У нас что, объявлена охота на Кристину Александровну?
— Снова Руслан объявился? — голос Жени понизился и стал жестким.
— Да… — нехотя протянула Кристина.
— И Петр не отпускает? — продолжил Женя.
— Не отпускает, — эхом ответила Кристина и уставилась куда-то в сторону.
— Понятно.
Женя имел удивительную способность — понимать тебя и не напрягать этим. Когда-то Кристина была буквально заворожена этой его способностью. Такт, деликатность, предупредительность были его биологическими чертами. Это как с интеллигентностью, которую нельзя воспитать, она или есть от природы, или ее нет вовсе.
Они встретились впервые лет пять назад, может быть, чуть меньше. Кристина как раз выходила из своего очередного штопора, вызванного уходом Руслана. Женя стал для нее своего рода отдушиной, глотком свежего воздуха. Он словно бы сказал ей: «Жизнь продолжается, Кристина. Жизнь продолжается».
Может быть, ему и не очень-то нужна была любовь Кристины. Может быть, он и не слишком-то ее хотел как женщину. Но его природная чуткость и странное для нашего времени стремление заботится о том, кто в этом нуждается, сделали свое дело. Он ухаживал, как и касался — едва заметно, но так, что все внутри переворачивалось от восторга.
В жизни Кристины это был, наверное, самый странный роман. Женя — любовник милостью небес. Он чувствовал женщин, словно бы сам был чуточку женщиной. Он знал, что они хотят услышать, а чего им никогда не следует говорить. Он знал, чего они желают, о чем думают, что чувствуют. И это было не теоретическое знание, это было ощущение момента. Каждый его поступок, каждый элемент его ухаживания всегда оказывался кстати, своевременен, а это особенно дорого.
Скольких женщин он выручил в трудную минуту? Даже трудно себе представить! А сколько сердец он разбил? И не сосчитаешь. Но обвинить его в этом было бы преступлением. В конце концов, он ведь никогда ничего никому не обещал, никогда не клялся ни одной из них в вечной любви. Его роль — роль доброго самаритянина: помогать страждущим и получать в качестве вознаграждения их выздоровление.
Он шел туда, где был желанен и был там так, что отпускать его никому не хотелось.
*******
Иногда Кристине казалось, что Женя просто не может влюбиться, не способен на это чувство. Чтобы любить, нужно иметь что-то внутри, какой-то особенный надрыв, внутренний излом. Без этого — невозможно, без этого человек, словно манекен, он «нормальный», ему непонятно, почему чувство важнее прагматических соображений.
Да, чтобы любить, нужно быть ненормальным — чуть-чуть сумасшедшим, чуть-чуть несчастным, чуть-чуть отчаянным. Конечно, все эти качества проявляются лишь в какие-то минуты, лишь в момент зарождения и расцвета чувства. Но они должны быть!
У Жени ничего этого не было никогда. Он казался настолько мягким и податливым, настолько восприимчивым и предупредительным, что ломаться в нем, положительно, было нечему. А риск, безумие, страсть — все это и вовсе противоречили его образу.
Кристина несколько раз пыталась заставить его показать себя, проявить свою сущность. Она надеялась вылущить из него его мужественность, надавить на его внутренний стержень. Но все пустое. Он улыбался, смешил ее и пропадал… надо полагать, с другими женщинами, которым в эту минуту он был «нужнее».
Он всегда жил за счет женщин. Они или давали ему работу, или просто финансировали. Вот какая-то очередная спасенная им жертва несчастной любви подарила ему кафе. Его это не смущало, а если и смущало, то где-то глубоко внутри. А то, что у него внутри, он никогда никому не показывал. Может быть, там и не было ничего?
Пока Кристина не поняла Женю, она очень страдала. Но когда поняла, все встало на свои места. Он не мужчина в жизни, он мужчина момента. Момента прекрасного, чудного, даже завораживающего, но только момента. Он, как ночная бабочка, как мотылек-однодневка. Совместным может быть только времяпрепровождение, но не жизнь.
И как же странно было слышать от него этот вопрос: «Ты ведь любишь меня, Кристина?» Эта испрашивающая манера настолько не в его духе! У Кристины на миг возникло ощущение, будто бы она ослышалась.
— Конечно, я люблю тебя, Женя. Мы ведь друзья, — сказала она через минуту.
— Только друзья? — и снова этот тон!
А разве нет? Разве у нас какие-то другие отношения?! — Кристине вдруг вспомнился тот вечер, когда она впервые узнала, что Женя, кроме как с ней, встречается параллельно еще с двумя девушками.
— Я думал… Может быть… Ну, я не знаю…
— Ты уж не замуж ли меня сватаешь? — Кристина чуть было не потеряла дар речи и дико расхохоталась.
— А что такого? — Женя не понял ее реакцию.
