Поэтому и следует навестить Кравчука, поинтересоваться у него, когда будет очередной светский раут — показ мод, чей-нибудь день рождения или надуманный праздник. Ведь для тусовки не существует обычных дней, это не принято, просто встречаться. Присутствующие обязательно выдумают какой-то повод, иначе якобы чувствуют себя обычными алкоголиками. Кажется, именно так сказал в позапрошлом году какой-то именитый певец, и все подхватили за ним эту мысль. Мол, без повода встречаются только бомжи…
Мила обязательно должна быть там, и своим цветущим видом доказать, что у неё всё в порядке, дела идут отлично, а скоро будут ещё лучше.
Миле не терпелось поделиться последними новостями с Кравчуком, но Резник приказал ей молчать. А её так и распирало от того, что она собиралась рассказать. Ей нестерпимо хотелось похвастаться, но она всякий раз взывала к собственному благоразумию и заставляла себя прислушиваться к болтовне дяди.
— Даже не знаю, что делать, — огорчался тот, всплёскивая тонкими ручонками. — Меня пригласили на выставку в Париж — в июле, а у Костика как раз отпуск. И он планировал повезти меня на Сейшелы…
— Ты же уже там был, — удивилась Мила, — с этим, как его… Ну, с твоим бывшим, то есть предыдущим… — вконец запуталась она.
— С Егором, — присвистнул Саша, — ну, когда это было! Вспомнила, мамочка, тоже мне…
Он поправил кокетливую цветастую приталенную рубашку, и повернулся к племяннице, скорчившей недовольную рожицу. У дядьки мужиков гораздо больше, чем у неё. Неужели вокруг одни гомики, нормальных мужчин не осталось? И разобрали их не женщины, а голубые! Тот же Кравчук меняет мужчин, как перчатки. Совсем недавно она сидела с ним и его приятелем Стасиком в ресторане. А теперь у него уже какой — то Костик. И Егор тоже был, причём в этом году, хотя сейчас всего лишь май!
— Может, не надо?
— Надо, Федя, надо, — весело ответила Мила.
Она чувствовала себя великолепно. В кои — то веки решила изменить имидж, и то Саша противится её выбору цвета волос. А ещё крутой дизайнер — имиджмейкер называется! Интересно, почему почти все стилисты — педики?
Мила подумала, не задать ли ей этот вопрос дядечке, но передумала. В зависимости от настроения, дядя — или тётя — Саша — мог обидеться. А это грозило Миле нешуточными расходами на другого парикмахера и стилиста. К тому же он почти что единственный, кто действительно любил её, просто так, ни за что. И Мила этим дорожила и любила его в ответ. Интересно, как бы он отреагировал, если бы узнал, что племянница собирается стать соучастницей убийства? Принялся бы отговаривать её, и предлагать познакомить с очередным своим другом, который мог проспонсировать Милин проект?
И, как всегда, на деле оказалось бы, что новый дружок готов проспонсировать только постель Кравчука или оригинальную игрушку из секс-шопа.
Мила прекрасно понимала, что спонсора найдёт только в одном случае. И, можно сказать, она уже его нашла. Если всё пойдёт удачно, она снова будет петь — и станет популярной. Наконец-то всё будет, как надо! Осталось совсем немного. Осталось только понравиться старому азеру, и переспать с ним. И сделать это так, чтобы он захотел ещё. Впрочем, по мужской части у Милы богатый опыт. Она знает, что надо сделать, чтобы понравиться мужчине, особенно не обременённому кучей молодых любовниц. Но на всякий случай ей следует поостеречься. А вдруг он видел её по телевизору, или был в одном из ночных клубов, когда она там выступала, узнает её? И это, конечно, не так страшно, но ведь он может проболтаться кому-то о ней. И вот это уже недопустимо.
Поэтому Миле нужен был другой образ, другая внешность, и легенда. Легенду она уже сочинила. Она, мол, певица, и ищет себе офис под студию, в которой будет записывать новый диск. Она пока не раскручена, но планы у неё грандиозные. Она не замужем, но у неё есть любовник, с которым они вместе живут. Именно поэтому она не может пригласить нового знакомого к себе домой. Но совсем не против встретиться с ним вновь. Получалось, что, во — первых, она вроде бы и не свободна, а с другой стороны, не связана семейными узами, и этим притягательна для большинства мужчин. Ведь, если у молодой красивой девушки никого нет, это подозрительно. А, если она замужем, то, значит, придётся подстраиваться под неё, то есть под её мужа, чтобы выкраивать время для встреч, которые будут носить редкий, эпизодический характер. Тем более она вроде бы как самостоятельна и вполне самодостаточна — чтобы новый знакомый не волновался, что она будет тянуть с него денежки. И ко всему она, получается, особа публичная — певица. А это привлекает внимание и интерес, и повышает престиж мужчины. То есть он будет увлечён и заинтригован сразу же, как только узнает всё это.
