— Тем лучше! — сказал он. — Это гораздо забавнее! Шомберг, подобрав свою шпагу, кинулся на помощь королю, но тот крикнул:
— Оставайся на месте! Пусть увидит, нужен ли мне помощник, чтобы убить какого-то бедняка, клянусь собачьим хвостом! «Где я уже слышал это выражение?» — подумал гасконец. Шомберг повиновался и отошел в сторону.
— Ну-с, сударь, поторопимся! — сказал король. — Стоит собачий холод, и я хочу скорее убить вас, чтобы согреться.
Гасконец расхохотался и сделал выпад в терцию, что в данном положении было совершенно необычным парадом.
— Ваша милость еще жалуется, тогда как я поставлен еще в худшее положение! — сказал он при этом и перешел в очень изящную кварту.
— Каким это образом? — спросил король, удивленный парадом. Гасконец, не переставая играть шпагой, ответил насмешливым тоном:
— На моей родине не боятся, когда стынут ноги или кончики пальцев.
— А чего же там боятся в таком случае? — спросил король, заметивший, что противник достоин его.
— На моей родине пьют доброе вино, от чего кончик носа краснеет.
— А, значит, там много пьют?
— Необыкновенно много — ведь вино недорого. Поэтому кончик нашего носа бывает очень чувствителен к холоду, как лоза в плохой год!
— Вы очень остроумны, — сказал король, — но это еще не объясняет мне, почему я счастливее вас.
— Да ведь нос вашей милости прикрыт маской, тогда как мой беззащитен от мороза! — и с этими словами гасконец новым неожиданным выпадом коснулся плеча короля.
Прикосновение железа вызвало крик у Генриха III. Тогда Шомберг бросился к двери и принялся с отчаянием трясти за железный брус с воплями: «К нам! К нам!». В конце концов петли не выдержали, и под железными руками Шомберга брус выехал, открывая ворота. Келюс и Эпернон вбежали в сад, наступив на бесчувственное тело Можирона.
— Так-с! — пробормотал гасконец. — А я думал, что дождь уже кончился!
Заметив, что все трое хотят прийти на помощь его противнику, защитник Берты Мальвен сделал неожиданный прыжок в сторону, так что король, сделавший очень резкий выпад, ткнулся шпагой в пространство, подался вперед и упал на одно колено. Пользуясь этим, гасконец крикнул, доставая пистолеты из-за пояса:
— Эй, вы, господа! Я с удовольствием убью вас друг за другом, но если вы вздумаете вчетвером наброситься на меня, то, клянусь всеми святыми рая, я двоих из вас отправлю ко всем чертям пистолетными пулями. А дальше мы уже посмотрим! Эта угроза остановила миньонов. Тем временем король встал и сказал им:
— Господа, запрещаю вам сделать хоть шаг мне на помощь! Этот господин принадлежит мне!
— Вот это значит говорить по-дворянски! — отозвался гасконец, засовывая пистолеты обратно за пояс. Король снова двинулся к нему, высоко подняв шпагу.
— Вы ранили меня! — сказал он.
— Такова моя привычка! — хихикнул в ответ гасконец.
— Но я убью вас!
— Вот это было бы удивительно!
— Клянусь собачьим хвостом, мы посмотрим…
— Черт возьми, там видно будет.
Обменявшись этими восклицаниями, противники снова вступили в бой. Однако он оставался безрезультатным, так как оба фехтовали на диво. Самые неожиданные выпады, самые резкие удары, самые искусные финты встречали умелый парад.
— Клянусь собачьим хвостом, — воскликнул король задыхаясь, — вы отлично фехтуете!
— Ваша милость очень снисходительны! — ответил гасконец.
— Не желаете ли вы отдохнуть на минутку?
— С удовольствием! — вежливо согласился гасконец и воткнул шпагу в землю. Король последовал его примеру.
В этот момент на улице послышались торопливые шаги, и на театре сражения появилось новое лицо. Это был Крильон.
Миньоны даже вздрогнули от удовольствия при виде его. Они боялись, что королю придется плохо и они будут вынуждены отомстить за него смелому гасконцу. В этом случае знаменитая шпага Крильона могла бы очень пригодиться!
Хотя было так темно, что лицо было трудно разглядеть, но король сразу узнал герцога по его манерам.
— А, это, должно быть, Крильон! — сказал он.
— Да, это я! — отозвался Крильон. — Я вижу, что прибыл вовремя на помощь вашей милости.
Крильон еще больше других боялся нарушить инкогнито своего государя. Король продолжал:
— Вот здесь дворянчик с берегов Гаронны, который фехтует на славу!
— Надо делать, что можешь! — отозвался гасконец. При звуке его голоса Крильон вздрогнул.
— Что с вами, герцог? — спросил король.
— Ничего… о, ничего! — и герцог сделал шаг вперед, стараясь разглядеть лицо гасконца.
— Здравствуйте, герцог! — сказал тот.
— Тысяча бомб! Это он! — воскликнул Крильон.
— Так вы знаете этого господина? — спросил король.
— Еще бы! — ответил герцог.
— Я думаю! — отозвался гасконец. Крильон склонился к уху короля:
— Государь, если тридцать лет верной службы престолу составляют что-нибудь в ваших глазах, то вы отошлете прочь этих лакеев, наряженных дворянами, этих миньонов, разящих мускусом, этих…
— Тише, герцог, — недовольно остановил его король, — это мои друзья!
— Не такие, как я, государь! Я прошу вас исполнить мою просьбу во имя монархии!
— Ох уж этот мне Крильон! — буркнул король. — Всегда-то он заставляет плясать под свою дудку! Ступайте домой, милые мои, — обратился он к миньонам, — я сейчас нагоню вас.
— Мне это очень по душе! — сказал Келюс.
— А мне и подавно! — отозвался Эпернон. Только Шомберг обратил внимание на бесчувственного Можирона и сказал:
— Ас ним что нам делать? Крильон пихнул тело Можирона ногой и сказал:
— С этой падалью? Ее закопают где-нибудь в углу!
— Вы ошибаетесь, герцог, — сказал гасконец, — я уверен, что этот господин жив!
— Ну, так уберите его!
Шомберг взвалил бесчувственное тело товарища к себе на плечи и ушел вслед за Келюсом и Эперноном. Тогда Крильон сказал королю:
— Заклинаю вас именем ваших предков, спрячьте шпагу в ножны!
— Да кто же этот господин? — с удивлением воскликнул король.
— Единственный, кроме меня, искренний друг вашей милости!
— Да что вы говорите, Крильон? — воскликнул гасконец. — Я даже не знаю этого господина! Тогда Крильон снял шляпу и ответил:
— Этого господина зовут французским королем! Гасконец отступил, вскрикнул от изумления и затем отбросил далеко от себя шпагу.
V
Грубая откровенность Крильона пришлась королю не по вкусу. Он очень любил творить всякие бесчинства, но при условии сохранения инкогнито. Поэтому он с негодованием крикнул:
— Да вы с ума сошли, Крильон!
— Нет, государь!
— Кто же этот господин? Гасконец подошел к королю и преклонил колено.
— Раз вы, ваше величество, оказались столь великодушным, чтобы скрестить со мною шпагу, то доведите ваше великодушие до конца. Я прибыл издалека. Я явился в Блуа специально затем, чтобы испросить себе аудиенцию у вашего величества, так как у меня имеется поручение к вашему величеству!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33