— «Что такого»? Ты спрашиваешь — «что такого»? Женя, ты в своем уме?! У тебя температуры нет?
— Ладно, хорошо. Я пойду, если ты не возражаешь, — растерянный, он встал со своего места и пошел к двери.
Мысли Кристины путались. За последние три дня трое мужчин, которым она посвятила всю свою жизнь, чью любовь или хотя бы понимание она ждала все эти годы, вдруг решились брать ее штурмом. Как раз тогда, когда она приняла для себя решение — «все, кончено, завязываем с любовными коллизиями».
И на сей раз Данила точно знал место. Нам оставалось только добраться до него, причем как можно скорее. Удача не подвела нас, и мы были в этом кафе меньше чем через четверть часа. «Ты не видишь Женю?» — спросил я, когда мы вошли внутрь.
«Нет, не вижу», — протянул Данила.
«Неужели опять опоздали?..»
В кафе было несколько женщин, большинство совсем молодые, несколько — чуть старше тридцати. «Не может быть!» — прошептал Данила..
— «Что?!» — я встрепенулся и посмотрел в сторону, куда указывал взгляд Данилы.
Чуть слева от нас за небольшим отдельно стоящим столиком сидела женщина, та, которую мы видели прошлым вечером. «Что вы встали посреди дороги?!
Дайте пройти!» — пронеслось в моей голове. Кристина!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Мы с Данилой переглянулись. Целую неделю мы искали этой встречи, столько узнали об этой женщине…
И что теперь? Подойти, спросить: «Как дела?»
Да и так ли уж мы много знаем о ней, если до сих пор даже не догадывались, что она беременна?! А может быть, это и не она, просто совпадение…
Мы стояли в нерешительности, не зная, то ли уйти, то ли остаться.
«Э-эх, была не была!» — прошептал Данила и направился к женщине, в которой мы узнали Кристину.
*******
— Кристина, добрый день! — Данила, видимо от нерешительности, пропел эту фразу, словно мальчик из церковного хора.
— Кто вы?! — женщина посмотрела на нас с удивлением и настороженностью. —разве мы знакомы. — И да, и нет, — ответил Данила, чувствуя, что никаких более подходящих объяснений своим действиям ему не найти.
Секунду я раздумывал. Можно, конечно, сказать ей, что мы два товарища (один — что-то вроде российского Ильи Муромца, другой — мексиканский шаман), которым дано задание вселенского значения — спасти нашу цивилизацию от неминуемой гибели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— Снова Руслан объявился? — голос Жени понизился и стал жестким.
— Да… — нехотя протянула Кристина.
— И Петр не отпускает? — продолжил Женя.
— Не отпускает, — эхом ответила Кристина и уставилась куда-то в сторону.
— Понятно.
Женя имел удивительную способность — понимать тебя и не напрягать этим. Когда-то Кристина была буквально заворожена этой его способностью. Такт, деликатность, предупредительность были его биологическими чертами. Это как с интеллигентностью, которую нельзя воспитать, она или есть от природы, или ее нет вовсе.
Они встретились впервые лет пять назад, может быть, чуть меньше. Кристина как раз выходила из своего очередного штопора, вызванного уходом Руслана. Женя стал для нее своего рода отдушиной, глотком свежего воздуха. Он словно бы сказал ей: «Жизнь продолжается, Кристина. Жизнь продолжается».
Может быть, ему и не очень-то нужна была любовь Кристины. Может быть, он и не слишком-то ее хотел как женщину. Но его природная чуткость и странное для нашего времени стремление заботится о том, кто в этом нуждается, сделали свое дело. Он ухаживал, как и касался — едва заметно, но так, что все внутри переворачивалось от восторга.
В жизни Кристины это был, наверное, самый странный роман. Женя — любовник милостью небес. Он чувствовал женщин, словно бы сам был чуточку женщиной. Он знал, что они хотят услышать, а чего им никогда не следует говорить. Он знал, чего они желают, о чем думают, что чувствуют. И это было не теоретическое знание, это было ощущение момента. Каждый его поступок, каждый элемент его ухаживания всегда оказывался кстати, своевременен, а это особенно дорого.
Скольких женщин он выручил в трудную минуту? Даже трудно себе представить! А сколько сердец он разбил? И не сосчитаешь. Но обвинить его в этом было бы преступлением. В конце концов, он ведь никогда ничего никому не обещал, никогда не клялся ни одной из них в вечной любви. Его роль — роль доброго самаритянина: помогать страждущим и получать в качестве вознаграждения их выздоровление.
Он шел туда, где был желанен и был там так, что отпускать его никому не хотелось.
*******
Иногда Кристине казалось, что Женя просто не может влюбиться, не способен на это чувство. Чтобы любить, нужно иметь что-то внутри, какой-то особенный надрыв, внутренний излом. Без этого — невозможно, без этого человек, словно манекен, он «нормальный», ему непонятно, почему чувство важнее прагматических соображений.
