Кейт, как и следовало ожидать, некоторое время чувствовала себя полностью опустошенной. Но она с энтузиазмом занялась благотворительностью, организовала в фонде «Дорогу талантам» несколько новых групп, учредила стипендию имени Морин Слаттери и даже передала Управлению полиции Нью-Йорка солидную сумму для поддержки молодых женщин-полицейских.
С Ричардом отношения стали еще ближе. Она купила ему новые запонки с гравировкой: «ЗАБУДЬ». Он периодически дарил ей то тонкий золотой браслет, то шарф ручной работы, то еще что-нибудь. И каждое утро перед уходом на работу оставлял на подушке записку, где всегда было-написано одно и то же: «Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ».
Единственное, что продолжало терзать Кейт, это Элена. Почему она общалась с такими типами, как Деймиен Трайп? Зачем снималась в его фильмах? И наконец, для чего ей были нужны деньги? Для Кейт очень важным было это выяснить.
Подходя к дому, где жила мать Элены Соланы, Кейт заволновалась. Она не была уверена, хочет ли видеть эту женщину, и совершенно убеждена, что та видеть ее уж точно не хочет. Но теперь, у двери, поворачивать назад было поздно.
Кейт позвонила. Открыл Мендоса — исхудавший, усталый, сильно постаревший, — увидел ее, и его лицо отвердело, но лишь на мгновение. Казалось, он навсегда утратил способность сердиться.
— Я пришла к миссис Солане.
Мендоса понимающе кивнул, словно ожидал ее прихода. Кейт последовала за ним по длинному узкому коридору. В квартире пахло дезинфекцией и различными человеческими отправлениями. Спальня оказалась в конце коридора.
Маргарита Солана лежала в постели. Ее трудно было узнать. Когда-то ослепительно красивая женщина превратилась в больную старуху с впалыми щеками и глубокими морщинами в углах рта. Темные глаза были такие же, как у Элены, но совершенно пустые.
— Сейчас она держится только на лекарствах, — пояснил Мендоса.
Кейт бросила взгляд на прикроватный столик, почти весь заставленный коробочками и флаконами.
— Маргарита — гордая женщина, — продолжил Мендоса. — Не хочет, чтобы кто-то знал.
Он потер пурпурную опухоль на тыльной стороне ладони и на несколько секунд закрыл глаза. Кейт увидела, что Мендосу бьет озноб, хотя в комнате было душно.
— Луис, — позвала Маргарита Солана.
Мендоса подошел к постели и прошептал, целуя дрожащими губами ее лоб:
— Querida , y нас гостья.
Кейт сделала шаг вперед. Миссис Солана прищурилась, разглядывая ее, затем подняла худую руку. Кейт нежно ее сжала. Маргарита медленно покачала головой и тронула серебряное распятие на шее.
— Я много раз спрашивала Иисуса, почему так все получилось. Но он не дал ответа.
— Я тоже задавала этот вопрос, — призналась Кейт.
— Элена была хорошей девочкой. — Миссис Солана посмотрела на Кейт. — Хорошей.
— Да, — мягко согласилась Кейт. — Она была хорошей.
— Моя дочь любила вас, а я… была очень ревнива. — Маргарита Солана отпустила распятие и положила руку поверх руки Кейт. — Но Иисус заставил меня посмотреть себе в сердце. Я простила всех и прошу вас простить меня тоже.
— Конечно, — промолвила Кейт, чувствуя на щеках слезы.
Теперь она поняла, в чем дело. Мать Элены и ее сожитель Мендоса, бывшие наркоманы, были неизлечимо больны. И Элена покупала им лекарства.
— За все приходится расплачиваться, — тихо произнесла Маргарита. По ее щекам тоже струились слезы.
Она посмотрела на Кейт и неожиданно улыбнулась. — Но теперь все в порядке. Я готова.
— Нет! — поспешно возразила Кейт. — Сейчас появилось много новых лекарств. Некоторые действуют очень эффективно. Можно…
— У меня нет на них денег, — произнесла Маргарита и отвернулась. — А просить стыдно…
— Я бы хотела помочь, — сказала Кейт. — Если позволите.
Маргарита Солана отрицательно покачала головой.
— Пожалуйста, — попросила Кейт. — Вы должны согласиться.
НЕДЕЛЮ СПУСТЯ
В студии звукозаписи шестеро сотрудников работали в просторной аппаратной, а двое — в небольшой звуконепроницаемой камере. Кейт заказала им завершить работу над компакт-диском Элены. Звукорежиссер за огромным пультом, похожий на авиадиспетчера крупного аэропорта, стиснув губы и наморщив лоб, устанавливал уровни, нажимал кнопки. Он кивнул ассистенту в очень сильных очках, который сидел, склонившись за компьютером.
— Дэнни, сделай петлю на сто третьей позиции.
— Хорошо, — ответил тот.
Другой ассистент, девушка, крикнула:
— Это последний номер для DAT-пленки!
— Прекрасно. — Звукорежиссер снял наушники и посмотрел на Кейт. — Сейчас мы занимаемся так называемым сведением нескольких звуковых дорожек. В соответствии с комментариями Элены, которые, слава Богу, оказались достаточно внятными. Мой ассистент Дэнни работает с новой компьютерной программой, позволяющей вставить куда угодно любой, даже очень короткий, музыкальный фрагмент.
— А что такое DAT-пленка? — спросила Кейт.
— Это эталонная фонограмма. С нее формируется компакт-диск. — Он надел наушники, передвинул несколько рычажков на пульте и снял. — Хотите послушать?
Кейт надела наушники. Хрустальный голосок Элены звучал очень живо. Он скользил, вертелся, выдавал замысловатые рулады. А в качестве фона они наложили ее декламацию. То есть здесь в причудливом симбиозе объединялись две формы. Это была так называемая визуальная музыка, с какой Элена выступала на своих перфомансах. Сейчас здесь присутствовало все, кроме ее самой. Кейт закрыла глаза и представила Элену на сцене.
— Это последний номер компакт-диска, — пояснил звукорежиссер. — Вам нравится звучание?
Его слова Кейт прочитала по губам, потому что продолжала слушать Элену.
— Прекрасно. По-настоящему прекрасно.
Он улыбнулся и показал ассистенту большой палец.
— А как называется эта вещь? — спросила Кейт. Ее очаровала не только музыка, но и текст.
Звукорежиссер посмотрел на ассистента за компьютером.
— Дэнни, у этой последней вещи есть название?
Кейт сняла один наушник, продолжая слушать через другой.
Дэнни посмотрел на записи Элены.
— Да. Она называется «Песня Кейт».

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103