Снова откажусь.
А как поступит Хидеки Синго?
Почти наверняка он прикажет пытать меня.
У Хайдена мошонка съежилась, едва он подумал об известной, бесконечной жестокости самураев Ямато и о леденящих душу историях, которые ему доводилось слышать. А ведь амигдала спрятана так, что я не смогу отдать ее по первому требованию и даже после обычных побоев.
Вынесу ли я пытки? — спросил себя Хайден, заранее страшась очевидного ответа.
Он крепко зажмурился, внезапно поняв, что абсолютно никакого значения не имеет то, сможет ли он мужественно переносить мучения, сумеет найти выход из создавшегося положения. Что бы ни случилось, что бы я ни говорил и что бы ни думал Хидеки Синго, я не имею права отдавать амигдалу. Едва я признаюсь, где она, за мою жизнь никто не даст и ломаного гроша, потому что Хидеки Синго — глава банды кровавых убийц, которых хлебом не корми, но дай помучить или убить кого-нибудь. И он не терпит, когда кто-нибудь или что-нибудь не подчиняется ему.
Хайден вновь услышал голос своего отца: «Прикажет ли Хидеки Синго вспороть животы всем служащим, находящимся под защитой МеТраКора?»
Возможно.
«Разве ты не видел собственными глазами, как он зверски избил двоих?»
Видел.
Первой жертвой самурая стал сумасшедший бонза — совершенно безобидный монах, второй — брат деревенского старосты.
«Ну, тогда… Только не забывай, сынок: это земли Синго-сана, а не МеТраКора. К тому же, еще неизвестно, правит ли по-прежнему МеТраКор в Каноя-Сити».
Горькое мое пси, думал Хайден. Получается, что меня погубит собственная хитрость. При этой мысли его охватил ужас. Горькое пси, мне придется сказать им, что камень внутри меня, что я проглотил его, а они не поверят и не станут ждать, пока он выйдет естественным образом, нет, у меня на глазах они выпустят мне кишки, чтобы выяснить, правду ли я говорю…
От таких мыслей его прошиб пот, и по спине потекли холодные струйки. Ты же обещал, Хайден Стрейкер! Обещал выжить! И лично доставить амигдалу во дворец даймё в Мияконодзё! Это — единственная возможность как-то поправить положение! Так держись за эту возможность и верь! Может, черные мысли — просто остатки ночного кошмара? Ведь пока Хидеки Синго не требует отдать ему амигдалу. Может, вообще не потребует. Хидеки, конечно, мерзавец, но это вовсе не значит, что он прикажет выпустить тебе кишки только ради того, чтобы не подождать лишний день.
Хайдена колотил озноб, потом накатила волна лихорадочного жара. Вдруг начались кишечные спазмы. То ли сила тяжести, то ли еще что-то вызвало неудержимые позывы опорожнить кишечник.
Пси милостивое, да здесь холодно как в склепе! К тому же я боюсь местных духов — ками. Нужно бежать. Бежать, пока не поздно. А ведь я еще так слаб, к тому же понятия не имею, где нахожусь. О пси, помоги мне!
Между тем, деревня понемногу оживала. Старики, кряхтя, слезали со своих футонов, молодые почесывались и зевали, женщины судачили о том, о сем, направляясь к реке с большими глиняными кувшинами на бамбуковых коромыслах. Внимание Хайдена Стрейкера привлекло какое-то движение. Вдруг зашевелилась листва на огромном, быстрорастущей породы каштане за крайней хижиной. На платформе, образованной одним из отогнутых кусков обшивки, появился наголо обритый старик в оранжевом одеянии, поклонился, затем неуклюже спустился на землю. На лбу старца были вытатуированы знаки дзена, а лицо, после того, как Синго вчера избил старика бамбуковой палкой, распухло и заплыло синяками. У подножия дерева он подобрал с земли чашку для подаяний и бубен.
Обыкновенный старый монах со своим рогом изобилия и волшебной палочкой, подумал Хайден, опять вспомнив вчерашнее избиение. Дзедо-Дзи, Секта Чистой Земли, близкая к дзен-буддизму, но все же не дзен-буддистская. Все ее приверженцы — бродяги, профессиональные нищие, попрошайки. Возможно, они вызывают раздражение, но вообще-то совершенно безобидны. Всего лишь странствующие монахи, которые, по поверьям крестьян, знаются с ками — духами природы.
У сына даймё не было никаких причин избивать старика. Ни малейших. Пси милостивое, Синго-сан, разозлившись, становится просто безудержным. Впрочем, монах хотя бы перестал колотить в свой бубен: стоит этим дзедо-дзистам начать распевать гимны-нембуцу, как люди буквально цепенеют. Может быть, именно поэтому вышел из себя Хидеки Синго. Ведь он не может позволить себе потерять контроль над ситуацией… или даже допустить, чтобы кто-то бросил вызов его власти. Этого он боится больше всего.
Хайден Стрейкер наблюдал, как монах, очевидно, заметив его, приближается но вдруг останавливается в двух ярдах.
Старик медленно повернулся и опустился на колени, смиренно уперевшись руками и лбом в землю.
— Вставай! — прошипел Хайден. — Скорее, пока тебя не заметил самурай. Чего тебе надо? Убирайся!
Однако монах не обратил на его слова ни малейшего внимания.
— Прошу тебя, гайдзин-сан. Смири свое пси. Смирись и кротко прими то, что тебе уготовано. Слишком поздно.
Монах замолчал и медленно, с достоинством поднялся. Впечатление было такое, будто он нарочно хотел, чтобы отпрыск клана Хидеки заметил его. На жителей деревни он, видимо, уже успел произвести впечатление. Крестьяне молча смотрели на него, как люди обычно смотрят на пролетающий в небе аэрокар. Разве что не слышалось ни единого возгласа; напряжение росло.
Хайден Стрейкер тяжело дышал. Грудь уже не болела, просто тупо ныла, но в тех местах на ребрах, где Розей-сан, деревенский староста, применил к нему древние способы лечения, еще виднелись синяки. Розей-сан выдавил из его легких отравленный воздух и долго мял грудь, чтобы снова забилось сердце. Теперь любое, даже самое незначительное усилие доставляло Хайдену мучения. Он наклонился над большой тыквой, зачерпнул ковшиком холодную воду и вылил ее себе на голову. Потом ковшик с плеском отправился обратно в тыкву.
Прокукарекал петух, и Хайден Стрейкер заметил, что толпа крестьян медленно тает. Машинально он взглянул на дом, где поселился самурай, и увидел, что на пороге стоит сам Хидеки Синго с двумя небрежно засунутыми за пояс мечами. Тот все видел и теперь двигался к ним. На лице не было улыбки, он глубоко вдыхал утренний воздух, получая, должно быть, извращенное удовольствие от того, что старался казаться расслабленным и пребывающем в согласии с окружающим миром. Хотя на самом деле все его мышцы были до предела напряжены в предвкушении насилия. Он шел прямо на монаха.
Однако сколько страха вызвало его появление! — думал Хайден Стрейкер, наблюдая за приближающимся самураем. Возможно, сокрытая во мне амигдала и вправду пси-проклятая штука!
При этой мысли в душе Хайдена тоже зародился суеверный ужас — точно трясина, скрывающаяся под самой поверхностью сознания, преисподняя страхов, едва подернутая ряской разума и, как ему казалось, отделенная от здравых мыслей лишь тончайшей мембраной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181