Да, чтобы любить, нужно быть ненормальным — чуть-чуть сумасшедшим, чуть-чуть несчастным, чуть-чуть отчаянным. Конечно, все эти качества проявляются лишь в какие-то минуты, лишь в момент зарождения и расцвета чувства. Но они должны быть!
У Жени ничего этого не было никогда. Он казался настолько мягким и податливым, настолько восприимчивым и предупредительным, что ломаться в нем, положительно, было нечему. А риск, безумие, страсть — все это и вовсе противоречили его образу.
Кристина несколько раз пыталась заставить его показать себя, проявить свою сущность. Она надеялась вылущить из него его мужественность, надавить на его внутренний стержень. Но все пустое. Он улыбался, смешил ее и пропадал… надо полагать, с другими женщинами, которым в эту минуту он был «нужнее».
Он всегда жил за счет женщин. Они или давали ему работу, или просто финансировали. Вот какая-то очередная спасенная им жертва несчастной любви подарила ему кафе. Его это не смущало, а если и смущало, то где-то глубоко внутри. А то, что у него внутри, он никогда никому не показывал. Может быть, там и не было ничего?
Пока Кристина не поняла Женю, она очень страдала. Но когда поняла, все встало на свои места. Он не мужчина в жизни, он мужчина момента. Момента прекрасного, чудного, даже завораживающего, но только момента. Он, как ночная бабочка, как мотылек-однодневка. Совместным может быть только времяпрепровождение, но не жизнь.
И как же странно было слышать от него этот вопрос: «Ты ведь любишь меня, Кристина?» Эта испрашивающая манера настолько не в его духе! У Кристины на миг возникло ощущение, будто бы она ослышалась.
— Конечно, я люблю тебя, Женя. Мы ведь друзья, — сказала она через минуту.
— Только друзья? — и снова этот тон!
А разве нет? Разве у нас какие-то другие отношения?! — Кристине вдруг вспомнился тот вечер, когда она впервые узнала, что Женя, кроме как с ней, встречается параллельно еще с двумя девушками.
— Я думал… Может быть… Ну, я не знаю…
— Ты уж не замуж ли меня сватаешь? — Кристина чуть было не потеряла дар речи и дико расхохоталась.
— А что такого? — Женя не понял ее реакцию.
— «Что такого»? Ты спрашиваешь — «что такого»? Женя, ты в своем уме?! У тебя температуры нет?
— Ладно, хорошо. Я пойду, если ты не возражаешь, — растерянный, он встал со своего места и пошел к двери.
Мысли Кристины путались. За последние три дня трое мужчин, которым она посвятила всю свою жизнь, чью любовь или хотя бы понимание она ждала все эти годы, вдруг решились брать ее штурмом. Как раз тогда, когда она приняла для себя решение — «все, кончено, завязываем с любовными коллизиями».
И на сей раз Данила точно знал место. Нам оставалось только добраться до него, причем как можно скорее. Удача не подвела нас, и мы были в этом кафе меньше чем через четверть часа. «Ты не видишь Женю?» — спросил я, когда мы вошли внутрь.
«Нет, не вижу», — протянул Данила.
«Неужели опять опоздали?..»
В кафе было несколько женщин, большинство совсем молодые, несколько — чуть старше тридцати. «Не может быть!» — прошептал Данила..
— «Что?!» — я встрепенулся и посмотрел в сторону, куда указывал взгляд Данилы.
Чуть слева от нас за небольшим отдельно стоящим столиком сидела женщина, та, которую мы видели прошлым вечером. «Что вы встали посреди дороги?!
Дайте пройти!» — пронеслось в моей голове. Кристина!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Мы с Данилой переглянулись. Целую неделю мы искали этой встречи, столько узнали об этой женщине…
И что теперь? Подойти, спросить: «Как дела?»
Да и так ли уж мы много знаем о ней, если до сих пор даже не догадывались, что она беременна?! А может быть, это и не она, просто совпадение…
Мы стояли в нерешительности, не зная, то ли уйти, то ли остаться.
«Э-эх, была не была!» — прошептал Данила и направился к женщине, в которой мы узнали Кристину.
*******
— Кристина, добрый день! — Данила, видимо от нерешительности, пропел эту фразу, словно мальчик из церковного хора.
— Кто вы?! — женщина посмотрела на нас с удивлением и настороженностью. —разве мы знакомы. — И да, и нет, — ответил Данила, чувствуя, что никаких более подходящих объяснений своим действиям ему не найти.
Секунду я раздумывал. Можно, конечно, сказать ей, что мы два товарища (один — что-то вроде российского Ильи Муромца, другой — мексиканский шаман), которым дано задание вселенского значения — спасти нашу цивилизацию от неминуемой гибели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26