Но, чтобы он всё это узнал, он должен быть очарован её внешностью настолько, чтобы ей хватило времени рассказать свою легенду. И именно этого эффекта добивалась Мила, попросившая Кравчука подстричь её длинные волосы и покрасить в чёрный цвет, хотя дядя настаивал на золотистой краске.
— А шо, в Москве нема куриных гузок? — расстроилась Настенька.
Её губы, и без того пухлые, обиженно надулись. Тофик едва удержался, чтобы не рассмеяться ей в лицо.
Они стояли перед витриной супермаркета, куда заехали, чтобы купить по требованию Насти конфеты и шампанское. Девушка при встречах с Тофиком первым делом предлагала выпить, чтобы свидание прошло удачно. Тофик такой формулировки не понимал, но послушно покупал ей дорогущие конфеты «Ферреро Роше» или «Моцарт», и бутылку «Асти Мартини» либо коньяка — и не обычного, а VSOP. Откуда украинская девушка с такой тонкостью разбиралась в марках коньяка, он не понимал, а она не рассказывала.
Обычно они покупали продукты и ехали в гостиницу — в свою квартиру Тофик предусмотрительно поостерёгся приводить Настю. Ведь он встречался с ней только по приказу Малика. И с нетерпением ждал, когда же это общение с деревенской клушей закончится, и он сможет переключиться на настоящих москвичек — тонких, циничных, умных, которые не позволят себе сесть в калошу в обществе его друзей, как это недавно получилось с Настей.
Они тогда случайно встретили пару его приятелей с девушками в одном кафе. Пришлось подсесть к ним и познакомить всех с Настенькой. Тофик изумлённо заметил, что его друзья с интересом и удовольствием поглядывают на аппетитную украинку, и расслабился. А зря: нельзя было разрешать ей открывать рот. Эта дурёха понесла какую-то чушь, а потом и вовсе опозорила его, выспрашивая у официанта, почему не подают сало в этом кафе, и расспрашивать, любят ли сало друзья Тофика. А все его приятели в массе своей были мусульманами. Так что же они должны были чувствовать к этой непроходимой дуре?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Мила обязательно должна быть там, и своим цветущим видом доказать, что у неё всё в порядке, дела идут отлично, а скоро будут ещё лучше.
Миле не терпелось поделиться последними новостями с Кравчуком, но Резник приказал ей молчать. А её так и распирало от того, что она собиралась рассказать. Ей нестерпимо хотелось похвастаться, но она всякий раз взывала к собственному благоразумию и заставляла себя прислушиваться к болтовне дяди.
— Даже не знаю, что делать, — огорчался тот, всплёскивая тонкими ручонками. — Меня пригласили на выставку в Париж — в июле, а у Костика как раз отпуск. И он планировал повезти меня на Сейшелы…
— Ты же уже там был, — удивилась Мила, — с этим, как его… Ну, с твоим бывшим, то есть предыдущим… — вконец запуталась она.
— С Егором, — присвистнул Саша, — ну, когда это было! Вспомнила, мамочка, тоже мне…
Он поправил кокетливую цветастую приталенную рубашку, и повернулся к племяннице, скорчившей недовольную рожицу. У дядьки мужиков гораздо больше, чем у неё. Неужели вокруг одни гомики, нормальных мужчин не осталось? И разобрали их не женщины, а голубые! Тот же Кравчук меняет мужчин, как перчатки. Совсем недавно она сидела с ним и его приятелем Стасиком в ресторане. А теперь у него уже какой — то Костик. И Егор тоже был, причём в этом году, хотя сейчас всего лишь май!
— Может, не надо?
— Надо, Федя, надо, — весело ответила Мила.
Она чувствовала себя великолепно. В кои — то веки решила изменить имидж, и то Саша противится её выбору цвета волос. А ещё крутой дизайнер — имиджмейкер называется! Интересно, почему почти все стилисты — педики?
