Никогда еще я не был так зол на себя. Остаток дня я провел у себя в комнате, не рискуя показываться на свет в таком раздосадованном состоянии. Я боялся, что капля недовольства может просочиться даже сквозь мою закаленную психологическую броню.
Ночью мне привиделся возникший посреди комнаты Тесье. Держа руки по швам и неестественно качаясь из стороны в сторону, будто воздушный шарик на ветру, он грозно гудел:
– Пятый, проснитесь! Пятый, проснитесь!
– Отстань, зануда, – отмахнулся я от него, ощущая ту нелепую смелость, которая часто сопутствует нам в наших снах.
Но он не отставал, а лишь продолжал свое угрожающее бормотание. Затем он вдруг склонился ко мне, заслонил своим холеным лицом всю комнату и рявкнул:
– Да проснитесь же!
И я действительно проснулся. В моей сонной голове стоял невообразимый шум. Там кто-то громко и со вкусом ругался.
– Спит, мерзавец! – восклицал голос. – Он, видите ли, спит!
Дальше последовало смачное ругательство. Страдальчески морщась и протирая глаза, я пытался попять, что происходит. Наконец, восстановив некоторую способность мыслить, я с удивлением узнал голос Тесье. Вальяжный, аристократичный психолог бушевал, словно грузчик. Тараща глаза в темноту и продолжая слушать этот концерт, я добрался до стола, на ощупь нажал кнопку микрофона и недовольно осведомился:
– В чем дело?
Концерт тут же прекратился.
– Здравствуйте, Пятый, – произнес Тесье после недолгой паузы. Теперь он был сама любезность. – Мы вас не сильно потревожили?
Я ничего не понимал, но не считал нужным скрывать свое недовольство.
– Несильно? Да вы мне своими криками обеспечили на завтра головную боль.
– Ой, простите, пожалуйста, – вкрадчиво сказал он. – Так вы спали?
– Конечно, спал, – хмуро ответил я. – Что еще я должен делать посреди ночи?
– Например, обдумывать очередную провокацию, – сказал он тем же елейным тоном.
– Какую еще провокацию? – начал было я и запнулся.
– Очередную, – вкрадчиво повторил Тесье.
Только теперь я понял, чем был вызван этот ночной подъем. Они знали о моем идиотском поступке! Я изо всех сил закусил губу. Доигрался, умник?! Как теперь быть? Понимая, что молчать нельзя, я медленно произнес, старательно подбирая слова:
– Нет, я действительно спал и ничего не обдумывал.
Мозг лихорадочно работал. Что именно им известно? В какой момент кто-то из них взглянул на экран? Запираться было бесполезно и даже опасно, но я боялся сказать что-нибудь, что могло дать им дополнительную информацию. Однако Тесье разом ответил на все вопросы:
– Мы тоже считаем, что настойчивого приглашения в спальню и игры со словом «Париж» более чем достаточно. Для того чтобы разорвать контракт, большего и не требуется.
Я похолодел. Неужели это все?
– Вы собираетесь разрывать мой контракт?
– Нет, что вы, – ответил Тесье, – мы собираемся вынести вам благодарность. Ведь вы могли натворить гораздо больше бед.
– Я… Я больше не буду, – робко сказал я, понимая, как неубедительно это звучит.
– Конечно, не будете, – ласково согласился Тесье. – Уж мы об этом позаботимся.
Мне стало ясно, что он говорит всерьез. Проклиная свое легкомыслие, я повторил:
– Но я действительно больше не буду. Это была глупость, глупая шутка, она больше никогда не повторится. Я очень жалею об этом.
– В вашей работе нет места глупым шуткам, – сказал Тесье уже другим тоном.
Всю его любезность как рукой сняло. Теперь его голос был полон холодной, еле сдерживаемой ярости.
– Вас наняли для того, чтобы вы были Пятым. И никем иным. Ни на миг, нигде, ни с кем вы не имеете права быть Андре Рокруа.
В первый раз за все время нашего знакомства он произнес мое старое имя.
– Нарушая это условие, вы подвергаете риску весь эксперимент, многолетнюю работу сотен людей. Контракт четко оговаривает ваши обязанности, и тем не менее вы позволили себе эту возмутительную выходку. Понимая, что мы не следим постоянно за каждым человеком, вы не только вышли из своего образа, но еще и пытались спровоцировать па это другого актера. Хорошо еще, что Десятый оказался сознательней вас. Если бы не он, мы бы так и не узнали о вашей эскападе.
Я слушал, угрюмо глядя в темноту.
– Мы могли бы заменить вас прямо сейчас. Нам ничего не стоит позвать вашего бывшего конкурента или просто предыдущего Пятого. Но, принимая во внимание ваше раскаяние, мы вас прощаем. В первый и последний раз. Ваше вознаграждение уменьшается ровно на четверть. Если вы нарушите условия контракта еще раз, мы распрощаемся с вами навсегда.
