли, — произнес он, жестом руки усаживая меня обратно в кресло. — Я мог ошибаться в вас, мисс Кевери. Но так как я больше не сомневаюсь в вашей честности, то я должен признать, что вы очень наивны. А так как вы молодая леди, которая находится в моем доме, то я должен взять на себя ответственность за ваше благополучие.
Подобная речь, несомненно, получила бы одобрение моего отца. Я легко представила, как он произнес бы эти слова. Пожалуй, точно так же, только пафоса было бы чуть поменьше. Просто мой отец ни внешне, ни внутренне никогда не был похож на достославного Галаада, этого благороднейшего рыцаря Круглого Стола из окружения короля Артура.
Тем не менее, я отреагировала на слова мистера — Ллевелина. Мне не хотелось выглядеть так же глупо, как миссис Причард, и я также не сбрасывала со счета тот разговор Эдмонда с Урсулой, который слышала ночью.
— Вы превышаете свои полномочия, мистер Ллевелин, — сказала я. — Я вполне способна присматривать сама за собой. А если мне понадобится помощь, то я пойду к миссис Мэдкрофт. В конце концов, она была подругой моей матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Неохотно я позволила провести себя в его спартанский кабинет. Дневной свет не улучшил его. Войти в его кабинет было все равно, что войти в средневековую келью к настоятелю монастыря. Единственное, чем отличался кабинет мистера Ллевелина от кельи настоятеля, так это отсутствием деревянного креста, который должен был висеть на оштукатуренной стене.
— Если это имеет отношение к делу, что случилось вчера… — начала я.
— Нет, — успокоил мистер Ллевелин. Он вытащил из угла тяжелое кресло эпохи короля Иакова I и поставил его ближе к столу, так чтобы теперь оно возвышалось над ним. Затем пригласил меня удобно устраиваться в нем. Крайне удивленная всеми этими любезностями, я сделала все то, о чем просил хозяин кабинета.
Между тем, мистер Ллевелин сцепил руки за спиной в замок и несколько раз прошелся по кабинету взад, вперед. Затем пристально посмотрел на меня. Не знаю, почему он так изучал мое лицо. Создавалось впечатление, что искал в нем то, чего не видел раньше, что просмотрел. Его откровенно внимательный и по крайней мере не враждебный взгляд никак не изменили моего скверного расположения духа. Неужели я должна всегда чувствовать себя неловко с этим человеком? Неужели, находясь рядом с ним, я должна всегда проверять пуговицы на своей блузке или дотрагиваться до прически и думать, не выпали ли тяжелые пряди волос и не упали ли на спину?
— Вы что-то хотели сказать? — напомнила я. Во мне кипела решимость закончить это изучение меня, которое лично мне не доставляло ничего, кроме внутреннего дискомфорта.
— Я еще что-то такое совершила, чем огорчила вас? — уточнила я.
Он глубоко вздохнул, задержал воздух на какое-то время, затем выпустил его. Получилось некое подобие лирического вздоха.
— Дело в том, что нам надо обсудить мое поведение, — с трудом выдавал он из себя.
— Ваше!? — не смогла сдержать я изумления.
— Мне это не очень удобно и непривычно, — честно признался он. — Я даже не знаю, с чего начать.
Он пробежал рукой по своим темным волосам, а его брови сошлись вместе в прямую линию.
— Вы помните письмо, которое я отправил по вашей просьбе?
— Да. Адвокатам моего отца.
— Я взял на себя право списать их адреса.
— Зачем?
— Зачем? Чтобы связаться с ними и узнать все, что можно, о вас.
Наглый человек! Я удостоила его взгляда, от которого он покраснел до кончиков волос.
— Я хорошо знаю свои права и воспользовался ими, — между тем, возразил он. — В конце концов, я опекун Фанни. Вашим адвокатам я сообщил, что вы ее гость, и так как ваше знакомство было коротким, а ваши родители умерли, я пожелал узнать вашу подноготную.