Мила подумала, не задать ли ей этот вопрос дядечке, но передумала. В зависимости от настроения, дядя — или тётя — Саша — мог обидеться. А это грозило Миле нешуточными расходами на другого парикмахера и стилиста. К тому же он почти что единственный, кто действительно любил её, просто так, ни за что. И Мила этим дорожила и любила его в ответ. Интересно, как бы он отреагировал, если бы узнал, что племянница собирается стать соучастницей убийства? Принялся бы отговаривать её, и предлагать познакомить с очередным своим другом, который мог проспонсировать Милин проект?
И, как всегда, на деле оказалось бы, что новый дружок готов проспонсировать только постель Кравчука или оригинальную игрушку из секс-шопа.
Мила прекрасно понимала, что спонсора найдёт только в одном случае. И, можно сказать, она уже его нашла. Если всё пойдёт удачно, она снова будет петь — и станет популярной. Наконец-то всё будет, как надо! Осталось совсем немного. Осталось только понравиться старому азеру, и переспать с ним. И сделать это так, чтобы он захотел ещё. Впрочем, по мужской части у Милы богатый опыт. Она знает, что надо сделать, чтобы понравиться мужчине, особенно не обременённому кучей молодых любовниц. Но на всякий случай ей следует поостеречься. А вдруг он видел её по телевизору, или был в одном из ночных клубов, когда она там выступала, узнает её? И это, конечно, не так страшно, но ведь он может проболтаться кому-то о ней. И вот это уже недопустимо.
Поэтому Миле нужен был другой образ, другая внешность, и легенда. Легенду она уже сочинила. Она, мол, певица, и ищет себе офис под студию, в которой будет записывать новый диск. Она пока не раскручена, но планы у неё грандиозные. Она не замужем, но у неё есть любовник, с которым они вместе живут. Именно поэтому она не может пригласить нового знакомого к себе домой. Но совсем не против встретиться с ним вновь. Получалось, что, во — первых, она вроде бы и не свободна, а с другой стороны, не связана семейными узами, и этим притягательна для большинства мужчин. Ведь, если у молодой красивой девушки никого нет, это подозрительно. А, если она замужем, то, значит, придётся подстраиваться под неё, то есть под её мужа, чтобы выкраивать время для встреч, которые будут носить редкий, эпизодический характер. Тем более она вроде бы как самостоятельна и вполне самодостаточна — чтобы новый знакомый не волновался, что она будет тянуть с него денежки. И ко всему она, получается, особа публичная — певица. А это привлекает внимание и интерес, и повышает престиж мужчины. То есть он будет увлечён и заинтригован сразу же, как только узнает всё это.
Но, чтобы он всё это узнал, он должен быть очарован её внешностью настолько, чтобы ей хватило времени рассказать свою легенду. И именно этого эффекта добивалась Мила, попросившая Кравчука подстричь её длинные волосы и покрасить в чёрный цвет, хотя дядя настаивал на золотистой краске.
— А шо, в Москве нема куриных гузок? — расстроилась Настенька.
Её губы, и без того пухлые, обиженно надулись. Тофик едва удержался, чтобы не рассмеяться ей в лицо.
Они стояли перед витриной супермаркета, куда заехали, чтобы купить по требованию Насти конфеты и шампанское. Девушка при встречах с Тофиком первым делом предлагала выпить, чтобы свидание прошло удачно. Тофик такой формулировки не понимал, но послушно покупал ей дорогущие конфеты «Ферреро Роше» или «Моцарт», и бутылку «Асти Мартини» либо коньяка — и не обычного, а VSOP. Откуда украинская девушка с такой тонкостью разбиралась в марках коньяка, он не понимал, а она не рассказывала.
Обычно они покупали продукты и ехали в гостиницу — в свою квартиру Тофик предусмотрительно поостерёгся приводить Настю. Ведь он встречался с ней только по приказу Малика. И с нетерпением ждал, когда же это общение с деревенской клушей закончится, и он сможет переключиться на настоящих москвичек — тонких, циничных, умных, которые не позволят себе сесть в калошу в обществе его друзей, как это недавно получилось с Настей.
Они тогда случайно встретили пару его приятелей с девушками в одном кафе. Пришлось подсесть к ним и познакомить всех с Настенькой. Тофик изумлённо заметил, что его друзья с интересом и удовольствием поглядывают на аппетитную украинку, и расслабился. А зря: нельзя было разрешать ей открывать рот. Эта дурёха понесла какую-то чушь, а потом и вовсе опозорила его, выспрашивая у официанта, почему не подают сало в этом кафе, и расспрашивать, любят ли сало друзья Тофика. А все его приятели в массе своей были мусульманами. Так что же они должны были чувствовать к этой непроходимой дуре?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66