– Картонным щитом? – иронически повторил мистер Коллопи. – Да уж знаем мы, какие, черт побери, картонные щиты использовали в Испании доминиканцы, эти с ног до головы запятнанные кровью садисты.
– Мой собственный орден в Мадриде, – скромно заметил отец Фарт, – всецело находился под их властью, но тем не менее я не жалуюсь.
– Разве это не прекрасно, святой отец? Ваш собственный орден третировали варвары-хулиганы в сутанах, и вы, сидя здесь со стаканом пива в руках, не жалуетесь. Клянусь, вы действительно скромный, достойный человек, благослови вас Бог.
– Это всего лишь означает, Коллопи, что, искореняя истинное зло, мы все должны иногда страдать.
– И что же тут не так, святой отец? Разве страдание не величественно?
– Оно неприятно, но оно целительно.
– У вас на все есть готовый ответ. «Вы исповедуете истинную веру?» – «Нет». – «Отлично, восемьсот ударов плетью». Если именно в этом заключается для вас католическая вера, что удивительного в том, что произошла реформация? Да здравствует Мартин Лютер!
Отец Фарт был шокирован.
– Коллопи, пожалуйста не забывайте, что вы сами принадлежите к истинной церкви. Вы говорите скандальные вещи.
– К истинной церкви? Я? А разве лорд-мэр и все остальные идиоты в Сити-Холл к ней не принадлежат? Взгляните, что они делают – убивают несчастных женщин.
– Не принимайте это близко к сердцу.
– Я буду принимать это близко к сердцу до самой своей смерти, – взволнованно ответил мистер Коллопи. – Восемьсот ударов плетью за то, что человек сказал правду, как велела ему совесть. Об этом я и толкую – святые монахи в Испании тоже распространяли истинную веру, загоняя раскаленные докрасна гвозди в спины несчастных евреев.
– Чепуха.
– И ошпаривая им яйца кипящей водой.
– Вы преувеличиваете, Коллопи.
– И вколачивая им зазубренную проволоку или что-нибудь вроде этого сами знаете куда. И все A. M. D. G., если пользоваться вашим собственным девизом, святой отец.
– Ради Бога, Коллопи, имейте совесть, – сказал отец Фарт спокойно и грустно. – Я не знаю, где вы вычитали такие страшные и глупые вещи.
– Отец Фарт, – серьезно сказал мистер Коллопи, – вы не любите реформацию. Может быть, я и сам от нее не в восторге. Но те негодяи в Испании и те, кто их провоцировал, – это наша собственная команда. Они называли достойных людей еретиками, а в качестве средства исправления выбирали костер. Не говоря уже о массе плутов пап с их армиями и с их папскими государствами. Пап, брюхативших монашек и герцогинь, пап, наводнивших всю Италию своими ублюдками. Пап, не годных ни на что, кроме закулисных интриг и подкупа, который они осуществляли при дворах Бог знает скольких достойных королей. Разве это неправда?
– Нет, неправда, Коллопи. Реформация была переворотом в мировоззрении, инспирированным, в чем я нисколько не сомневаюсь, самим Сатаной. Ничего не поделаешь с мирскими человеческими слабостями, касается это пап или кого-нибудь еще.
– И вы говорите это мне, – усмехнулся мистер Коллопи.
– Да, я говорю это вам. Я ни к кому не испытываю ненависти. Даже к Лютеру. Более того, он заслуживает похвалы за то, что, переведя Библию, сделал церковным мой родной язык, die sch?ne deutsche Sprache. Но им овладел дьявол. Он был еретиком. Правильнее было бы сказать архиеретиком. И когда он умер в тысяча пятьсот сорок пятом году...
– Простите, отец Фарт...
Я очень удивился, услышав, что брат вставил свое замечание. Он с неприкрытым интересом следил за этим горячим спором, но даже мысль о том, что он может вмешаться, казалась мне невозможной и дерзкой. Совершенно ясно, что мистер Коллопи и отец Фарт были в равной степени удивлены, поскольку они дружно повернули головы, чтобы посмотреть на него.
– Да, мой мальчик? – спросил отец Фарт.
– Лютер умер не в тысяча пятьсот сорок пятом году, – сказал брат. – Это произошло в тысяча пятьсот сорок шестом.
– Ну, ну, возможно, ты и прав, – добродушно улыбнулся отец Фарт. – Возможно, ты и прав. Увы, моя старая голова и прежде не очень хорошо запоминала цифры. Отлично, Коллопи, я вижу, у вас в семье растет теолог.
– Историк, – ответил брат.
– А я, со своей стороны, исправлю это исправление, – сказал мистер Коллопи ядовитым тоном. – Проклятый мальчишка, который любит поучать всех и вся, но не желает применить свои способности к учебе, – вот кто он такой. Дайте мне ваш стакан, святой отец.
Последовал еще один перерыв в разговоре, во время которого брат с подчеркнутым вниманием уткнулся в учебник. Сделав большой глоток из вновь наполненного стакана, мистер Коллопи откинулся далеко назад в своем кресле и тяжело вздохнул.
– Боюсь, отец Фарт, – сказал он наконец, – что мы просто зря тратим время и только раздражаем друг друга этими аргументами. Эти же вещи были предметом спора многие годы назад. Представьте, мы здесь – как наш Господь, дискутирующий с фарисеями в Храме. Истинная проблема в том, какие действия мы можем предпринять. Что можно сделать?
– Ну, это определенно более разумный подход, Коллопи. Гораздо более разумный. И гораздо более практичный.
– Quod faciamemus, а?
– Вы не задумывались над тем, чтобы созвать публичный митинг?
– Много раз, – ответил мистер Коллопи с некоторой грустью. – И обдумал этот вопрос самым тщательным образом. Никуда не годная идея. И знаете почему? На митинги ходят только мужчины. Вы там не найдете даже мертвую леди. Знаете что? Там слоняются только проститутки. А мужчины? Что хорошего можно сказать о них? Они, я уверен, и бровью бы не повели, если бы женщины стали умирать на улице, как мухи. Святой отец, по их мнению, женщины годятся только для двух вещей – либо для того, чтобы отправиться с ними в постель, либо для того, чтобы прожигать жизнь без них. Я уже почти решился было попробовать заручиться поддержкой Гэльской лиги, но боюсь, что и это – не более чем сборище кретинов. Они не способны осознать кризис нашей национальной жизни. Они бы подумали, что я грязный старикашка, и послали бы меня к D. M. P.
– Гм... – Отец Фарт задумчиво насупил брови. – А как насчет того, чтобы пойти в Дублинский Замок? Они определенно могли бы оказать давление на Корпорацию.
– А меня посадить в сумасшедший дом. Я, черт побери, не идиот.
– Увы, я плохо ориентируюсь в политике.
– Будь я проклят, если вижу в этом хоть каплю политики, но эти негодяи из Замка арестуют ирландца и осудят за государственную измену, если его брюки будут чуть мешковаты или если он забудет побриться. Но вот что мне приходит в голову...
– Что именно, Коллопи?
– Почему бы вам не осудить эту совершенно скандальную ситуацию с церковной кафедры?
– О... дорогой... – Отец Фарт издал низкий, короткий сардонический смешок. – Церковь, Коллопи, в первую очередь имеет дело с вопросами веры и морали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34