Не знаю, по какому праву он считал свое поведение приемлемым, но только не по тому, которым я руководствовалась в своих отношениях с людьми. Тем не менее, мои губы изобразили некое подобие улыбки. Я получила большое удовольствие от мысли, что серьезные адвокаты моего отца несомненно поставили мистера Ллевелина на место. Я не сомневалась в том, что они весьма прозрачно намекнули на его нахальство, а кроме того, представили ему длинный отчет о моем прекрасном поведении, воспитании, моих замечательных родителях и о моей абсолютной честности.
— Мне показалось, что вы разочарованы их ответом? — спросила я не без издевки. Он сделал гримасу и еще раз вздохнул.
— Я получил от них справедливые укоры, — откровенно признался он. — Вместе с тем, я был приятно удивлен их ответом. Выходит, что я должен просить у вас прощения.
— Сразу несколько, — уточнила я.
— Может быть, вы примете одно за все? — спросил он без тени шутки. — Если оно будет принесено искренне.
Теперь его серые глаза оживились, в них блеснули веселые искорки. И что-то еще. Полное раскаяние. Раскаяние, вызванное сознанием своей вины. Этот взгляд делал его бесконечно милым.
Господи, чего только я о нем не думала. Неприятный. Ужасно гордый. Надменный. Безусловно привлекательный физически, даже обаятельный.
Но милый?
Миссис Мэдкрофт пришла бы в ужас.
Я тоже пришла в ужас.
Однако хорошие манеры не позволили мне отвергнуть его извинения.
Впрочем, дело не только в хороших манерах. Дело еще и в том, что оба мы далеко не идеальные люди. Взять мое сумасбродное поведение на поляне. Если на него посмотреть с точки зрения хорошего воспитания, то можно сделать далеко идущие выводы обо мне.
Тот случай на поляне еще не стерся в памяти, надо полагать, не только у меня, но и у него. Поэтому я решила, что будет благоразумнее не поднимать шум по поводу его недостатков. Что касается разговора, который я случайно услышала ночью, то он оказался для меня слишком сложным, чтобы с ходу расставить все точки. Я поняла его так, что оба они думали, будто способны убить кого-то. Но в том разговоре было слишком много намеков и недомолвок.
Сейчас я не могла удержаться от того, чтобы не высказать ему некоторые малоприятные для него вещи.
— Надеюсь, все это означает, что мне больше не придется терпеть оскорбления? — прямо поставила я вопрос.
— Мне очень стыдно за себя, — искренне сказал он. — Непростительное заблуждение с моей стороны, несмотря на неудачное сопровождение, которое вы себе выбрали.
То легкое дружелюбие, которое я только что почувствовал к нему, исчезло. Я встала, держа спину прямо и высоко подняв голову.
— Если вы хотите заставить меня слушать ваше поучение о предполагаемых недостатках миссис Мэдкрофт, то разговор следует немедленно прекратить, — сказала я довольно сухо.
— Помимо того мне есть что сказать вам, мисс Кевери, пока вы не ушли, — произнес он, жестом руки усаживая меня обратно в кресло. — Я мог ошибаться в вас, мисс Кевери. Но так как я больше не сомневаюсь в вашей честности, то я должен признать, что вы очень наивны. А так как вы молодая леди, которая находится в моем доме, то я должен взять на себя ответственность за ваше благополучие.
Подобная речь, несомненно, получила бы одобрение моего отца. Я легко представила, как он произнес бы эти слова. Пожалуй, точно так же, только пафоса было бы чуть поменьше. Просто мой отец ни внешне, ни внутренне никогда не был похож на достославного Галаада, этого благороднейшего рыцаря Круглого Стола из окружения короля Артура.
Тем не менее, я отреагировала на слова мистера — Ллевелина. Мне не хотелось выглядеть так же глупо, как миссис Причард, и я также не сбрасывала со счета тот разговор Эдмонда с Урсулой, который слышала ночью.
— Вы превышаете свои полномочия, мистер Ллевелин, — сказала я. — Я вполне способна присматривать сама за собой. А если мне понадобится помощь, то я пойду к миссис Мэдкрофт. В конце концов, она была подругой моей матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113