- Месье Соломон! - умоляюще-недоверчиво воскликнул я, и он тут же повернул ко мне голову, а я чуть не прибавил: месье Соломон, не надо думать об этом все время, и главное, не надо заранее принимать горизонтальное положение тренировки ради в этом вашем тренировочном костюме с английской надписью "training" на груди, что надет на вас под роскошным халатом. Месье Соломон, хотел я ему сказать, вы должны меня вытянуть, потому что вы же меня втянули, это ваш моральный долг - взять себе мадемуазель Кору, и быть с ней счастливым до невозможности, и мирно закончить путь рука об руку - тихий закат под звуки музыки, - вместо того чтобы посылать к ней меня в иронических целях. Но ничего этого я не сказал. Царь Соломон смотрел на меня с тысячелетней разницей во взоре, от которой глаза его искрились и видели насквозь, - рассчитывать не на что, он был неумолим, не просить же его на коленях, чтобы он забрал мадемуазель Кору.
- Что-нибудь случилось, Жан? У тебя озабоченный вид, - сказал он, и еще больше искр заплясало в его глазах.
- Ничего особенного, месье Соломон, все то же: я ведь вам говорил про чайку, которая увязла в нефти, но все еще бьет крыльями и пытается взлететь. Это у меня экологическое обострение…
- Надо уметь абстрагироваться, отключаться. Говорят, теперь есть такие группы медитации, где учат забываться. Все садятся в позу "лотос" и воспаряют. Неплохо бы и тебе попробовать.
- У меня нет таких ресурсов, как у вас.
- Каких ресурсов?
- Иронических.
Он уже не смотрел на меня, но даже в профиль была видна улыбка, залегшая в углах губ и глаз еще лет тридцать пять назад, когда он с ней пришел в комиссию по чистке и заявил, что мадемуазель Кора спасла его жизнь, - как залегла, так и осталась.
Я сел.
- Она все время говорит о вас, месье Соломон. По-моему, это ужасно -загубить себе жизнь из гордости. По-моему, нет ничего хуже самолюбия. Особенно для такой грандиозной личности, как вы. Конечно, она должна была заходить к вам в подвал хоть изредка, узнавать, не надо ли вам чего, ну и поздравить с Новым годом или ландышей принести в мае, но вы же ее знаете, она слушается только сердца, а тут угораздило ее связаться с этим типом, так всегда бывает, сердце, оно ведь безглазое. Вы слишком большой стоик, месье Соломон, можете заглянуть в словарь и убедиться. По-моему, ваш принцип "подохнуть, но не быть счастливым" никуда не годится. Вы, может, думаете, что вы слишком старый и для счастья слишком поздно, но уверяю вас, вы можете прожить до ста тридцати пяти лет, если поедете в одно местечко в Эквадоре, или в другое, в Грузии, или еще в третье, оно называется Гунза - я специально выписал для вас названия, на случай, если у вас появятся долгосрочные планы, не зря же вы тренируетесь, и вообще вас голыми руками не возьмешь. Я очень рад, что забавляю вас, месье Соломон, но, право же, лучше бы вы взяли и зажили счастливым, чем вот так улыбаться да и все. Я вас очень уважаю, месье Соломон, но этот ваш стоицизм, как будто все должны, вот так осклабившись, разом отбросить копыта, - нет, я против, это уж слишком, это сверхчеловечно. На что сдалось такое отсутствие страданий, если в результате страдаешь еще больше?
Но уговоры были бесполезны. Царь Соломон оставался "непростительным". Он так свыкся со своим готовым платьем, что и слышать ничего не хотел. Я даже не знаю, действительно ли я все это говорил, а он выслушивал мои мольбы, умолял ли я его громко, шепотом или молча, мы ведь были почти как отец и сын, а при таком взаимопонимании и говорить-то нечего.
Я посидел еще немного, подождал, не подбросит ли он мне что-нибудь такое, что можно будет принести мадемуазель Коре, но, видимо, он это приберег для другого раза. И даже глаза закрыл в знак окончания беседы. С закрытыми глазами, неподвижный и отключенный, он был еще серее, чем на полном ходу.

36

На коммутаторе меня ждало сообщение от мадемуазель Коры. Она просила ей срочно позвонить. Я набрал ее номер, и она тут же отозвалась:
- Жанно! Как мило, что ты мне звонишь.
- А я и так собирался это сделать.
- Такая чудесная погода, и вот я подумала о тебе. Ты будешь смеяться, но… - Она засмеялась. - Я подумала, что было бы приятно покататься на лодке в Булонском лесу.
- Что?
- Покататься на лодке. Денек выдался как на заказ для катанья на лодке в Булонском лесу.
- Господи!
Я не мог сдержаться, я чуть не завыл.
Она была довольна.
- Конечно, тебе это и в голову не пришло бы, верно?
Я поглядел на ребят, сидящих у коммутатора: Жинетт, Тонг и братья Массела, в обычной жизни они были студентами.
- Мадемуазель Кора, а вы уверены, что есть такая возможность? Я никогда об этом не слышал.
- Катанье на лодке. Я часто каталась в Булонском лесу. Я прикрыл рукой микрофон и сказал ребятам глухим голосом, настолько я был взволнован:
- Она хочет кататься на лодке. В Булонском лесу, черт подери.
- Подумаешь, пойди погреби, что особенного, - сказала Жинетт.
- Нет, но шутки в сторону, она что, совсем спятила или как? Не стану же я средь бела дня грести! У нее крыша окончательно поехала. Я предложил ей тактично:
- Мадемуазель Кора, я могу вас отвести в зоопарк, если вам угодно. Вам будет приятно. А потом пойдем есть мороженое.
- Почему ты хочешь идти в зоопарк, Жанно? Что это тебе взбрело в голову?
- Вы могли бы изящно одеться, взять белый зонтик, и мы полюбовались бы красивыми зверями! Красивые львы, и красивые слоны, и красивые жирафы, и красивые гиппопотамы. Что скажете? Там полно красивых животных.
- Послушай, Жанно! Почему ты со мной разговариваешь как с маленькой девочкой! Что это на тебя нашло? Если я тебе надоела, то скажи… Голос ее осекся.
- Извините меня, мадемуазель Кора, но я волнуюсь.
- Господи, с тобой что-то случилось?
- Нет, но я всегда волнуюсь. Хорошо, это решено, мы не пойдем в зоопарк, мадемуазель Кора. Спасибо, что вы меня вспомнили. До скорого, мадемуазель Кора.
- Жан!
- Уверяю вас, мадемуазель Кора, я очень тронут, что вы обо мне вспомнили.
- Я-не-хочу-идти-в-зоо-парк! Я хочу кататься на лодке в Булонском лесу! У меня был друг, который меня туда всегда водил. Ты себя плохо ведешь со мной! Что ж, видно, придется иначе.
- Послушай, Кора, заткнись! Не то я сейчас приду и всыплю тебе как следует! И я повесил трубку. Она наверняка была счастлива. Есть один тип, которому она не безразлична. Я глядел на ребят, а они на меня.
- Скажите, есть ли среди вас чокнутый, который катался когда-нибудь на лодке? В старое время этим будто бы занимались.
Старший из братьев Массела смог что-то смутно вспомнить на этот счет.
- Есть такая картина у импрессионистов, - сказал он.
- Где она?
- Должно быть, в музее "Оранжери"'. Она, наверное, хочет пойти посмотреть импрессионистов.
- Да нет, она хочет кататься на лодке в Булонском лесу, - заорал я. - Нечего пудрить мозги, вот чего она хочет, а вовсе не импрессионистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67