– Ах, – сказал он, – какое грустное известие про мистера Коллопи.
– Вы получили мое письмо из Рима, мистер Спроул? – спросил брат.
– Да, конечно. Мы также получили письмо от нашего собственного представителя в Риме. Мы единственная фирма в Дублине, имеющая такого представителя. С этим завещанием нам пришлось повозиться.
– Да, – сказал брат, – мы хотели бы получить некоторое представление о том, что там говорится. А вот, кстати, и свидетельство о смерти.
– Оно нам очень пригодится. Спасибо. Завещание в данный момент находится здесь у меня. Я уверен, вы не хотите, чтобы я утомлял вас всякой крючкотворческой чепухой, на которой мы, адвокаты, так любим настаивать.
– Нет, мистер Спроул, не хотим, – ответил я нетерпеливо.
– Хорошо. Мы не знаем точной стоимости собственности покойного, поскольку она состояла в основном из капиталовложений в разные предприятия. Но мы можем подвести итог желаниям завещателя. Во-первых, основное наследство. Дом на Уорингтон-плейс и тысячу фунтов наличными он оставляет своей дочери Анни. Каждому из своих сводных племянников – то есть вам, джентльмены, – он оставляет по пятьсот фунтов наличными, при условии, что они будут жить в его доме до момента его смерти.
– Великий Боже, – вскричал брат, – я теперь вне игры! Я не живу там уже несколько месяцев.
– Какое невезение, – сказал мистер Спроул.
– И это после того, как я за свой счет похоронил его в Риме и воздвиг надгробный камень на его могиле!
Он недоверчиво посмотрел на нас.
– С этим уже ничего не поделаешь, – строго сказал я. – Что там еще, мистер Спроул?
– После того, как все это будет устроено, – продолжил адвокат, – мы должны основать фонд Коллопи. Этот фонд будет выплачивать его дочери Анни по триста фунтов ежегодно в течение всей ее жизни. Фонд построит и будет поддерживать в надлежащем состоянии три здания, которые завещатель назвал местами приюта. Они будут находиться в Айриштауне (Сэндимаунт), в Хэролдс-Кросс и в Филбсборо. На двери каждого из них будет рельефно выведено слово МИР, и каждое будет находится под патронажем своего святого – Святого Патрика, Святого Иеронима и Святого Игнатия соответственно. На каждом из этих зданий будет табличка с соответствующей надписью. Например, ФОНД КОЛЛОПИ – Приют Святого Иеронима. Обратите внимание, как удачно они расположены географически.
– Да, действительно, – сказал я. – Кто будет проектировать эти здания?
– Мой дорогой сэр, мистер Коллопи подумал обо всем. Все уже сделано. Одобренные архитекторами планы хранятся у меня.
– Это все? – спросил брат.
– В основном, да. Есть еще несколько небольших сумм, завещанных разным людям, и деньги на заупокойные мессы, которые следует отдать преподобному Курту Фарту, иезуиту. Конечно, ни одна сумма не может быть выплачена до тех пор, пока завещание не вступит в силу. Но, думаю, это произойдет автоматически.
– Прекрасно, – сказал я. – Мой брат живет в Лондоне, но я сам пока остаюсь здесь. По старому адресу.
– Превосходно. Я вам напишу.
Мы поднялись, чтобы уходить. Неожиданно, уже в дверях, брат обернулся.
– Мистер Спроул, – сказал он, – могу я задать вам один вопрос?
– Вопрос? Конечно.
– Как звали мистера Коллопи?
Мистер Спроул был явно озадачен.
– Фердинанд, разумеется.
– Спасибо.
Когда мы снова очутились на улице, я увидел, что брат подавлен вовсе не так сильно, как можно было бы ожидать.
– Фердинанд? Забавно! Что мне сейчас крайне необходимо, так это выпивка. Я стал на пять сотен фунтов беднее, чем был, когда входил в эту контору.
– Ну, так давай выпьем за то, что мне повезло больше.
– Отлично. Давай только держаться поближе к трамваю на Кингстаун, поскольку я хочу попасть на вечерний пароход. Я оставил свой багаж в Лондоне по пути сюда. Вот это место нам, пожалуй, подойдет.
Он затащил меня в паб на Саффолк-стрит, но, к моему удивлению, согласился выпить полстакана вместо целого. Все из-за предстоящего ему длительного ночного путешествия. Брат пребывал в ностальгическом расположении духа и был склонен к воспоминаниям. Мы переговорили о многом из нашей прошлой жизни.
– Ты уже решил, – спросил он в конце концов, – что будешь делать дальше?
– Нет, за исключением того, что собираюсь бросить школу.
– Правильно.
– Что касается средств для жизни, полагаю, что пятьсот фунтов дадут мне возможность думать над этим вопросом по меньшей мере два года, если я не определюсь раньше.
– Почему бы тебе не приехать ко мне и не поработать в Лондонском университете.
– Да, я думал над этим. Но меня одолевает ужасное предчувствие, что рано или поздно полиция наложит свою лапу на это заведение.
– Чушь!
– Не знаю. Чувствую только, что лед под тобой очень тонок.
– Я не сделал еще ни одного неверного шага. Ты когда-нибудь задумывался о том, чтобы принять участие в новом автомобильном бизнесе? Это очень многообещающая вещь.
– Нет, я никогда об этом серьезно не думал. Тут потребуется настоящий капитал. Кроме того, я ничего не понимаю в машинах. После всего того, чему эти проклятые святые братья учили меня, я ничего не знаю ни о чем.
– То же самое я могу сказать и о себе. Единственный способ что-нибудь узнать – это учиться самостоятельно.
– Наверное, так оно и есть.
– Скажи мне одну вещь, – спросил брат довольно задумчиво, – как тебе Анни и как ты с ней ладишь?
– С Анни все в порядке, – ответил я. – Она постепенно оправляется после этого ужасного случая в Риме. Я думаю, она благодарна тебе за все, что ты сделал, хотя и не говорит об этом. Знаешь что? Было бы неплохо, если бы ты преподнес ей фунтов сто на ведение хозяйства, до тех пор пока дела с наследством не утрясутся.
– Да, это отличная идея. Я вышлю чек из Лондона и напишу ей теплое письмо.
– Спасибо.
– Скажи-ка мне: как она ухаживает за тобой? Все в порядке?
– Просто замечательно.
– Кормежка, стирка, носки и все такое?
– Конечно. Я живу как лорд. Завтрак в постель, если пожелаю.
– Отлично. Как лорд, надо же! Я должен поторапливаться, если хочу успеть на пароход. Я очень рад, что Анни оказалась такой. У этой девушки доброе сердце.
– Что ты имеешь в виду? – спросил я несколько озадаченно. – Разве она не присматривала за хозяйством всю свою жизнь? Бедная миссис Кротти, когда была жива, и пальцем не пошевельнула. Она почти все время болела и в конце концов упокоилась в бозе, а мистер Коллопи был сущим наказанием. Он вечно спрашивал, есть ли крахмал в его пище, независимо от того, что ему подавали. Он с подозрением относился даже к воде в кране.
– О, да. Но в конце концов он заплатил по счетам. Я рад тому, как щедро он позаботился о ней в своем завещании.
– И я тоже.
– Да, в самом деле. Послушай, мы можем пропустить по последнему стаканчику перед дорогой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34