Сам посуди, эти копии значительно превосходят оригиналы по дальности боя, точности и мощности разряда — минимум на десять-двадцать процентов. Так что не стоит больше рассказывать мне о каких-то там особых талантах твоих соотечественников к производству оружия. — С этими словами он встал и обратился с речью к членам своего Военного Совета. Хайдену оставалось только слушать его с совершенно упавшим сердцем.
— Я выслушал предсказание оракула, — громко сказал им префект. — Оно оказалось полностью созвучно моим собственным мыслям. Я много размышлял над данным вопросом и пришел к выводу, что нам просто необходимо перехватить инициативу! В этой нашей партии «го» мы и так уже добились положения «сенте» и, чтобы полностью покончить с противником, нам всего-навсего нужно получить еще один белый камень. Так что выступаем завтра, дабы одержать великую победу…
Слушая обращение префекта к своим подданным, Хайден Стрейкер вдруг почувствовал, что его бьет нервная дрожь. Спина промокла от пота, а лицо покраснело будто диск Антареса, красного карлика класса М1, украшавшего герб сектора Ямато. Хайден чувствовал себя человеком, вдруг выпустившим на свободу тигра. Он полностью утратил контроль над ситуацией и теперь был бессилен как-либо на нее повлиять.
Неожиданно даже для себя он вдруг поднялся.
— Прошу вас! Умоляю! Измените свое решение! Ведь это только снова вскроет рану, которая в конечном итоге погубит всех! — Хайден Стрейкер слышал себя как бы со стороны. Собственный голос казался ему на удивление слабым по сравнению со громовыми раскатами речи префекта. — Пожалуйста. Вы должны начать переговоры. Как истец в этом деле, я требую…
Присутствующие члены клана Хидеки буквально ушам своим не поверили. Это гайдзин не только посмел перебить самого префекта Кюсю, но и поставил под сомнение правильность решения принятого их господином!
Не успели они оправиться от потрясения, вызванного этим неслыханным святотатством, как Нобору внезапно вышел из ступора — лицо юноши ужасно исказилось от охватившей его ненависти, он вскочил, выхватил свой длинный меч и, крепко стиснув оружие обеими руками, занес его над головой и с ужасным воплем пригнувшись бросился вперед.
Хайден Стрейкер смотрел на рванувшегося к нему Нобору и чувствовал, что не может пошевелить ни рукой ни ногой. Он не успел даже испугаться, а времени уклониться от удара у него просто не оставалось. Только когда меч со свистом начал опускаться ему на голову, он наконец осознал, что Нобору напал именно на него.
К этому моменту Хидеки Рюдзи уже заметил как растет внутреннее напряжение в душе его младшего сына. Публичный позор подтолкнул его к самому краю Бездны и последние несколько секунд он балансировал на ее краю, как человек, вдруг оказавшийся перед самым страшным выбором. Невероятным усилием воли префект сумел заставить себя забыть о том, что Нобору — его сын, и сконцентрировать все свои аналитические способности, сведя их в исключительно точный фокус. Обращенный на любого самурая, подобный взгляд господина мог означать только одно: Бездну, грань между жизнью и смертью. Все инстинкты Нобору были сформированы «Трактатом о Потаенных Листьях», а в особенности его центральной коаной, гласившей: «Выбирая между жизнью и смертью, долг самурая предпочесть смерть».
Тайные сигналы ниндзюцу, подаваемые рукой, с давних пор являлись обычным средством общения Хидеки Рюдзи с Горо и его помощниками, которые затем передавали указания господина лучникам с микродинамиками, вживленными в слуховой проход, всегда стоящим наготове за бумажными ширмами.
— Взять на прицел Нобору-сана и ожидать моего приказа! — заранее просигналил он, поэтому в тот момент, когда юноша выхватил свой катана, луки уже были нацелены на него.
И теперь Хидеки Рюдзи молниеносно сделал знак стрелять. Лучники отреагировали мгновенно.
Стрелы длиной в ярд, выпущенные с трех сторон, пронзили матовые бумажные экраны и устремились к Нобору, одновременно угодив ему в шею, в лоб и в правый глаз. Не успело еще затихнуть в зале эхо его воинственного клича как он уже рухнул на пол. Его меч бессильно вонзился в застеленный циновками пол, а через мгновение бездыханное тело молодого человека тяжело рухнуло на рукоять так, что древней работы клинок со звоном сломался под его тяжестью.