В моей голове наступила тишина. Я обессиленно откинулся на спинку стула. Произошедшее было настолько нелепо, что у меня даже не было желания себя ругать. Четверть моих денег улетели на ветер из-за нескольких дурацких слов! Я встал и бесцельно прошелся по комнате. Четверть вознаграждения! Нет, каким сумасшедшим надо быть для того, чтобы выкинуть такую сумму! Повторяя про себя эти слова, я сел на кровать и прижался щекой к ее холодной спинке. И только тогда понял, что еще сказал мне Тесье.
Медленно, словно опасаясь, что фраза рассыплется при мысленном прикосновении, я повторил про себя: «Десятый оказался сознательней вас». И подумал: этого не может быть. «Если бы не он, мы бы так и не узнали о вашей эскападе». Нет, этого просто не может быть. «Если бы не он…» И тем не менее это так, Эмиль донес на меня. Настучал. Заложил. Накапал. Предал. Не снял передо мной маску только для того, чтобы снять ее у себя комнате. А может, я что-то не так понял? Хотя что тут понимать. А все-таки? Что, если эти расплывчатые слова обозначают совсем другое? Я встал и снова направился к столу. Гордиевы узлы надо разрубать не думая.
Некоторое время никто не откликался.
– Николь… Николь, – настойчиво продолжал твердить я в микрофон.
Наконец в голове послышался слабый шум.
– Пятый? – спросил полузнакомый мужской голос.
– Кто это? – вопросом на вопрос ответил я.
– Это Катру, – вежливо сказал он.
Я немного растерялся. Вот уж кого не ожидал услышать.
– Чем могу помочь? – спросил он тем временем.
– Я не уверен, что вы в курсе дела, – сказал я, прикидывая, можно ли с ним откровенничать.
Он усмехнулся.
– Я в курсе всех ваших дел.
– А где Николь?
– Мадемуазель Луазо не работает по двадцать четыре часа в сутки. Так же как и другие наблюдатели. По ночам их присутствие не так необходимо. А я иногда прихожу сюда вечерами. Порой тут бывает очень интересно. Например, сегодня.
Я понял, что он осведомлен о моем проступке. Скорее всего, он даже был свидетелем головомойки.
– Скажите, Эм… Десятый в самом деле донес на меня? – спросил я, решив называть вещи своими именами.
Катру помолчал. Слышно было, как он вздохнул. Потом сказал:
– Ну зачем же так – «донес».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Ночью мне привиделся возникший посреди комнаты Тесье. Держа руки по швам и неестественно качаясь из стороны в сторону, будто воздушный шарик на ветру, он грозно гудел:
– Пятый, проснитесь! Пятый, проснитесь!
– Отстань, зануда, – отмахнулся я от него, ощущая ту нелепую смелость, которая часто сопутствует нам в наших снах.
Но он не отставал, а лишь продолжал свое угрожающее бормотание. Затем он вдруг склонился ко мне, заслонил своим холеным лицом всю комнату и рявкнул:
– Да проснитесь же!
И я действительно проснулся. В моей сонной голове стоял невообразимый шум. Там кто-то громко и со вкусом ругался.
– Спит, мерзавец! – восклицал голос. – Он, видите ли, спит!
Дальше последовало смачное ругательство. Страдальчески морщась и протирая глаза, я пытался попять, что происходит. Наконец, восстановив некоторую способность мыслить, я с удивлением узнал голос Тесье. Вальяжный, аристократичный психолог бушевал, словно грузчик. Тараща глаза в темноту и продолжая слушать этот концерт, я добрался до стола, на ощупь нажал кнопку микрофона и недовольно осведомился:
– В чем дело?
Концерт тут же прекратился.
– Здравствуйте, Пятый, – произнес Тесье после недолгой паузы. Теперь он был сама любезность. – Мы вас не сильно потревожили?
Я ничего не понимал, но не считал нужным скрывать свое недовольство.
– Несильно? Да вы мне своими криками обеспечили на завтра головную боль.
– Ой, простите, пожалуйста, – вкрадчиво сказал он. – Так вы спали?
– Конечно, спал, – хмуро ответил я. – Что еще я должен делать посреди ночи?
– Например, обдумывать очередную провокацию, – сказал он тем же елейным тоном.
– Какую еще провокацию? – начал было я и запнулся.
– Очередную, – вкрадчиво повторил Тесье.
Только теперь я понял, чем был вызван этот ночной подъем. Они знали о моем идиотском поступке! Я изо всех сил закусил губу. Доигрался, умник?! Как теперь быть? Понимая, что молчать нельзя, я медленно произнес, старательно подбирая слова:
– Нет, я действительно спал и ничего не обдумывал.
