На руках и груди бугрились мускулы, и она не смогла удержать вздоха, родившегося где-то в потаенных глубинах ее существа. Боже правый, неужели она действительно прошлой ночью занималась любовью с таким мужчиной?
— Сара, я…
При виде Уолли он замолчал. Сара затаила дыхание, пока мужчины оценивающе смотрели друг на друга. Будто провоцируя Уолли сказать что-нибудь, Гриффин поднял руки и уперся в дверной косяк в позе, которую трудно было не назвать угрожающей. Уолли в ответ только выпрямился на стуле, где успел уже усесться скрестив ноги. Долго никто не говорил. Гриффин поедал глазами Уолли. Уолли поедал глазами Гриффина. Сара глазела на обоих.
— Да, Гриффин, — сказала она наконец, прерывая грозившую затянуться навечно тишину, — это мой брат, Уолли. Уолли Гринлиф.
Гриффин мгновенно изменил позу. Не понимая причины, она, однако, не сомневалась, что он почувствовал себя скверно, узнав, кем был непрошеный гость. Более чем скверно, уточнила она, заметив, как он сверкает глазами на братца. Почти враждебно. Как странно.
Хотя чему удивляться? Какому мужчине понравится знакомиться с семьей женщины сразу же после первой ночи любви? Но она-то ведь не опороченная девственница. В конце концов, она была замужем и родила двоих детей. Ни для кого не секрет, что ей известно кое-что о половом акте. И мораль конца двадцатого века не требует, чтобы брат сражался за честь сестры. Современные сестры вполне способны сами постоять за себя. Как правило.
— Уолли, — поспешила продолжить она, — это Гриффин Шальной. Мой… э-э-э…
— Мой кто? — спросила она себя. Кто он ей по общей схеме? Назвать его своим парнем глупо — он давно уже не парень. «Любовник» слишком самонадеянно — хоть она и знала, что стремительно влюбляется в Гриффина, но еще не была уверена в его чувствах. «Знакомый» — чересчур уклончиво. «Милый» — слишком старомодно. Но надо же что-то сказать, прежде чем Уолли примется делать собственные выводы и решит, что она подобрала Гриффина вчера вечером в каком-нибудь баре.
— Мой… э-э-э… — попыталась она снова.
— Я друг Сары, — сказал за нее Гриффин, входя в кухню и протягивая руку Уолли. Сара не могла не заметить в этом жесте толики враждебности, но не обратила внимания, слишком издерганная попытками классифицировать Гриффина для себя самой. Он назвался ее другом. Он действительно так считает? А среди друзей в порядке вещей заниматься тем, что они делали прошлой ночью? Сара никогда не делала этого с прежними друзьями. Ей и в голову не приходило, что с друзьями можно делать такое. Но, может быть, Гриффин считает, что это нормально? Может быть, в том, что произошло прошлой ночью, для него нет ничего нового? Может быть, все женщины, с которыми он дружит, проводят ночи в его постели? Или он — в их? Или…
Она судорожно вздохнула, стараясь отбросить ненужные мысли. Это мужчины не выносят фразы «Давай будем просто друзьями», напомнила она себе. Женщины выше этого, не правда ли? В данный момент она в этом не была вполне уверена.
Уолли встал для рукопожатия, но продемонстрировал при этом не больше дружелюбия, чем Гриффин. Сара не понимала, что происходит. Какие-то мужские дела, диктуемые законами животного царства, решила она. Брат смотрит за сестрой, пока хищник облизывается, или что-то в этом роде.
— Так что, Уолли, ты останешься на завтрак? — спросила она сладким голосом, заранее зная ответ.
— Э-э-э, нет. Нет, спасибо. Я завтракаю с Джерри в клубе. — Он взглянул на часы. — На самом деле я уже опаздываю.
— Если такая спешка из-за меня, то не стоит, — сказал Гриффин. Но в его улыбке ясно читалось пожелание Уолли сгинуть побыстрее, желательно с моста и на большой скорости.
— Спасибо, но мне действительно пора. Сара, — добавил он, целуя сестру на прощание и устремляясь к двери, — я скоро загляну.
— Не сомневаюсь, — ответила она, когда дверь за ним с грохотом захлопнулась.
К Гриффину она обернулась уже с улыбкой, но улыбка тут же угасла. Выражение его лица ни в коем случае нельзя было назвать счастливым. Похоже было, что ему хочется кого-то или что-то стукнуть. И очень сильно.
— Кофе? — спросила она, сорвавшись на писк. Он лаконично кивнул.
— Пожалуйста.
Гриффин внимательно наблюдал за Сариными движениями, гадая, чувствует ли она, что он весь трясется от злости. Он злился не на нее. Черт, если по правде, то даже и не на братца. Злился он на себя самого. Как он смел забыть, что женщина, с которой провел ночь, занимаясь любовью, является сестрой подследственного, которому в ближайшем будущем светит немалый срок за решеткой?
Она молча повернулась и подала кофе, не забыв, что он пьет черный. Он прихлебывал медленно, стараясь оттянуть как можно дальше необходимость разговора и дивясь, что мог так напортачить.
Проснувшись утром, он был поражен тем, как естественно выглядит ее поза. Она свернулась калачиком, положив голову в ямку у его шеи, одну ладонь, сложенную в свободный кулачок, оставила у него на груди, а другой обхватила бедро. Его руки обвивали Сарину талию, и та рука, на которой она лежала, занемела. Но его это совершенно не обременяло. Она была теплая, мягкая и ароматная, и запах любви еще не ушел от них, и Гриффину хотелось только одного: разбудить ее и начать все сначала.
Можно было бы просыпаться так каждое утро, подумал он. Воспоминания о том, как они ночью то и дело поворачивались друг к другу, заставили его задохнуться. Они так подходили друг другу, будто были половинками одного тела, когда-то разделенного надвое. Он хотел соединить половинки. Но, если честно, у него не было уверенности, что ему удастся это прямо сейчас.
И он только бережно поцеловал ее в лоб и как можно тише выбрался из постели, чтобы принять душ. Хорошо бы она проспала все утро, чтобы можно было время от времени подходить и смотреть на нее. Но, выйдя из ванной, он уже не застал ее в постели. И вот она стоит перед ним: тихая, взъерошенная, смущенная, и злость, поднявшаяся в нем из-за появления Уоллеса Гринлифа, рассеивается.
Но полностью не рассеялась.
— Что ты хочешь на завтрак? — спросила она. Гриффин напрягся. Не столько сам вопрос, сколько тон встревожил его.
Судя по вопросу, Сара не сомневалась, что он останется на завтрак, и он не знал, как это истолковать. Но тон, такой обыденный, будто все на свете уже давно решено, тогда как у него внутри полнейшее смятение… Вот это и заставило его взвиться. Часть его — большая часть — хотела остаться и провести весь день с Сарой и мальчиками, занимаясь всем, чем занимается по воскресеньям обычная семья. И он прекрасно понимал, что именно этого ожидает Сара. Но другая его часть знала, какой большой ошибкой было бы позволить отношениям зайти дальше того, что уже есть. По крайней мере до тех пор, пока он связан делом ее брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42