В этот момент всем присутствующим стало совершенно ясно, что цикл своеобразной судьбы Нобору завершен. И оставалось только размышлять над смыслом его существования в более широком контексте и о соотношении роли его достаточно заурядной судьбы с гораздо более сложной судьбой гайдзина.
2
— Взгляните, мистер Стрейкер! — сказала Ясуко, указывая вдаль на картину, открывающуюся по правую сторону от сора-сенша. — Американские здания.
Взглянув в указанном направлении, Хайден заметил вдали виднеющиеся на окраине Анклава колонны особняка Джоса Хавкена. К горлу снова подступила тошнота, заставившая его на время забыть о неудобствах, которые он испытывал в доспехах с чужого плеча, и о тугих ремнях, которыми он был пристегнут к тесноватому сидению. Ему вспомнилось, как накануне вечером он с ужасом смотрел на Хидеки Рюдзи, стоящего над телом убитого по его приказу сына и вдохновляющего своих генералов на завтрашнюю битву. Когда префект закончил свою речь, они отправились обратно в расположение своих частей полностью уверенными в победе, хотя кое-кто из них все же помнил о том, как легли стебли тысячелистника во время гадания, и что теперь, с гибелью Нобору, смысл гадания изменился. Согласно предсказанию оракула, старшему сыну предстояло командовать, а младшему — вывозить трупы. Теперь же, после гибели Нобору, младшим сыном становился Синго-сан.
«А как же я? — подумал Хайден. — Когда сражение закончится, мне что же — как ни в чем не бывало возвращаться в Каноя-Сити? Получается, что, после того как каньцы будут наказаны, я вернусь к отцу и снова окажусь в его власти?
Он смотрел на проплывающие мимо знакомые места. В душе росло напряжение, усиливающееся за счет царящего среди находящихся вместе с ним в гондоле небесного танка суровых воинов приподнятого в предвкушении битвы настроения. Перед машиной разворачивалась пыльная лента Накасендо — дороги, ведущей в Каноя-Сити, к реке Такигава и лагуне, в которую она впадала. Как и большинство дорог на Осуми, ее, с тем, чтобы ограничить возможности передвижения крестьян и других потенциальных возмутителей спокойствия, практически никогда не ремонтировали. Вскоре справа показался возвышающийся посреди сонного скопления убогих деревянных хижин и бамбуковых изгородей холм, где на небольшом кладбище покоился в урнах прах предков клана Хидеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
— Я выслушал предсказание оракула, — громко сказал им префект. — Оно оказалось полностью созвучно моим собственным мыслям. Я много размышлял над данным вопросом и пришел к выводу, что нам просто необходимо перехватить инициативу! В этой нашей партии «го» мы и так уже добились положения «сенте» и, чтобы полностью покончить с противником, нам всего-навсего нужно получить еще один белый камень. Так что выступаем завтра, дабы одержать великую победу…
Слушая обращение префекта к своим подданным, Хайден Стрейкер вдруг почувствовал, что его бьет нервная дрожь. Спина промокла от пота, а лицо покраснело будто диск Антареса, красного карлика класса М1, украшавшего герб сектора Ямато. Хайден чувствовал себя человеком, вдруг выпустившим на свободу тигра. Он полностью утратил контроль над ситуацией и теперь был бессилен как-либо на нее повлиять.
Неожиданно даже для себя он вдруг поднялся.
— Прошу вас! Умоляю! Измените свое решение! Ведь это только снова вскроет рану, которая в конечном итоге погубит всех! — Хайден Стрейкер слышал себя как бы со стороны. Собственный голос казался ему на удивление слабым по сравнению со громовыми раскатами речи префекта. — Пожалуйста. Вы должны начать переговоры. Как истец в этом деле, я требую…
Присутствующие члены клана Хидеки буквально ушам своим не поверили. Это гайдзин не только посмел перебить самого префекта Кюсю, но и поставил под сомнение правильность решения принятого их господином!
Не успели они оправиться от потрясения, вызванного этим неслыханным святотатством, как Нобору внезапно вышел из ступора — лицо юноши ужасно исказилось от охватившей его ненависти, он вскочил, выхватил свой длинный меч и, крепко стиснув оружие обеими руками, занес его над головой и с ужасным воплем пригнувшись бросился вперед.
Хайден Стрейкер смотрел на рванувшегося к нему Нобору и чувствовал, что не может пошевелить ни рукой ни ногой. Он не успел даже испугаться, а времени уклониться от удара у него просто не оставалось. Только когда меч со свистом начал опускаться ему на голову, он наконец осознал, что Нобору напал именно на него.