Мозг лихорадочно работал. Что именно им известно? В какой момент кто-то из них взглянул на экран? Запираться было бесполезно и даже опасно, но я боялся сказать что-нибудь, что могло дать им дополнительную информацию. Однако Тесье разом ответил на все вопросы:
– Мы тоже считаем, что настойчивого приглашения в спальню и игры со словом «Париж» более чем достаточно. Для того чтобы разорвать контракт, большего и не требуется.
Я похолодел. Неужели это все?
– Вы собираетесь разрывать мой контракт?
– Нет, что вы, – ответил Тесье, – мы собираемся вынести вам благодарность. Ведь вы могли натворить гораздо больше бед.
– Я… Я больше не буду, – робко сказал я, понимая, как неубедительно это звучит.
– Конечно, не будете, – ласково согласился Тесье. – Уж мы об этом позаботимся.
Мне стало ясно, что он говорит всерьез. Проклиная свое легкомыслие, я повторил:
– Но я действительно больше не буду. Это была глупость, глупая шутка, она больше никогда не повторится. Я очень жалею об этом.
– В вашей работе нет места глупым шуткам, – сказал Тесье уже другим тоном.
Всю его любезность как рукой сняло. Теперь его голос был полон холодной, еле сдерживаемой ярости.
– Вас наняли для того, чтобы вы были Пятым. И никем иным. Ни на миг, нигде, ни с кем вы не имеете права быть Андре Рокруа.
В первый раз за все время нашего знакомства он произнес мое старое имя.
– Нарушая это условие, вы подвергаете риску весь эксперимент, многолетнюю работу сотен людей. Контракт четко оговаривает ваши обязанности, и тем не менее вы позволили себе эту возмутительную выходку. Понимая, что мы не следим постоянно за каждым человеком, вы не только вышли из своего образа, но еще и пытались спровоцировать па это другого актера. Хорошо еще, что Десятый оказался сознательней вас. Если бы не он, мы бы так и не узнали о вашей эскападе.
Я слушал, угрюмо глядя в темноту.
– Мы могли бы заменить вас прямо сейчас. Нам ничего не стоит позвать вашего бывшего конкурента или просто предыдущего Пятого. Но, принимая во внимание ваше раскаяние, мы вас прощаем. В первый и последний раз. Ваше вознаграждение уменьшается ровно на четверть. Если вы нарушите условия контракта еще раз, мы распрощаемся с вами навсегда.
В моей голове наступила тишина. Я обессиленно откинулся на спинку стула. Произошедшее было настолько нелепо, что у меня даже не было желания себя ругать. Четверть моих денег улетели на ветер из-за нескольких дурацких слов! Я встал и бесцельно прошелся по комнате. Четверть вознаграждения! Нет, каким сумасшедшим надо быть для того, чтобы выкинуть такую сумму! Повторяя про себя эти слова, я сел на кровать и прижался щекой к ее холодной спинке. И только тогда понял, что еще сказал мне Тесье.
Медленно, словно опасаясь, что фраза рассыплется при мысленном прикосновении, я повторил про себя: «Десятый оказался сознательней вас». И подумал: этого не может быть. «Если бы не он, мы бы так и не узнали о вашей эскападе». Нет, этого просто не может быть. «Если бы не он…» И тем не менее это так, Эмиль донес на меня. Настучал. Заложил. Накапал. Предал. Не снял передо мной маску только для того, чтобы снять ее у себя комнате. А может, я что-то не так понял? Хотя что тут понимать. А все-таки? Что, если эти расплывчатые слова обозначают совсем другое? Я встал и снова направился к столу. Гордиевы узлы надо разрубать не думая.
Некоторое время никто не откликался.
– Николь… Николь, – настойчиво продолжал твердить я в микрофон.
Наконец в голове послышался слабый шум.
– Пятый? – спросил полузнакомый мужской голос.
– Кто это? – вопросом на вопрос ответил я.
– Это Катру, – вежливо сказал он.
Я немного растерялся. Вот уж кого не ожидал услышать.
– Чем могу помочь? – спросил он тем временем.
– Я не уверен, что вы в курсе дела, – сказал я, прикидывая, можно ли с ним откровенничать.
Он усмехнулся.
– Я в курсе всех ваших дел.
– А где Николь?
– Мадемуазель Луазо не работает по двадцать четыре часа в сутки. Так же как и другие наблюдатели. По ночам их присутствие не так необходимо. А я иногда прихожу сюда вечерами. Порой тут бывает очень интересно. Например, сегодня.
Я понял, что он осведомлен о моем проступке. Скорее всего, он даже был свидетелем головомойки.
– Скажите, Эм… Десятый в самом деле донес на меня? – спросил я, решив называть вещи своими именами.
Катру помолчал. Слышно было, как он вздохнул. Потом сказал:
– Ну зачем же так – «донес».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78