К этому моменту Хидеки Рюдзи уже заметил как растет внутреннее напряжение в душе его младшего сына. Публичный позор подтолкнул его к самому краю Бездны и последние несколько секунд он балансировал на ее краю, как человек, вдруг оказавшийся перед самым страшным выбором. Невероятным усилием воли префект сумел заставить себя забыть о том, что Нобору — его сын, и сконцентрировать все свои аналитические способности, сведя их в исключительно точный фокус. Обращенный на любого самурая, подобный взгляд господина мог означать только одно: Бездну, грань между жизнью и смертью. Все инстинкты Нобору были сформированы «Трактатом о Потаенных Листьях», а в особенности его центральной коаной, гласившей: «Выбирая между жизнью и смертью, долг самурая предпочесть смерть».
Тайные сигналы ниндзюцу, подаваемые рукой, с давних пор являлись обычным средством общения Хидеки Рюдзи с Горо и его помощниками, которые затем передавали указания господина лучникам с микродинамиками, вживленными в слуховой проход, всегда стоящим наготове за бумажными ширмами.
— Взять на прицел Нобору-сана и ожидать моего приказа! — заранее просигналил он, поэтому в тот момент, когда юноша выхватил свой катана, луки уже были нацелены на него.
И теперь Хидеки Рюдзи молниеносно сделал знак стрелять. Лучники отреагировали мгновенно.
Стрелы длиной в ярд, выпущенные с трех сторон, пронзили матовые бумажные экраны и устремились к Нобору, одновременно угодив ему в шею, в лоб и в правый глаз. Не успело еще затихнуть в зале эхо его воинственного клича как он уже рухнул на пол. Его меч бессильно вонзился в застеленный циновками пол, а через мгновение бездыханное тело молодого человека тяжело рухнуло на рукоять так, что древней работы клинок со звоном сломался под его тяжестью.
В этот момент всем присутствующим стало совершенно ясно, что цикл своеобразной судьбы Нобору завершен. И оставалось только размышлять над смыслом его существования в более широком контексте и о соотношении роли его достаточно заурядной судьбы с гораздо более сложной судьбой гайдзина.
2
— Взгляните, мистер Стрейкер! — сказала Ясуко, указывая вдаль на картину, открывающуюся по правую сторону от сора-сенша. — Американские здания.
Взглянув в указанном направлении, Хайден заметил вдали виднеющиеся на окраине Анклава колонны особняка Джоса Хавкена. К горлу снова подступила тошнота, заставившая его на время забыть о неудобствах, которые он испытывал в доспехах с чужого плеча, и о тугих ремнях, которыми он был пристегнут к тесноватому сидению. Ему вспомнилось, как накануне вечером он с ужасом смотрел на Хидеки Рюдзи, стоящего над телом убитого по его приказу сына и вдохновляющего своих генералов на завтрашнюю битву. Когда префект закончил свою речь, они отправились обратно в расположение своих частей полностью уверенными в победе, хотя кое-кто из них все же помнил о том, как легли стебли тысячелистника во время гадания, и что теперь, с гибелью Нобору, смысл гадания изменился. Согласно предсказанию оракула, старшему сыну предстояло командовать, а младшему — вывозить трупы. Теперь же, после гибели Нобору, младшим сыном становился Синго-сан.
«А как же я? — подумал Хайден. — Когда сражение закончится, мне что же — как ни в чем не бывало возвращаться в Каноя-Сити? Получается, что, после того как каньцы будут наказаны, я вернусь к отцу и снова окажусь в его власти?
Он смотрел на проплывающие мимо знакомые места. В душе росло напряжение, усиливающееся за счет царящего среди находящихся вместе с ним в гондоле небесного танка суровых воинов приподнятого в предвкушении битвы настроения. Перед машиной разворачивалась пыльная лента Накасендо — дороги, ведущей в Каноя-Сити, к реке Такигава и лагуне, в которую она впадала. Как и большинство дорог на Осуми, ее, с тем, чтобы ограничить возможности передвижения крестьян и других потенциальных возмутителей спокойствия, практически никогда не ремонтировали. Вскоре справа показался возвышающийся посреди сонного скопления убогих деревянных хижин и бамбуковых изгородей холм, где на небольшом кладбище покоился в урнах прах предков клана Хидеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181